Элевсинские мистерии. Из истории античного рейва. Элевсинские мистерии (4) Элевсинские мистерии

Элевсинский культ, культ Деметры и Персефоны в Элевсине (Ἐλευσίνος), городе расположенном в 2 милях от Афин. В древнее время он, вероятно, состоял из сельских праздников, относившихся к земледелию, посеву, жатве и основанию благонравной жизни, но позже, когда с представлением об умирании и оживании семени, имевшем мифический образ в истории Персефоны, соединяли более глубокие религиозные идеи о бессмертии, он принял мистический характер и сделался тайным культом, в который посвящались посредством особых таинственных обрядов и тайн коего никто не должен был выдавать. К культу Деметры (Δημήτηρ) и Персефоны (Περσεφόνη) еще в ранние времена присоединился культ Диониса-Иакха, пришедший, вероятно, из Беотии через фракийцев.

Главным содержанием Элевсинских мистерий был миф о Деметре, передаваемый в Гомеровском гимне следующим образом. Персефона, дочь Деметры, собирая с океанидами цветы на Нисейском лугу, была похищена Аидом. Мать, услышав отчаянные крики дочери, бросилась к ней на помощь и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья. Наконец, от Гекаты и Гелиоса она узнала об участи, постигшей Персефону.

Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин (ἔλευσις - пришествие), она была встречена у колодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку острова Крит, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демофонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка Ямба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда царица Метанира уговорила ее вкусить напиток кикеон. Богиня ухаживала за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амброзией и по ночам клала в огонь, как головню. Однажды мать царевича увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Метанире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня, разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семена. Наконец, Зевс вызвалил Персефону из аида. Деметра примирилась тогда с богами под тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила в подземном царстве, а две трети - с матерью и прочими богами (по другой версии, Персефона полгода проводит на земле, и полгода в аиде). Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, показала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, которого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто их видел; непосвященные же в таинства не будут блаженствовать, а будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого любят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство смертным. Таково содержание этого мифа, основой которого является мистерия годового цикла: умирание природы зимой и возвращение ее к новой жизни с наступлением весны.



Антонин Пий (138-161). Рим.
Аурей (AV 20mm, 7.42g), 150/1г.
Av: бюст Антонина Пия; ANTONINVS AVG PIVS P P TR P XIIII
Rv: Деметра с колосьями и Персефона с плодом граната; LAETITIA / COS IIII
На реверсе изображена сцена радости: Деметра вновь обретшая Персефону (Laetitia - «радость, счастье»).
_______________________________ _________________________________________________

Элевсинский культ в древнейшее время исполняли только элевсинцы; со времени же соединения Элевсина с Афинами в одно государство, Афины приняли Элевсинский культ, с его мистериями, и распространили его далее. С этого времени ежегодные празднества элевсинских богов справлялись отчасти в Афинах, отчасти в Элевсине, но таким образом, что Элевсин всегда оставался главным местом мистерий. Празднование относилось к изменяющемуся положению Персефоны (богини плодородия), сход которой в аид (κάτοδος) и брак с Гадесом (Аидом) осенью, когда хлеба исчезают с полей и делаются озимые посевы, праздновали по всей Греции, тогда как весной праздновалось ее возвращение (ἄνοδος) на землю, равно как ее брак с цветущим Дионисом.

В Афинах ежегодно совершалось два праздника, имевшие отношение к элевсинскому культу. В месяце Анфестерионе (вероятно, во время весеннего равноденствия, около 20-го марта) праздновались Малые мистерии, служившие как бы предпразднеством Великих и совершавшиеся в Агре, предместье Афин. Они состояли, главным образом, в очищениях водой Илисса, на берегу которого лежала Агра, и, может быть, в драматическом представлении мифа о рождении Иакха от Персефоны.

Осенью праздновали между временем жатвы и посева от 15 числа Боедромиона (Βοηδρομιών, сентябрь - октябрь) в течение 9 дней Великие Элевсинии. Порядок дней трудно определить. В первые дни были разные приготовления к главной части праздника, жертвы, очищения, омовения, с торжественной процессией к морю (ἄλαδε μύσται), посты, шумные процессии и т.п.

Великие Мистерии были посвящены матери Персефоны - Деметре, и представляли ее как скитающуюся по миру в поисках своей дочери. После долгих поисков Деметра нашла (δήω)¹ свою дочь в царстве Аида. Представ перед богом мертвых душ, она умоляет его отпустить Персефону домой. Сначала бог отказывается сделать это, потому что Персефона вкусила граната, плода смерти. Наконец Аид соглашается отпустить ее с условием, что Персефона полгода будет проводить на земле, а вторую половину года - в царстве мертвых.

[1 ] Δημήτηρ , Δηώ (Δηοῦς) - Деметра;
ex. Ἐλευσινίας Δηοῦς ἐν κόλποις (Soph.) - в долинах Део (т.е. Деметры) Элевсинской. Имя Δηοῦς означает «нашедшая» [свою дочь] , от δήω - найти, встретить.

Кроме того, имя Деметры, лишившейся дочери, коррелирует со значением слова δεύω : «упускать», «не иметь», «быть лишенным». Есть и ещё одно интересное созвучие, особенно с учётом сошествия Деметры в царство Аида, в поисках дочери:
δύω
1) погружаться, опускаться; ex. δύω δόμον Ἄϊδος εἴσω - сойти к Аиду Hom.; в подземную бездну (χάσμα χθονός) Eur.;
2) входить, вступать;
3) (о небесных светилах) заходить;
4) прятаться;

Хотя, возможно, этимологический корень имени Деметры лежит в стороне от всех созвучий, имеющих отношение к сюжету Элевсинских мистерий. Если обратиться к микенскому написанию имени Деметры (te-i-ja ma-te-re), то оно откровенно напоминает греческое θεά μήτηρ - богиня мать.

Имена богинь находились под запретом (ἀπόρρητος) для произнесения непосвященными. Вместо имен употреблялись эпитеты (Μήτηρ и Κόρη - «мать» и «дочь») или просто θεά (τὼ θεώ - обе богини; μεγάλαι θεαί - великие богини, т.е. Деметра и Персефона). Особо набожные люди продолжали употреблять обозначение «обе богини» еще долгое время после завершения классического периода. У Геродота афинянин, объясняющий спартанцу чудо, произошедшее перед сражением у Саламина, не произносит имен богинь, а называет их «Мать» и «Дочь»: …«это праздник, справляемый афинянами каждый год в честь Матери и Дочери. На этом празднике проходят посвящение все афиняне, а также иные, того желающие, эллины».

На 6-й день по «священной дороге» устраивалась большая процессия Иакха (Диониса) из Афин в Элевсин, в которой кроме жрецов и властей принимали участие множество посвященных, в миртовых и сельдерейных венках, с плугами и полевыми орудиями и факелами в руках. Процессия, предводителем которой считался шумящий Иакх, начиналась, вероятно, у городского Элевсинского храма под северо-западным склоном кремля и устраивалась во вторую половину дня, так что по совершении пути в 2 мили с наступлением ночи приходили в Элевсин.

По прибытии в Элевсин, в ближайшую и следующие ночи во Фриасийской долине по берегу Элевсинского залива и около источника Калихора, устраивались мистериальные поиски Персефоны и ее нахождение. С нахождением Персефоны заканчивался пост ритуальным возлияниями напитка, κυκεών, смешанного из воды, меда и мяты. По легенде, этим напитком утолила жажду Деметра после долгой печали и поста.

«Девять скиталася дней непрерывно Део пречестная,
С факелом в каждой руке, обходя всю широкую землю,
И не вкусила ни разу амвросии с нектаром сладким,
Кожи нетленной своей не омыла ни разу водою.»
(Гомеровы гимны. К Деметре. 47)

Обряд симпатического поста показывает насколько посвященные роднились душой со своей богиней, переживая ее горе и радость.

Заключение всего празднества составляло так называемые Πλημοχόη, возлияние воды из своеобразных сосудов, причем из одного сосуда делали возлияние на восток, из другого на запад. Ночное празднество, начиная с процессии Иакха и до Πλημοχόη совершали, вероятно, мисты и эпопты, отдельно в разных местах. Следует заметить, что те, которые посвящались в мистерии (для иностранцев необходимо было иметь какого-нибудь аттика как мистагога (μυστᾰγωγός, посвятителя в мистерии), были вводимы обыкновенно сначала на Малых Элевсиниях весною в малые мистерии (τα μικρά μυστήρια) и принимали участие в качестве мистов (μύσται) осенью того же года в больших мистериях (τα μεγάλα μυστήρια) Великих Элевсиний, но полного посвящения достигали лишь на следующий год на Великих Элевсиниях в качестве эпоптов (ἐπόπται, «созерцатели»).

Таким образом, между тем как мисты совершали, вероятно, свои ночные процессии на Фриасийском поле и допускались также в предхрамие, эпопты совершали тайное празднование в τελεστήριον, состоявшее в основном из священной драмы (δράμα μυστικόν), в коей изображалась с большим великолепием история Деметры, Персефоны и Иакха.

При этом обращалось преимущественное внимание на переход от мрака к свету, от страха к радости и воодушевляющим зрелищам. Плутарх так говорит об этом:

«Сначала блуждание и утомительное бегание туда и сюда и робкое лишенное посвящения странствование во мраке; затем перед самым посвящением все суровое, ужас и дрожь, и пот, и изумление. За этим их поражает чудный свет, или их принимают прелестные места и долины, наполненные голосами, хороводными плясками и торжественными священными песнопениями и явлениями».

Эпопты, по-видимому, по аналогии с судьбой Персефоны, ведутся через образы смерти и царства теней к веселой, счастливой жизни, из Тартара в Элизий.

Так эти символические представления, не будучи сопровождаемы никакими догматическими учениями о новых целебных истинах, пробуждали в душе посвященного блаженные надежды на загробную жизнь.

«Трижды блаженны те смертные, которые видели эти посвящения, когда они нисходят в преисподню; для них одних существует жизнь в подземном царстве, для других это лишь мучение и страдание». (Софокл)

Великие Мистерии символизировали принципы духовного возрождения и открывали посвященным не только простейшие, но и прямые и полные методы освобождения своей высшей природы от бремени материального невежества.

Согласно Порфирию, среди персонажей, участвующих в мистерии, жрец изображал платоновского Демиурга, или Создателя мира, факелоносец - Солнце, человек при алтаре - Луну, герольд - Гермеса (Меркурия), а остальные - малые звезды.

Высшее учение давалось только избранным, способным понять философские концепции. По ходу инициации, во время мистерий, кандидат проходил через двое ворот. Первые вели в нижние миры и символизировали рождение души в невежестве. Вторые вели в комнату, освещенную скрытыми лампадами, в которой статуя Деметры символизировала верхний мир Истины и Света.

Главный надзор за Элевсиниями имел ἄρχων βασιλεύς, помощниками которого были 4 избранных народом епимелета (ἐπιμελητής), причем двое были из рода Евмолпидов и Кериков и двое из остальных афинян. Жречество было в потомственном владении древних священных родов.

Высшим жреческим саном был гиерофант (ἱεροφάντης, ὁ τὰ μυστήρια δεικνύων, имевший помощницу ἱερόφαντις), из рода Евмолпидов. Он должен был при мистической драме показывать священные символы (δει̃ξις τω̃ν ἱερω̃ν). Впрочем, кажется, что он это, как и многое другое, делал сообща с дадухом (δαδου̃χος); специально гиерофанту принадлежало пение, по которому и назван род Евмолпидов, тогда как специальной обязанностью дадуха была почетная должность держать факел.

Сан дадуха занимал прежде происходящий от Триптолема род Каллия и Гиппоника, позже, до последних времен язычества - Ликомиды. Гиерокерик (ἱεροκήρυξ, герольд) и епибомий (ἐπιβώμιος, ὁ ἐπί βωνω̃, блюститель алтаря) имели тоже много общих обязанностей, касавшихся, по-видимому, в основном жертвоприношений. Род первого производил себя от Гермеса и дочери Кекропа или от Керика, сына Евмолпа.

В многочисленности имен и культов древнегреческого политеизма взору наблюдателя представляются два довольно четко отделенных друг от друга течения. Первое - это течение явное, участие в котором не было обусловлено ничем, кроме разве принадлежностью чествующего к соответственной гражданской общине. Сюда мы относим большинство государственных культов Греции - и Зевса Олимпийского, и Паллады Афинской, и Аполлона Дельфийского. Но второе - это течение тайное; условием участия в нем было посвящение, посвящение же налагало на того, кто был его удостоен, обязательство - никому из непосвященных не выдавать тех священнодействий, участником и свидетелем которых он сподобился стать. Сюда относится тоже ряд культов, хотя и значительно меньший, но особенно два: культ Деметры Элевсинской и культ Диониса, развитый его пророком Орфеем, другими словами, элевсинские и орфические таинства. Обаяние этих учений заключалось именно в том, что они раскрывали перед смертным покров загробных тайн и не только удовлетворяли его любознательность, давая ему определенный ответ на мучительный вопрос, что с ним будет после смерти, но и учили его обеспечить себе лучшую участь на том свете. В те отдаленные времена, когда и сами боги еще не сознавались как стражи нравственности, и условия этой лучшей участи были скорее сакральные, чем нравственные, т.е. скорее сводились к исполнению обрядов посвящения, чем к праведной жизни. Морализация таинств шла вровень с морализацией религии вообще. Ко времени расцвета последней она также и в области таинств была совершившимся фактом.

Исократ говорит, что Деметра, установив мистерии, смягчила нравы людей. Нравственное воспитание и исправление жизни представляется Арриану главной целью мистерий. По словам Цицерона, Афины, создавшие много прекрасного и великого и внесшие это прекрасное в жизнь человеческую, не произвели ничего лучше тех мистерий, благодаря которым люди из грубого состояния перешли к жизни достойной человека и улучшили свои нравы. Таким образом, Элевсинские мистерии, несмотря на некоторые темные свои стороны, бесспорно имели высокое нравственное влияние на развитие греческого народа и представляют одно из привлекательных явлений его религиозной жизни.

Элевсинские мистерии были долго в большом почете у греков. Блестящий период их был во время между Персидскими войнами и периодом просвещения. В этот период легкомыслие и знаки недоверия встречались лишь у отдельных лиц из высших сословий, как у Алкибиада и его друзей, тогда как государство и весь народ сохраняли уважение к их святости вплоть до времен Империи. Следует заметить, однако, что в позднейшие времена внешняя обрядовая сторона мистерий решительно выступила на первый план и они потеряли всякое влияние на нравственную жизнь народа.

Мистерии по образцу Элевсинских праздновались и в разных других местностях Эллады, например, в таких городах Аркадии и Мессении как Флиунт, Мегалополь, Феней. Во многих местностях Пелопоннеса (Беотии и др.) упоминается Деметра с прозвищем Ἐλευσίνια или праздник Ἐλευσίνια, а месяц Ἐλευσίνιοη неоднократно встречается в дорических календарях.

Сицилия, благодаря своему изумительному плодородию, вся считалась посвященной Деметре. Культовым центром мистерий был город Энна. Неизвестно когда состоялось перенесение элевсинского мифа в Сицилию, во всяком случае очень давно. Когда в самом начале своего республиканского быта Рим вычитал в книгах кумской Сивиллы повеление дать у себя место культу элевсинских божеств, он заимствовал его не из Элевсина, а, прямо или косвенно, из Сицилии.

И вот, в Риме был воздвигнут первый греческий храм для греческого культа с соблюдением греческой обрядности - храм, посвященный Cereri, Libero, Liberae. Церера - это Деметра, неопределенная римская богиня зреющей нивы была отождествлена с греческой даровательницей хлеба. Либера, «дочь» - буквальный перевод греческой Коры (Κόρη).² Но кто такой Либер? Это слово значит «сын» - сын Деметры, надо полагать, коль скоро Либера - ее дочь. Но римляне во все времена разумели под ним Вакха-Диониса. Вот он, «юный бог» священного шествия Иакх,³ олицетворенное ликование чающих близкую благодать паломников. Слияние с Афинами создало и само шествие и сопровождающего его бога. А если так, то и в создании сицилийско-римской троицы придется признать влияние Афин.
_____________________________
[2 ] Κόρη - дочь, девушка, дева, невеста.

[3 ] Слово Ἴακχος (Иакх), якобы, имеет финикийское происхождение и означает «грудное дитя». Более вероятна греческая этимология, по которой эпитет Иакх синонимичен другому прозвищу Диониса - Бромий (Βρόμιος), т.е. шумный, гудящий, поющий.
ἰακχέω Soph., Eur. = ἰαχέω
ἰαχέω , иногда ἰακχέω;
1) поднимать голос, кричать;
2) запевать, петь;
3) причитать, оплакивать;
4) объявлять, провозглашать;

ἰακχή Aesch., Eur. = ἰαχή
ἰαχή иногда ἰακχή, дор. ἰαχά ἡ ;
1) крик, шум;
2) вопль, плач;
3) возглас ликования, радостный крик.

Принятие в Риме этой троицы составляет событие скорее римской, чем греческой религиозной истории. Основание элевсинского храма в Риме совпало с началом борьбы сословий. И вот он становится религиозным центром плебеев в их двухсотлетних усилиях добиться гражданского равноправия в общем государстве.

Неизвестно, был ли эннейский культ мистическим; римский, во всяком случае, таковым не был. Можно представить себе, что трезвый, деловой дух римлян той эпохи не чувствовал той религиозной потребности, которая в Греции находила себе удовлетворение в мистицизме. Мистическим был зато культ александрийский, о чем повествует гимн написанный Каллимахом. Античный его толкователь приписывает Птолемею Филадельфу учреждение если не самого праздника, то одного обряда, а именно шествия с кошницей «в подражание Афинам» (шествие кошеносиц).⁴
_____________________________
[4 ] Кошница - плетенка, корзина;
Кошеносицы носили на головах корзины со священными дарами и бескровными жертвами для Афины - ячмень или украшения, т.е. предметы, характерные для мистерий.
Л.Дойбнер считал, что канефоры носили чаши и сосуды, идентичные предметам в процессии Диониса. Е.Пфуль отмечал, что ношение в процессии золотой и серебряной посуды было вообще отличительной чертой многих афинских праздников.
«из девочек выбирались носительницы священной утвари (ιεροφόροι, αρρηφόροι, κανηφόροι, φιᾰληφόροι), воды (ὑδροφόροι) и т.п.»

κανηφόρος ἡ канефора (девушка, несущая на голове корзину (κάνεον) со священной утварью для жертвоприношения) Arph.
φιᾰληφόρος ἡ чашеносица, название жрицы у локров (от φιάλη, чаша, сосуд) Polyb.
ἀρρηφόρος ἡ несущий священные (ἄρρητος, сакральные, тщательно скрываемые) предметы на торжественных шествиях в честь Афины, в месяце Скирофорионе) Lys.
λουτροφόρος ἡ приносящий воду для омовений;
ὑδροφόρος ἡ несущий воду, водоносец, водоноска Her., Xen. etc.

Вера в загробное возмездие у среднего афинянина эпохи Перикла была далека от полной уверенности: с одной стороны, различие культов в расщепленной Элладе, с другой стороны, и софистическое движение V в. не давало ей возникнуть в сознании мыслящего человека. Когда софистическая буря улеглась, скептицизм остался уделом немногих, наиболее влиятельные философские школы признали религию, а в то же время росло и росло число посвященных и в самом Элевсине, и в его многочисленных подворьях, причем другие мистические культы не прекословили его учению, а напротив, шли ему навстречу.

К.М. Королев «Античная мифология»
_______________________________
Метки:

Процитировано

_______________________________


Лампсак (Λάμψακος), Мизия. Статер (AV 8.41g), ок. 360 до н.э.
Av: голова Деметры в накидке, с венком из цветов лотоса;
Rv: крылатая протома Пегаса.
_______________________________
_

Карфаген, Зевгитана. Тридрахма (AV 12.56g), ок. 270-264 до н.э.

Rv: конь стоит вправо, голова повёрнута назад.
_______________________________
_

Карфаген. Тридрахма (EL 22mm, 10.96g), ок. 264-241 до н.э.
Av: голова Танит-Деметры в венке из колосьев;
Rv: конь, над ним солнечный диск с двумя уреями (символ Гора Бехдетского).
_______________________________


Митилини, Лесбос. Гекта (EL 11mm, 2.55g), ок. 377-326 до н.э.
Av: голова Деметры в венке из колосьев, покрытая пеплосом;
Rv: треножник.
_______________________________


Фаустина Старшая (Diva Faustina Senior). Рим. Æ 25mm (10.31g), ок. 147г.
Av: бюст Фаустины; DIVA FAVSTINA
Rv: Деметра стоит с двумя факелами; AVGVSTA / S C
_______________________________


Антонин Пий (138-161). Кизик (Κύζικος), Мизия. Æ 22mm (6.24g).
Av: бюст Антонина Пия; ΑΥΤ Κ ΑΔΡ ΑΝΤΟΝΙΝΟC CЄΒ
Rv: Деметра с двумя факелами; KYZIKHNΩN
_______________________________


Гальба (Servius Galba Imperator Caesar Augustus, 68-69). Рим. Æ 28mm (9.95g), 68г.
Av: бюст Гальбы в лавровом венке; SER GALBA IMP CAES AVG TR P
Rv: Церера на троне, в правой руке – оливковая ветвь, в левой – кадуцей; CERES AVGVSTA / S C
_______________________________


Клавдий (41-54). Рим. Дипондий (Æ 31mm, 15.88g), ок. 50-54гг.
Av: голова Клавдия; TI CLAVDIVS CAESAR AVG P M TR P IMP P P
Rv: Деметра (Церера) сидит на троне с колосьями и факелом; CERES AVGVSTA / S C
_______________________________


Каракалла (198-217). Стоби, Македония. Диассарий (Æ 24mm, 6.61g).
Av: бюст Каракаллы в лавровом венке; A C M AVR ANTONINVS
Rv: крылатая Деметра-Тюхе стоит с длинным горящим факелом, который обвивает змея; в левой руке держит Рог изобилия; MVNICI STOBEN
_______________________________


Каракалла (198-217). Сердика, Фракия. Æ 30mm (18.62g).
Av: бюст Каракаллы в лавровом венке; AYT K M AYP CEYH ANTΩNEINOC
Rv: Деметра стоит с длинным горящим факелом, который обвивает змея; в правой руке держит патеру; рядом стоит мистическая циста, из которой выползает змея; OYΛПIAC CEPΔIKHC
_______________________________


Гета (209-211). Августа Траяна. Æ 30mm (16.81g).
Av: бюст Геты в лавровом венке; AYT K П CEПTIMIOC ГETAC
Rv: Деметра стоит перед алтарём с длинным факелом, который обвивает змея; в правой руке держит пучок колосьев; AYГOYCTHC TPAIANHC
_______________________________


Гета (209-211). Никополь на Истре. Æ 27mm (10.53g).
Av: бюст Геты в лавровом венке; AYT K П CEПT ГETAC AY
Rv: Деметра стоит перед алтарём со скипетром, который обвивает змея; в правой руке держит пучок колосьев; OYΛПIAN NIKOПOΛIT / ПPOС I
_______________________________


Фаустина Старшая (Diva Faustina Senior). Рим. Денарий (AR 17mm, 3.43g), 147г.
Av: бюст Фаустины; DIVA AVG FAVSTINA
Rv: Деметра стоит со скипетром, в левой руке держит пучок колосьев;
_______________________________


Адриан (117-138). Амис, Понт. Драхма (AR 18mm, 2.91g), 133/4г.
Av: бюст Адриана в лавровом венке; AYT KAI TPA AΔPIANOC CEB П П YП Г
Rv: Деметра с длинным факелом и колосьями; AMICOY EΛEYΘEPAC ETOYC PΞE (CY 165 = AD 133/4).
_______________________________


Артабан II (128-124 до н.э.). Парфия. Династия Аршакидов.
Тетрадрахма (AR 31mm, 16.01g), ок. 128/7 до н.э.
Av: бюст Артабана II в тении;
Rv: Деметра на троне держит крылатую Нику в правой руке; в левой – Рог изобилия; у ног – крылатый и змееногий титан; ΒΑΣIΛEΩΣ APΣAKOY
_______________________________


Вибия Сабина (жена Адриана). Рим. Денарий (AR 19mm, 3.12g), ок. 128-137г.
Av: бюст Сабины в диадеме и лавровом венке; SABINA AVGVSTA HADRIANI AVG P P (Sabina Augusta, Hadriani Augusti, Patris Patrice).
Rv: Деметра сидит на мистической цисте с колосьями в одной руке и факелом – в другой.
_______________________________
_
Парос (Πάρος), Киклады. Тетрадрахма (AR 15.43g), ок. 200 до н.э. Магистат Аристодем.

Rv: Деметра сидит на мистической цисте с колосьями в правой руке и скипетром – в левой; APICTOΔHM / ПAPIΩN.

Мистический ящик Диониса (cista mystica), с символическими предметами в нём, носили специальные жрецы, кистофоры (κιστοφόρος). Во время мистерий из него выскальзывала змея. Культовый образ Деметры в элевсинских мистериях представляет её сидящей на ящике или корзине. В римскую эпоху циста (cista) стала всеобщим символом эзотерических мистериальных религий.
_______________________________


Римская Республика. Монетарий Гай Меммий. Денарий (AR 19mm, 3.95g), 56 до н.э.
Av: голова Ромула; C.MEMMI.C.F.QVIRINVS (Caius Memmius Caii filius. Quirinus.);
Rv: Церера сидит на троне, держит колосья в правой руке и факел в левой; у ее ног змея; MEMMIVS AED CERIALIA PREIMVS FECIT (Memmius aedilis. Cerialia preimus fecit.)
_______________________________


Римская Республика. Монетарий Гай Вибий Панса Цетрониан (Caius Vibius C. f. C. n. Pansa Caetronianus). Денарий (AR 17mm, 3.93g), ок. 48 до н.э.
Av: голова Диониса в плющевом венке; PANSA
Rv: Деметра идёт с двумя факелами, на голове – венок из колосьев; справа – плуг; C.VIBIUS.C.F.C.N.
_______________________________


Римская республика. Монетарий М.Вольтей (M.Volteius M.f.).
Денарий (AR 17mm, 4.19g), 75 до н.э.
Av: голова Диониса в плющевом венке;
Rv: Деметра стоит в биге, запряжённой двумя змеями, в руках держит два факела; слева – пальмовая ветвь; M.VOITEI.M.F
_______________________________


Римская республика. Монетарий Гай Вибий Панса Цетрониан (Caius Vibius C.f. C.n. Pansa Caetronianus). Денарий (AR 18mm, 3.99g), ок. 43 до н.э.
Av: голова Аполлона в лавровом венке; PANSA
Rv: Деметра идёт с двумя факелами, впереди неё – свинья; C.VIBIUS.C.F
_______________________________


Л.Кассий Цекиан (L.Cassius Caecianus). Денарий (AR 19mm, 3.93g), 102 до н.э.
Av: голова Цереры (Деметры) в венке из колосьев; CÆICIAN / B
Rv: пара запряжённых быков; L.CASSI / V
_______________________________


Гермиона (Ἑρμιόνη), Арголида. Триобол (AR 15mm, 2.65g), ок. 310 до н.э.

Rv: монограмма EP в венке из колосьев.
_______________________________


Беотия (Βοιωτία), Этолийский союз. Драхма (AR 19mm, 5.03g), ок. 220-197 до н.э.
Av: голова Деметры в венке из колосьев;
Rv: Посейдон с трезубцем и дельфином в руке; BOIΩTΩN
_______________________________


Гай Юлий Цезарь, как консул (третий раз) и диктатор (dictator iterum). Утика, Африка.
Денарий (AR 17mm, 3.91g), 46 до н.э.
Av: голова Цереры в венке из колосьев; COS TERT DICT ITER
Rv: чаша (culullus), кропило (aspergillum), кувшин (capis) и авгурский жезл (lituus); AVGVR PONT MAX / M (munus, дар).

Третье консульство Цезаря пришлось на 708г. от основания Рима (летоисчисление по Варрону = 46 до н.э.); в следующем году он стал консулом в четвёртый раз; кроме того, он был диктатором во второй раз (dictator iterum) в 707г. (47 до н.э.) и диктатором в третий раз (dictator tertio) в 708г.; следовательно, этот денарий должен был быть отчеканен в начале 708г. (46 до н.э.). Изображение на реверсе содержит символы жреческого сана верховного понтифика (pontifex maximus), которым обладал Цезарь; голова Цереры намекает на щедрые дары Цезаря своим солдатам, о чём свидетельствуют литеры M или D справа от литууса (означающие, соответственно, munus – «дар» и donum – «вознаграждение»). Возможно, этот денарий был частью экстраординарного выпуска, отчеканенного по приказу Цезаря и предназначенного для награждения воинов после победы над Фарнаком, царём Понта, о которой диктатор написал в сенат знаменитое письмо: «пришёл, увидел, победил» (veni, vidi, vici).
_______________________________


Лампсак (Λάμψακος), Мизия. Статер (AV 8.35g), ок. 370 до н.э.
Av: Деметра Хтония с колосьями в руках; Rv: протома Пегаса.

Фигура Деметры изображена наполовину под землёй, но лицо поднято вверх, что означает восхождение (возвращение) Деметры из царства Аида и возрождение природы.
_______________________________

Элевсинские мистерии.

Элевсинские мистерии были в греческом и латинском античном мире предметом особенного почитания. Даже те авторы, которые поднимали на смех "мифологические басни", не осмеливались касаться культа "великих богинь". Их царство, менее шумное, чем царство Олимпийцев, оказалось более устойчивым и более действительным. В незапамятные времена одна из греческих колоний, переселившаяся из Египта, принесла с собой в тихий залив Элевсиса культ великой Изиды, под именем Деметры или вселенской матери. С тех пор Элевсис оставался центром посвящения.

Деметра и дочь её Персефона стояли во главе малых и великих мистерий; отсюда их обаяние. Если народ почитал в Церере олицетворение земли и богиню земледелия, посвященные видели в ней мать всех душ и божественный Разум, а также мать космогонических богов. Её культ совершался жрецами, принадлежавшими к самому древнему жреческому роду в Аттике. Они называли себя сынами луны, т.е. рожденными, чтобы быть посредниками между землей и небом, и считающими своей родиной ту сферу, где находился переброшенный между двумя царствами мост, по которому души спускаются и вновь поднимаются. Назначением этих жрецов было воспевать в этой бездне скорбей восторги небесного пребывания и указывать средства, как найти обратный путь к небесам. Отсюда их имя Эвмолпидов или "песнопевцев благодетельной мелодии", кротких утешителей человеческой души.

Жрецы Элевсиса владели эзотерической доктриной, дошедшей к ним из Египта, но с течением веков они украсили ее всем очарованием прекрасной и пластической мифологии. С тонким и глубоким искусством умели они пользоваться земными страстями, чтобы выражать небесные идеи. Чувственные впечатления, великолепие церемоний и соблазны искусства, все это они пускали в ход, чтобы привить душе высшее, и поднять ум до понимания божественных истин. Нигде мистерии не являлись под такой человечной, живой и красочной формой. Миф Цереры и её дочери Прозерпины составляют центр Элевсинского культа. 6

Подобно блистательной процессии, все элевсинское посвящение вращается и развертывается вокруг этого светящегося центра. В своем наиболее глубоком смысле, миф этот представляет символически историю души, её схождение в матерью, её страдание во мраке забвения, а затем – её вознесение и возврат к божественной жизни. Другими словами, это – драма грехопадения и искупления в её эллинской форме. С другой стороны, можно утверждать, что для культурного и посвященного афинянина времен Платона, элевсинские мистерии представляли собой объяснительные дополнения к трагическим представлениям в афинском театре Вакха. Там, перед шумным и волнующимся народом, страшные заклинания Мельпомены взывали к земному человеку, ослепленному своими страстями, преследуемому Немезидой своих преступлений, удрученному неумолимым роком, часто совершенно непостижимым для него. Там слышались отголоски борьбы Прометея, проклятия Эринний, там раздавались стоны отчаяния Эдипа и неистовства Ореста. Там царствовали мрачный Ужас и плачущая Жалость.

Но в Элевсисе, за оградой Цереры, все прояснялось. Весь Круг вещей проходил перед посвященными, которые становились ясновидящими. История Психеи-Персефоны делалась для каждой души ослепительным откровением. Тайна жизни объяснялась или как искупление, или как изгнание. По ту и по сю сторону земного настоящего, человек открывал бесконечные перспективы прошлого и светлые дали божественного будущего. После ужасов смерти, наступали надежда освобождения и небесные радости, а из настежь открытых дверей храма лились песнопения ликующих и световые волны чудного, потустороннего мира. Вот чем являлись Мистерии лицом к лицу с Трагедией: божественной драмой души, дополняющей и объясняющей земную драму человека. Малые Мистерии праздновались в феврале, в Агре, поблизости от Афин.

Все ищущие посвящения и выдержавшие предварительный экзамен, имевшие при себе свидетельства о рождении, воспитании и нравственной жизни, подходили к входу в запертую ограду; там их встречал жрец Элевсиса, носивший имя Hieroceryx или священный герольд, который изображал Гермеса с кадуцеем. Это был руководитель, посредник и толкователь Мистерий. Он вел вновь пришедших к небольшому храму с ионическими колоннами, посвященному Коре, великой девственнице Персефоне. Святилище богини притаилось в глубине спокойной долины, среди священной рощи, между группами тисов и белых тополей. И тогда жрицы Прозерпины, иерофантиды, выходили из храма в белоснежных пеплумах, с обнаженными руками, с венками из нарциссов на головах. Они становились в ряд у входа в храм и начинали петь священные мелодии дорического напева. Они сопровождали свои речитативы ритмическими жестами: "О, стремящиеся к Мистериям! Привет вам на пороге Прозерпины! То, что вы увидите, изумит вас. Вы узнаете, что ваша настоящая жизнь не более, как ткань смутных и лживых иллюзий. Сон, который окутывает вас мраком, уносит ваши сновидения и ваши дни в своем течении, подобно обломкам, уносимым ветром и исчезающим в дали. Но позади этого круга темноты разливается вечный свет. Да будет Персефона благосклонна к вам, и да научит она вас переплывать этот поток темноты и проникать до самой небесной Деметры!" Затем пророчица, управлявшая хором, спускалась с трех ступеней лестницы и произносила торжественным голосом, с выражением угрозы, следующие заклятия: "Горе тем, которые приходят сюда без уважения к Мистериям! Ибо сердца этих нечестивцев будут преследуемы богиней в течение всей их жизни и даже в царстве теней не спасутся они от ее гнева." Затем, несколько дней проходило в омовениях и посте, в молитвах и наставлениях. Накануне последнего дня, вновь вступившие соединялись вечером в таинственном месте священной рощи, чтобы присутствовать при похищении Персефоны. Сцена разыгрывалась под открытым небом жрицами храма. Обычай этот чрезвычайно древний, и основа этого представления, его господствующая идея оставалась та же самая, хотя форма изменялась значительно на протяжении многих веков.

Во времена Платона, благодаря развитию трагедии, старинная строгость священных представлений уступила место большей человечности, большей утонченности и более страстному настроению. Направляемые Иерофантом, оставшиеся неизвестными поэты Элевсиса сделали из этой сцены короткую драму, которая развертывалась приблизительно так: [Участвующие в Мистериях появляются парами на лесной лужайке. Фоном служат скалы; в одной из скал виднеется грот, окруженный группами мирт и тополей На переднем план – лужайка, прорезанная ручьем, вокруг которого разместилась группа лежащих нимф. В глубине грота виднеется сидящая Персефона. Обнаженный до пояса, как у Психеи, её стройный бюст поднимается целомудренно из тонких драпировок, окружающих нижнюю часть её тела, подобно голубоватому туману. Она имеет счастливый вид, не сознает своей красоты и вышивает длинное покрывало разноцветными нитями. Деметра, её мать, стоит рядом с ней; на голове её kalathos, а в руке она держит свой скипетр.]

Гермес (герольд Мистерий, обращается к присутствующим). Деметра предлагает нам два превосходных дара: плоды, чтобы мы могли питаться иначе чем животные, и посвящение, которое дает всем участникам сладостную надежду и для этой жизни, и для вечности. Внимайте же словам, которые вы услышите, и всему, что сейчас удостоитесь увидеть. Деметра (серьезным голосом). Возлюбленная дочь Богов, оставайся в этом гроте до моего возвращения и вышивай мое покрывало. Небо – твоя родина, вселенная принадлежит тебе. Ты видишь Богов; они являются на твой зов. Но не слушай голоса хитрого Эроса с чарующими взглядами и коварными речами. Остерегайся выходить из грота и не срывай соблазнительных цветов земли; их тревожное и пьянящее благоухание погасит в твоей душе небесный Свет и уничтожить даже самое воспоминание о нем. Вышивай покрывало и живи до моего возвращения с твоими подругами нимфами, и тогда я явлюсь за тобой и увлеку тебя на моей огненной колеснице, влекомой змеями, в сияющие волны Эфира, что расстилается по ту сторону Млечного Пути. Персефона. Да, царственная мать, обещаю во имя того света, который окружает тебя, обещаю тебе послушание и да накажут меня Боги, если я не сдержу своего слова. (Деметра выходит). Хор нимф. О, Персефона! О, целомудренная невеста Небес, вышивающая образы Богов на своем покрывале, да будут от тебя далеки тщетные иллюзии и бесконечные страдания земли. Вечная истина улыбается тебе. Твой божественный Супруг, Дионис, ожидает тебя в Эмпиреях. Порой он является тебе под видом далекого солнца; его лучи ласкают тебя; он вдыхает твои вздохи, а ты пьешь его свет... уже заранее обладаете вы друг другом. О, чистая Дева, кто может быть счастливее тебя? Персефона. На этом лазурном покрывале с бесконечными складками, я вышиваю своей иглой бесчисленные образы всех существ и вещей. Я окончила историю Богов; я вышила страшный Хаос с сотней голов и тысячью рук. Из него должны возникнуть смертные существа.

Но кто же вызвал их к жизни? Отец богов сказал мне, что это – Эрос. Но я никогда не видала его, мне незнаком его образ. Кто же опишет мне его лик? Нимфы. Не думай о нем. Зачем ставить праздные вопросы? Персефона (поднимается и откидывает покрывало). Эрос! Самый древний и самый юный из Богов, неиссякаемый источник радостей и слез, ибо так говорили мне о тебе – страшный Бог, единственный, остающийся неведомым и невидимым из всех Бессмертных, и единственный, желанный таинственный Эрос! Какая тревога, какое упоение охватывает меня при имени твоем! Хор. Не стремись узнать больше! Опасные вопрошения губили не только людей, но и Богов. Персефона (устремляет в пространство взоры, полные ужаса). Что это? Воспоминания? Или это страшные предчувствия? Хаос... Люди... Бездна рождений, стоны рождающих, яростные вопли ненависти и битв... Пучина смерти! Я слышу, я вижу все это, и бездна притягивает меня, она хватает меня, я должна спуститься в нее... Эрос погружает меня в её глубины своим зажигающим факелом. Ах, я умираю! Удалите от меня этот страшный сон! (она закрывает лицо руками и рыдает).

Хор. О, божественная девственница, это не более как сон, но он воплотится, он сделается роковой действительностью, и твое небо исчезнет подобно пустому сну, если ты уступишь преступному желанию. Последуй спасительному предостережению, возьми свою иглу и вернись к своей работе. Забудь коварного! Забудь преступного Эроса! Персефона (отнимает руки от лица, на котором совершенно изменилось выражение, она улыбается сквозь слезы). Какие вы безумные! И я сама потеряла рассудок! Теперь я сама вспоминаю, я слышала об этом в олимпийских мистериях: Эрос самый прекрасный из всех Богов; на крылатой колеснице предводительствует он на играх Бессмертных, он руководить смешением первичных субстанции. Это он ведет смелых людей, героев, из глубины Хаоса к вершинам Эфира. Он знает все; подобно огненному Началу, он проносится через все Миры, он владеет ключами от земли и неба! Я хочу его видеть! Хор. Несчастная! остановись!! Эрос (выходит из леса под видом крылатого юноши). Ты зовешь меня, Персефона? Я перед тобой. Персефона (садится). Говорят, что ты хитрый, а твое лицо – сама невинность; говорят, что ты всемогущ, а ты похож на нежного мальчика; говорят что ты предатель, а твой взгляд таков, что чем больше я смотрю в твои глаза, тем более расцветает мое сердце, тем более растет мое доверю к тебе, прекрасный, веселый ребенок. Говорят, что ты все знаешь и все умеешь. Можешь ли ты помочь мне вышивать это покрывало? Эрос. Охотно! Смотри, вот я у ног твоих! Какое дивное покрывало! Оно точно купалось в лазури чудных очей твоих. Какие прекрасные образы вышила твоя рука, но все же не столь прекрасные, как божественная швея, которая еще ни разу не видела себя в зеркале (он лукаво улыбается). Персефона. Видеть себя! Разве это возможно? (она краснеет) Но узнаешь ли ты эти образы?

Эрос. Узнаю ли я их! Это – истории Богов. Но отчего ты остановилась на Хаосе? Ведь только здесь и начинается борьба! Отчего ты не вышьешь борьбу титанов, рождение людей и их взаимную любовь? Персефона. Мое знание останавливается здесь и память моя не подсказывает ничего. Не поможешь ли ты мне вышить продолжение? Эрос (бросает на нее пламенный взгляд). Да, Персефона, но с одним условием: прежде ты должна пойти со мной на лужайку и сорвать самый прекрасный цветок. Персефона. Моя царственная и мудрая мать запретила мне это. "Не слушайся голоса Эроса, сказала она, не рви земных цветов. Иначе ты будешь самой несчастной из всех Бессмертных"! Эрос. Я понимаю. Твоя мать не хочет, чтобы ты познала тайны земли. Если бы ты вдохнула аромат этих цветов, все тайны раскрылись бы для тебя.

Персефона. А ты их знаешь? Эрос. Все; и ты видишь, я стал от того лишь более молодым и более подвижным. О дочь Богов! Бездна обладает ужасами и содроганиями, которые неведомы небу; тот не поймет вполне и неба, который не пройдет через земное и преисподнее. Персефона. Можешь ли ты объяснить их? Эрос. Да, смотри (он дотрагивается до земли концом своего лука. Большой нарцисс появляется из земли). Персефона. О, прелестный цветок! Он заставляет меня дрожать и вызывает в моем сердце божественное воспоминание. Иногда засыпая на вершине моего любимого светила, позлащенного вечным закатом, я видела при пробуждении, как на пурпуре горизонта плыла серебряная звезда. И мне казалось тогда, что передо мной загорался факел бессмертного супруга, божественного Диониса. Но звезда опускалась, опускалась... и факел погасал в отдалении. Этот чудный цветок похож на ту звезду.

Эрос. Это – я, который преобразует и соединяет все, я, который делает из малого отражение великого, из глубин бездны – зеркало неба, я, который смешивает небо и ад на земле, который образует все формы в глубине океана, я возродил твою звезду, я извлек ее из бездны под видом цветка, чтобы ты могла трогать ее, срывать и вдыхать её аромат. Хор. Берегись, чтобы это волшебство не оказалось западней! Персефона. Как называешь ты этот цветок? Эрос. Люди называют его нарциссом; я же называю его желанием. Посмотри, как он смотрит на тебя, как он поворачивается. Его белые лепестки трепещут как живые, из его золотого сердца исходить благоухание, насыщающее всю атмосферу страстью. Как только ты приблизишь этот волшебный цветок к своим устам, ты увидишь в необъятной и чудной картине чудовищ бездны, глубину земли и сердца человеческие. Ничто не будет скрыто от тебя. Персефона. О, чудный цветок! Твое благоухание опьяняет меня, мое сердце дрожит, мои пальцы горят, прикасаясь к тебе. Я хочу вдохнуть тебя, прижать к своим губам, положить тебя на свое сердце, если бы даже пришлось умереть от того! [Земля разверзается около неё, из зияющей черной трещины медленно поднимается до половины Плутон на колеснице, запряженной двумя черными конями. Он схватывает Персефону в момент, когда она срывает цветок, и увлекает ее к себе. Персефона напрасно бьется в его руках и испускает громкие крики. Колесница медленно опускается и исчезает. Она катится с шумом, подобно подземному грому. Нимфы разбегаются с жалобными стонами по всему лесу. Эрос убегает с громким смехом.] Голос Персефоны (из под земли). Моя Мать! На помощь ко мне! Мать моя! Гермес. О стремящиеся к мистериям, жизнь которых еще затемнена суетой плотской жизни, вы видите перед собой свою собственную историю. Сохраните в памяти эти слова Эмпедокла: "Рождение есть уничтожение, которое превращает живых в мертвецов. Некогда вы жили истинной жизнью, а затем, привлеченные чарами, вы пали в бездну земной, порабощенные плотью. Ваше настоящее не более, как роковой сон. Лишь прошлое, и будущее существует действительно. Научитесь вспоминать, научитесь предвидеть." Во время этой сцены спустилась ночь, погребальные факелы зажглись среди черных кипарисов, окружавших небольшой храм, и зрители удалились в молчании, преследуемые плачевным пением иерофантид, восклицавших: Персефона! Персефона! Малые мистерии окончились, вновь вступившие стали мистами, что означает закрытые покрывалом. Они возвращались к своим обычным занятиям, но великий покров мистерии распростерся перед их взорами. Между ними и внешним миром возникло как бы облако. И в то же время, в них раскрылось внутреннее зрение, посредством которого они смутно различали иной мир, полный манящих образов, которые двигались в безднах, то сверкающих светом, то темнеющих мраком. Великие Мистерии, которые следовали за малыми, носили также название священных Opгий, и они праздновались через каждые пять лет осенью в Элевсисе. Эти празднества, в полном смысле символические, длились девять дней; на восьмой день мистам раздавали знаки посвящения: тирсы и корзинки, увитые плющом. Последние заключали в себе таинственные предметы, понимание которых давало ключ к тайне жизни. Но корзинка была тщательно запечатана. И раскрыть ее позволялось лишь в конце посвящения, в присутствии самого Иерофанта. Затем, все предавались радостному ликованию, потрясая факелами, передавая их из рук в руки и оглашая священную рощу криками восторга. В этот день из Афин переносили в Элевсис в торжественной процессии статую Диониса, увенчанную миртами, которую именовали Яккос. Его появление в Элевсисе означало великое возрождение. Ибо он являл собою божественный дух, проникающий все сущее, преобразователя душ, посредника между небом и землей. На этот раз, в храм входили через мистическую дверь, чтобы провести там всю святую ночь или "ночь посвящения". Прежде всего, нужно было пройти через обширный портик, находившийся во внешней ограде. Там герольд, с угрожающим криком Eskato Bebeloi (непосвященные изыдите!) изгонял посторонних, которым удавалось иногда проскользнуть в ограду вместе с мистами. Последних же герольд заставлял клясться – под страхом смерти – не выдавать ничего из увиденного. Он прибавлял: "вот вы достигли подземного порога Персефоны. Чтобы понять будущую жизнь и условия вашего настоящего, вам нужно пройти через царство смерти; в этом состоит испытание посвященных. Необходимо преодолеть мрак, чтобы наслаждаться светом". Затем, посвященные облекались в кожу молодого оленя, символ растерзанной души, погруженной в жизнь плоти. После этого гасились все факелы и светильники, и мисты входили в подземный лабиринт. Приходилось идти ощупью в полном мраке. Вскоре начинали доноситься какие-то шумы, стоны и грозные голоса. Молнии, сопровождаемые раскатами грома, разрывали по временам глубину мрака. При этом вспыхивающем свете выступали странные видения: то чудовище химера или дракон; то человек, раздираемый когтями сфинкса, то человеческое привидение. Эти появления были так внезапны, что нельзя было уловить, как они появлялись, и полный мрак, сменявший их, удваивал впечатление.

Плутарх сравнивает ужас от этих видений с состоянием человека на смертном одре. Но самые необычайные переживания, соприкасавшиеся с истинной магией, происходили в склепе, где фригийский жрец, одетый в азиатское облачение с вертикальными красными и черными полосами, стоял перед медной жаровней, смутно освещавшей склеп колеблющимся светом. Повелительным жестом заставлял он входящих садиться у входа и бросать на жаровню горсть наркотических благовоний. Склеп начинал наполняться густыми облаками дыма, которые, клубясь и свиваясь, принимали изменчивые формы. Иногда это были длинные змеи, то оборачивающиеся в сирен, то свертывающиеся в бесконечные кольца; иногда бюсты нимф, с страстно протянутыми руками, превращавшиеся в больших летучих мышей; очаровательные головки юношей, переходившие в собачьи морды; и все эти чудовища, то красивые, то безобразные, текучие, воздушные, обманчивые, также быстро исчезающие как и появляющиеся, кружились, переливались, вызывали головокружение, обволакивали зачарованных мистов, словно желая преградить им дорогу. От времени до времени жрец Кибелы простирал свой короткий жезл и тогда магнетизм его воли вызывал в многообразных облаках новые быстрый движения и тревожную жизненность. "Проходите!" говорил Фригиец. И тогда мисты поднимались и входили в облачный круг. Большинство из них чувствовало странные прикосновения, словно невидимые руки хватали их, а некоторых даже бросали с силою на землю. Более робкие отступали в ужасе и бросались к выходу. И только наиболее мужественные проходили, после снова и снова возобновляемых попыток; ибо твердая решимость преодолевает всякое волшебство. 7

После этого мисты входили в большую круглую залу, слабо освещенную редкими лампадами. В центре, в виде колонны, поднималось бронзовое дерево, металлическая листва которого простиралась по всему потолку. 8 Среди этой листвы были вделаны химеры, горгоны, гарпии, совы и вампиры, символы всевозможных земных бедствий, всех демонов, преследующих человека. Эти чудовища, воспроизведенные из переливающихся металлов, переплетались с ветками дерева и, казалось, подстерегали сверху свою добычу. Под деревом восседал на великолепном троне Плутон-Аид в пурпуровой мантии. Он держал в руке трезубец, его чело было озабочено и мрачно. Рядом с царем преисподней, который никогда не улыбается, находилась его супруга, стройная Персефона. Мисты узнают в ней те же черты, которыми отличалась богиня в малых мистериях. Она по прежнему прекрасна, может быть еще прекраснее в своей тоске, но как изменилась она под своим золотым венцом и под своей траурной одеждой, на которой сверкают серебряные слезы! Это уже не прежняя Девственница, вышивавшая покрывало Деметры в тихом гроте; теперь она знает жизнь низин и – страдает. Она царствует над низшими силами, она – властительница среди мертвецов; но все её царство – чужое для неё. Бледная улыбка освещает её лицо, потемневшее под тенью ада. Да! В этой улыбке – познание Добра и Зла, то невыразимое очарование, которое налагает пережитое немое страдание, научающее милосердию. Персефона смотрит взглядом сострадания на мистов, которые преклоняют колена и складывают к её ногам венки из белых нарциссов. И тогда в её очах вспыхивает умирающее пламя, потерянная надежда, далекое воспоминание о потерянном небе...

Внезапно, в конце поднимающейся вверх галереи, зажигаются факелы и подобно трубному звуку разносится голос: "Приходите мисты! Яккос возвратился! Деметра ожидает свою дочь! Эвохэ!!" Звучное эхо подземелья повторяет этот крик. Персефона настораживается на своем троне, словно разбуженная после долгого сна и пронизанная сверкнувшей мыслью, восклицает: "Свет! Моя мать! Яккос!" Она хочет броситься, но Плутон удерживает ее властным жестом, и она снова падает на свой трон, словно мертвая. В то же время лампады внезапно угасают и слышится голос: "Умереть, это – возродиться!" А мисты направляются к галерее героев и полубогов, к отверстью подземелья, где их ожидает Гермес и факелоносец. С них снимают оленью шкуру, их окропляют очистительной водой, их снова одевают в льняные одежды и ведут в ярко освещенный храм, где их принимает Иерофант, первосвященник Элевсиса, величественный старец, одетый в пурпур. А теперь дадим слово Порфирию. Вот как он рассказывает о великом посвящении Элевсиса: "В венках из мирт мы входим с другими посвященными в сени храма, все еще слепцами; но Иерофант, ожидающий нас внутри, скоро раскроет наши взоры. Но прежде всего, – ибо ничего не следует делать с поспешностью, – прежде мы обмоемся в святой воде, ибо нас просят войти в священное место с чистыми руками и с чистым сердцем. Когда нас подводят к Иерофанту, он читает из каменной книги вещи, которые мы не должны обнародовать под страхом смерти. Скажем только, что они согласуются с местом и обстоятельствами. Может быть вы подняли бы их на смех, если бы услыхали вне храма; но здесь не является ни малейшей наклонности к легкомыслью, когда слушаешь слова старца и смотришь на раскрытые символы. 9 И мы еще более удаляемся от легкомыслия, когда Деметра подтверждает своими особыми словами и знаками, быстрыми вспышками света, облаками, громоздящимися на облака, все то, что мы слышали от её священного жреца; затем, сияние светлого чуда наполняет храм; мы видим чистые поля Елисейские, мы слышим пение блаженных...

И тогда, не только по внешней видимости или по философскому толкованию, но на самом дел Иерофант становится творцом (demiurgos) всех вещей: Солнце превращается в его факелоносца, Луна – в священнодействующего у его алтаря, а Гермес – в ею мистического герольда. Но последнее слово произнесено: Konx Om Pax. 10 Церемония окончилась, и мы сделались видящими (epoptai) навсегда". Что же сказал великий Иерофант? Каковы были эти священные слова, эти верховные откровения? Посвященные узнавали, что божественная Персефона, которую они видали посреди ужасов и мучений ада, являла собой образ человеческой души, прикованной к материи в течение земной жизни, а в посмертной – отданной химерам и мучениям еще более тяжелым, если она жила рабой своих страстей. Её земная жизнь есть искупление предыдущих существований. Но душа может очиститься внутренней дисциплиной, она может вспоминать и предчувствовать соединенным усилием интуиции, воли и разума, и заранее участвовать в великих истинах, которыми она овладеет вполне и всецело лишь в необъятности высшего духовного мира. И тогда снова Персефона станет чистой, сияющей, неизреченной Девственницей, источником любви и радости. Что касается её матери Деметры, она являла собой в мистериях символ божественного Разума и интеллектуального начала человека, с котором душа должна слиться, чтобы достигнуть своего совершенства. Если верить Платону, Ямвлиху, Проклу и всем александрийским философам, наиболее воспримчивые из среды посвященных, имели внутри храма видения характера экстатического и чудотворного. Мы привели свидетельство Порфирия. Вот другое свидетельство Прокла: "Во всех посвящениях и мистериях боги (это слово означает здесь все духовные иерархии) показываются под самыми разнообразными формами: иногда это бывает излияние света, лишенное формы, иногда этот свет облекается в человеческую форму, иногда в иную. 11

А вот выдержка из Апулея: "Я приближался к границам смерти и достигнув порога Прозерпины, я возвратился оттуда, уносимый через все элементы (элементарные духи земли, воды, воздуха и огня). В глубинах полночного часа я видел солнце, сверкающее великолепным светом и при этом освещении увидел богов небесных и богов преисподней и, приблизившись к ним, я отдал им дань благоговейного обожания". Как бы ни были смутны эти указания, они относятся по видимому к оккультным феноменам. По учению мистерий, экстатические видения храма производились посредством самого чистого из всех элементов: духовного света, уподобляемого божественной Изиде. Оракулы Зороастра называют его Природой, говорящей через себя, т.е. элементом, посредством которого маг дает мгновенное и видимое выражение своей мысли, и который служит также покровом для душ, являющих собою лучшие мысли Бога. Вот почему Иерофант, если он обладал властью производить это явление и ставить посвященных в живое общение с душами героев и богов, был уподобляем в эти мгновения Создателю, Демиургу, факелоносец – Солнцу, т.е. сверхфизическому свету, а Гермес – божественному Глаголу. Но каковы бы ни были эти видения, в древности существовало лишь одно мнение о просветлении, которым сопровождались конечные откровения Элевсиса. Воспринявший их испытывал неведомое блаженство, сверхчеловеческий мир спускался в сердце посвященного. Казалось, что жизнь побеждена, душа стала свободной, и тяжелый круг существований пришел к своему завершению. Все проникали, исполненные светлой веры и безграничной радости, в чистый эфир Мировой Души. Мы старались воскресить драму Элевсиса в её глубоком сокровенном смысле. Мы показали руководящую нить, которая проходит через весь этот лабиринт, мы старались выяснить полное единство, соединяющее все богатство и всю сложность этой драмы. Благодаря гармонии знания и духовности, тесная связь соединяла мистериальные церемонии с божественной драмой, составлявшей идеальный центр, лучезарный очаг этих соединенных празднеств. Таким образом, посвященные отождествляли себя постепенно с божественной деятельностью. Из простых зрителей они становились действующими лицами и познавали, что драма Персефоны происходила в них самих. И как велико было изумление, как велика была радость при этом открытии! Если они и страдали, и боролись вместе с ней в земной жизни, они получали подобно ей надежду снова найти божественную радость, вновь обрести свет верховного Разума.

Слова Иерофанта, различные сцены и откровения храма давали им предчувствия этого света. Само собою разумеется, что каждый понимал эти вещи по степени своего развития и своих внутренних способностей. Ибо, как говорил Платон – и это верно для всех времен – есть много людей, которые носят тирс и жезл, но вдохновенных людей очень мало. После александрийской эпохи, элевсинские мистерии были также до известной степени затронуты языческим декадансом, но их высшая основа сохранилась и спасла их от уничтожения, которое постигло остальные храмы. Благодаря глубине своей священной доктрины и высоте своего выполнения, элевсинские мистерии продержались в течение трех столетий перед лицом растущего христианства. Они служили в эту эпоху соединительным звеном для избранных, которые, не отрицая, что Иисус был явлением божественного порядка, не хотели забывать, как это делала тогдашняя церковь, и древнюю священную науку. И мистерии продолжались до эдикта императора Константина, приказавшего сравнять с землею храм Элевсиса, чтобы покончить с этим верховным культом, в котором магическая красота греческого искусства воплотилась в наиболее высокие учения Орфея, Пифагора и Платона. Ныне убежище античной Деметры исчезло с берегов тихого Элевсинского залива бесследно, и лишь бабочка, этот символ Психеи, порхающая в весенние дни над лазурным заливом, напоминает путнику, что некогда именно здесь великая Изгнанница, Душа человеческая, призывала к себе Богов и вспоминала свою вечную родину.

Примечание

6.См. гимн Гомера, обращенный к Деметре.

7.Современная наука не увидала бы в этих фактах ничего иного, кроме простых галлюцинаций, или простых внушений. Наука древнего эзотеризма придавала этому роду феноменов, которые нередко производились в Мистериях, одновременно и субъективное и объективное значение. Она признавала существование элементарных духов, не имеющих индивидуальной души и разума, полусознательных, которые наполняют земную атмосферу и которые являют собой, так сказать, души элементов. Магия, которая представляет собою волю, сознательно направленную на овладение оккультными силами, делает их от времени до времени видимыми. Как раз о них говорит Гераклит, когда выражается: "природа повсюду наполнена демонами". Платон называет их демонами элементов; Парацельс – элементалями. По мнению этого теософа, врача XVI века, они привлекаются магнетической атмосферой человека, наэлектризовываются в ней и после этого делаются способными облекаться во всевозможные формы. Чем более человек предается своим страстям, тем более он рискует стать их жертвой, не подозревая того. Лишь владеющий магией может покорить их и пользоваться ими. Но они представляют собою область обманчивых иллюзий, которою маг должен овладеть, прежде чем войти в мир оккультизма.

8.Это и есть дерево сновидения, упоминаемое Вергилием при схождении Энея в ад в VI книге Энеиды, которая воспроизводит главные сцены элевсинских мистерий с различными поэтическими украшениями.

9.Золотые предметы, заключенные в корзине, были: сосновая шишка (символ плодородия), свернувшаяся змея (эволюция души: падение в матерью и искупление духом), яйцо (олицетворяет полноту или божественное совершенство, цель человека).

10.Эти таинственные слова не переводимы на греческий язык. Это доказывает во всяком случае, что они очень древние и происходят с Востока. Вильфорд приписывает им санскритское происхождение. Konx произошло от Kansha и означает предмет самого глубокого желания, Om от Aum – душа Брамы, а Pax от Pasha – круг, цикл. Таким образом, верховное благословение Иерофанта Элевсийского означало: да возвратят тебя твои желания к душе Брамы!

11.Прокл. "Комментарии к Республике Платона".

На протяжении двух тысяч лет в Элевсине происходили самые престижные вечеринки античности. Закрытые - но у нас есть проходки.

Любой древний грек, который хотел быть современным, обязательно был посвящен в какие-нибудь мистерии - регулярные службы определенных культов. Одна из поздних мистерий прочно закрепилась в русском языке - вакхналия , оргиастическое празднество в честь Диониса, волшебным веществом которого являлся старый добрый этанол. От ежегодных вполне официальных и всеобщих возлияний - Дионисий , вакханалии отличались главным - тайной. Именно так переводится с греческого «мистерия».

Пожран Минотавром

«Хорошо снаряжен тот, кто сходит во гроб, зная истину Элевсина.
Ему ведом исход земной жизни и новое ее начало - дар богов».

Пиндар. Оды. V век до н. э.

Многие мистерии были построены на «отыгрывании» сюжетов, впоследствии ставших нам известными как греческие мифы. Так, легенда о Минотавре была основой «мистерии в Лабиринте» на острове Крит. Как пишет Дитер Лауэнштайн, эта мистерия представляла собой бой человека с быком «на окруженной высокой стеною круглой площадке, где могут стоя разместиться около трех десятков молодых людей. Игра с быком требовала мастерства, решимости и ловкости. Срывам и несчастным случаям кносский двор, вероятно, даже радовался; остальные претенденты тем самым осознавали всю серьезность происходящего. Как и египетская, здешняя культура не ведала сострадания; эту душевную силу человечество обрело только в последнем дохристианском тысячелетии. При смертельном исходе на родину сообщали: пожран Минотавром».

Популярны были мистерии на о. Самофракия. Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» пишет о Филиппе II Македонском, отце Александра Великого: «Сообщают, что Филипп был посвящен в Самофракийские таинства одновременно с Олимпиадой, когда он сам был еще отроком, а она девочкой, потерявшей своих родителей. Филипп влюбился в нее и сочетался с ней браком, добившись согласия ее брата Арибба». Что важно, в мистериях на равных принимали участие не только мужчины и женщины, но и, как указывают исследования , даже лично несвободные люди.

Все больше мистерий появлялось на закате эллинистического мира: в Грецию проникали иноземные культы. В «программе» мистерий малоазиатской (фригийской) богини Кибелы были ритуальное обливание бычьей кровью и доведение себя до экстаза (какими средствами - неизвестно); в Греции и затем в Римской империи распространился митраизм со своими мистериями, которые включали в себя испытания огнем и ритуальное причинение боли. Кстати, митраизм активно поддерживался римскими императорами как противовес христианству и христианам, которые, напомним, в то же самое время тоже отправляли свои службы тайно, находясь на нелегальном положении. В общем, культов хватало - и чем же были особенны именно Элевсинские мистерии?

Тайна по наследству

«Я буду вещать тем, кому поз­во­ле­но.
Замкни­те две­ри для непо­свя­щен­ных»

Стих, который произносили перед началом мистерий.
Из схолий к Элию Аристиду

Плутарх (46 - 127 до н.э.), известный как автор «Сравнительных жизнеописаний», одного из самых значительных источников по истории Древней Греции, упоминает про одну примечательую попойку Алкивиада (450 - 404 до н.э.), видного афинского полководца и государственного деятеля.

«…Алки­ви­ад и его дру­зья уро­до­ва­ли дру­гие ста­туи богов, а кро­ме того, под­ра­жа­ли на сво­их попой­ках тай­ным свя­щен­но­дей­ст­ви­ям. Донос­чи­ки утвер­жда­ли, буд­то какой-то Фео­дор разыг­ры­вал роль гла­ша­тая, Поли­ти­он - факе­ло­нос­ца, сам Алки­ви­ад - вер­хов­но­го жре­ца, а осталь­ные при­я­те­ли при этом при­сут­ст­во­ва­ли и назы­ва­ли друг дру­га миста­ми. Все это было изло­же­но в жало­бе, кото­рую Фес­сал, сын Кимо­на, подал на Алки­ви­а­да, обви­няя его в оскорб­ле­нии обе­их богинь. Народ был взбе­шен и про­кли­нал Алки­ви­а­да, Анд­рокл же (один из самых непри­ми­ри­мых его вра­гов) ста­рал­ся еще уси­лить все­об­щее него­до­ва­ние».

Речь о «других статуях богов» неспроста - в ту ночь в 415 году до н. э. в Афинах кто-то изуродовал священные изображения Гермеса, а тут подоспел и донос на Алкивиада. Его имущество было конфисковано, элевсинские жрецы из семьи Евмолпидов предали его проклятию, и Алкивиад бежал из Афин - впрочем, не навсегда. Впоследствии, будучи главнокомандующим афинской армии, он устроит огромное чествование элевсинских святынь, чтобы загладить прошлую вину.

За разглашение тайн Элевсина в Афинах полагалась смертная казнь. Живший в XIX веке историк Николай Новосадский приводит рассказ из Тита Ливия о том, как два юноши «вошли однажды в храм Деметры во время совершения мистерий, не будучи предварительно посвящены; там своими неуместными вопросами они скоро выдали себя; их отвели к иерофанту и тотчас казнили по его приговору». Даже знаменитый драматург Эсхил, пишет Новосадский, «был обвинен в том, что в некоторых из его трагедий встречались намеки на учение иерофантов Деметры; он подвергался большой опасности и только доказав, что, не приняв посвящения в мистерии, он не знает их учения, великий трагик спасся от смерти».

Тем не менее, по античной литературе складывается впечатление, что об Элевсинских мистериях знали все. У Аристофана в комедии «Лягушки» Геракл говорит спустившемуся в Аид Дионису, что тот вскоре увидит «свет див­ный, как над­зем­ный день», услышит «флейт дуно­ве­ния» и в миртовых рощах (мирт в греческом понимании символизировал смерть и загробный мир) встретит «радост­ные сон­ми­ща мужей и жен, и рук неис­чис­ли­мых плеск». На вопрос, кто это такие, Геракл отвечает - «посвященные». У Цицерона (106 - 43 до н.э.) - «О законах», кн. II - читаем: «самое луч­шее - те мисте­рии, бла­го­да­ря кото­рым мы, дикие и жесто­кие люди, были пере­вос­пи­та­ны в духе чело­веч­но­сти и мяг­ко­сти, были допу­ще­ны, как гово­рит­ся, к таин­ствам и поис­ти­не позна­ли осно­вы жиз­ни и научи­лись не толь­ко жить с радо­стью, но и уми­рать с надеж­дой на луч­шее». На эпиграф к этой главе, широко известный среди греков стих, делает отсылку сам Платон (427 - 347 до н.э.) в знаменитом диалоге «Пир»: «Что же каса­ет­ся слуг и всех про­чих непо­свя­щен­ных невежд, то пусть они свои уши замкнут боль­ши­ми вра­та­ми».

Новосадский не зря упоминает «учение». Именно его запрещалось разглашать - сам факт мистерий, а также определенные их части, проходившие публично, секретом не были. Тайным оставалось только то, что происходило в - храме мистерий. Именно там в завершение таинства происходило принятие посвященными кикеона - волшебного напитка, вызывавшего видения, позволявшего, по мнению греков, испытать смерть при жизни и общаться с богами. Собственно, в тот злополучный вечер Алкивиад провинился не только в том, что уродовал статуи богов и кого-то там изображал. Его слуги подавали гостям настоящий кикеон, очевидно, выкраденный или полученный обманным способом у жрецов. Рецепт напитка удавалось сохранять в тайне все две тысячи лет, что существовали мистерии - хотя бы относительно реконструировать его удалось только в наше время.

Смешивая кикеон

Загадочный напиток, воздействием которого, очевидно, объяснялась сила впечатлений участников мистерий, привлекал к ним особое внимание исследователей. Особенно возбуждало то, что готовился кикеон на основе пораженного спорыньей ячменя - а именно из спорыньи Альберт Хоффман получил лизергиновую кислоту.

В Средневековье пораженные спорыньей злаки, употребленные в пищу, могли становиться причиной , религиозной истерии и прочих чудовищных проявлений человеческой натуры. Можно предположить, что греки умели готовить психоделическое снадобье, не вызывавшее безумия, а европейское общество этот секрет утратило. Его пытались раскрыть целые поколения ученых - в том числе и сам Хоффман, в 1978 году ставший соавтором книги «Дорога на Элевсин».

Хоффман сотоварищи предположили, что источником психоактивной субстанции был гриб Claviceps purpurea, пораженный которым ячмень вымачивали в воде. В современном исследовании историк, биолог и химик внимательно рассмотрели проблему, и вот к чему они пришли.

Спорынья

Прежде всего, Алкивиаду не требовалось бы выкрадывать ни кикеон, ни его рецепт, если бы его было так просто приготовить. Именно тот факт, что Алкивиад вне мистерий использовал настоящий кикеон, рецепт которого хранился в такой тайне, и разъярил афинян - и особенно Евмолпидов, которые были хранителями секрета. Значит, кикеон нельзя было приготовить в два счета.

В то же время, если его готовили в течение двух тысяч лет, и мистерии были регулярными и подчинялись строгому порядку, это значит, что эффект кикеона был точно известен, существовали объемные меры, приемы экстракции действующего вещества из сырья, и так далее. Причем напиток должен был готовиться очень простыми средствами - у греков не было химических лабораторий.

Гипотезе Хоффмана выдвинули серьезные возражения. Во-первых, алкалоиды, которые можно получить из C. purpurea, дают очень слабый эффект. Взрослые люди, по мнению критиков, не могли бы испытывать сильное опьянение. Кроме того, побочные вещества, содержащиеся в грибке, вызывают сильный дискомфорт, а у женщин провоцирует выкидыши - источники об Элевсине не содержат ни одного упоминания ни того, ни другого. Наконец, единственный рецепт кикеона, содержащийся в гомеровском гимне Деметре, включает в себя просто воду, ячмень и мяту. Если замочить пораженный грибком ячмень в воде и выпить - получится просто отравление.

Авторы исследования разбирают критику по кусочкам. Прежде всего, из возможных ингредиентов кикеона исключены такие сильные психоактивные средства, как опий и псилоцибин - добывать и хранить их в необходимом количестве регулярно в Греции было невозможно. Ячмень же был удобен для сбора в нужных количествах, а собирают его урожай в августе-сентябре - как раз в канун мистерий. Теперь осталось понять, как грекам удавалось сделать продукт нетоксичным.

Автор первой части вышеуказанного исследования сообщает о собственных экспериментах, доказавших, что извлечение из C. purpurea необходимых алкалоидов можно произвести гидролизом. В 1930-е годы было открыто, что, производя гидролиз эрготоксина (грубо говоря, смеси алкалоидов, содержащихся в C. purpurea) с гидроксидом калия (поташем) в качестве основы, можно получить психоактивные эргин и лизергиновую кислоту, причем чем выше температура, тем больше второго компонента. За консультацией авторы обратились к известнейшему химику Дэниэлю Перрину , автору книги «Химия веществ, изменяющих сознание».

По мнению Перрина, напиток, содержащий психоактивный эргин, действительно мог быть создан в условиях древней Греции. До сих пор одним из серьезных аргументов против этой гипотезы считались клинические эксперименты с приемом эргина, проведенные независимо друг от друга психиатром Хамфри Осмондом и Альбертом Хоффманом.

Результаты - «усталость, апатия, чувство ирреальности и бессмысленности окружающего мира». Аргументы Перрина сильнее. Эргин добывается также из растения Turbina corymbosa, которое в течение тысячелетий имело ритуальное значение в Южной Америке и помогало шаманам входить в состояния религиозной медитации. Разумеется, пишет Перрин, прием вещества в обстановке клиники, опытным экспериментатором, знакомым с эффектом гораздо более сильных субстанций, отличается от приема его же в ходе религиозной мистерии, после многодневного поста и изнурительного пешего перехода из Афин в Элевсин.

Наконец, с химической точки зрения Перрин экспериментально и с формулами подтверждает возможность получения психоактивного напитка путем «кипячения спорыньи в течение нескольких часов в воде, в которую добавлена зола дерева или другого растительного материала, возможно, ячменя». Смесь золы с водой использовалась в греческом обществе как для мытья, так и в медицине. При этом символически зола, прах дерева, является атрибутом Деметры - как мы увидим ниже, согласно мифу, Деметра погружает Демофонта, сына царицы Метаниры, в пламя очага, чтобы даровать ему бессмертие; ежегодно в ходе мистерий один из знатных афинских мальчиков отыгрывал роль Демофонта. В общем, все сходится.

Прием кикеона, как объясняют авторы исследования, происходил в самом Элевсине - напиток в священном сосуде туда несли в ходе процессии из Афин. Пили его из отдельных чашек внутри элевсинского храма - и, надо предполагать, учитывая примерно количество участников (около 1000 человек), предварительно разбавляли водой в каких-то более объемных сосудах. После приема мисты участвовали в ритуале с танцами и песнями, а в завершение мистерий остаток кикеона символически выливался на землю (в последний день мистерий, «плимохои»). Но для того, чтобы понять, зачем вообще принимали кикеон, нужно рассмотреть ход самих мистерий.

Путем зерна

Приему кикеона предшествовали длинные и пышные церемонии, по значительности для греков сравнимые с Олимпиадами - во время Элевсиний также прекращались все войны и усобицы. Подобно тому, как мистерии Минотавра на Кноссе появились из сначала реального, а потом ритуального первобытного занятия - загона и умерщвления быка, - так и Элевсинии являются усложненной и превращенной в церемонию молитвой о плодородии.

В мою задачу здесь не входит описать весь сложный церемониал мистерий - интересующихся отсылаю к книге Лауэнштайна «Элевсинские мистерии» . Обозначим лишь основные этапы, тем более, что за две тысячи лет мистерии столько раз менялись и дополнялись, что описание всего этого в целом сделает текст почти нечитаемым (в чем и причина непопулярности и неизвестности книги Лауэнштайна. Это буквально пособие по тому, как не надо писать исторические книги).

Появление Элевсинских мистерий относят примерно к 1500 г. до н. э. - периоду так называемой микенской культуры. Завершились они в 396 г. после разрушения Элевсина королем вестготов Аларихом, и таким образом длились около 2 тысяч лет, за исключением трех лет, не воевать в которые, видимо, никак было нельзя.

Основой для мистерий служил миф о Деметре, ее дочери Персефоне и владыке загробного мира Аиде. Неожиданная деталь - главный древнегреческий источник о мистериях, так называемые «гомеровские гимны» были найдены в 1777 году в Москве. В недрах архива Министерства иностранных дел немецким палеографом Христианом Фридрихом Маттеи была обнаружена рукопись, включавшая в себя Одиссею, Илиаду и 33 гимна разным богам. Маттеи, бывший к тому же известным масоном и бессовестным вором, разобрал рукопись, отделив гимны, и, соврав, что эти листы ему продал мелкий московский чиновник, продал их в Дрезденскую библиотеку, откуда они затем попали в Лейден. Как было установлено в конце XIX века, изначально манускрипт попал в Москву из Константинополя, где принадлежал архимандриту Дионисию. То есть, провенанс источника косвенно указал на его подлинность.

Интересно, что гимны называются «гомеровскими» лишь потому, что написаны тем же, что «Илиада« и «Одиссея», дактилическим гекзаметром. Гомеру их приписывал еще Фукидид, однако созданы они были несколько позже гомеровского эпоса. Вот как гимн о Деметре описывает миф, на котором строились мистерии.

У Деметры, «матери полей», есть дочь по имени Персефона (или Кора, «девушка»). Она со своими подругами Артемидой и Афиной играет на цветущем лугу. Оттуда ее похищает Аид и увозит в свой подземный чертог, где она становится царицей мертвых. Девять дней скитается Деметра по земле в поисках дочери. На рассвете десятого дня Геката (Луна) советует ей расспросить Гелиоса (Солнце), всевидящего солнечного титана. От него Деметра узнает о похитителе.

Разгневавшись на богов, допустивших злое дело, Деметра блуждает в мире людей, приняв облик древней старушки. Однажды вечером сидит она у городского колодца в Элевсине, и тут за водою приходят четыре дочери царя Келея. Старуха представляется нянькой и мать девушек, местная царица Метанира, приглашает пришелицу няней к новорожденному сыну Демофонту.

Когда старуха входит, Метанира угощает гостью вином, но старуха просит кикеон, напиток из полея и поджаренной ячменной муки. Воспитывая ребенка, нянюшка не дает ему ни молока, ни иной человечьей еды, однако младенец растет и крепнет. Метанира ночью подглядывает за старухой и видит, как та, словно факел, погружает ребенка в огонь очага. Так открывается божественная сущность старухи. Всю ночь Метанира и ее дочери в испуге молятся богине. Затем элевсинцы строят на холме священную обитель, Анакторон, Дом владычицы. Деметра во гневе и тоске удаляется в храм. Целый год не дает она взойти семенам, и наконец боги в страхе за все живое посылают Меркурия к Аиду - просить подземного владыку отпустить из мрака на свет похищенную супругу. Аид отпускает Кору, но прежде дает ей проглотить крохотное зернышко граната.

Ликуя, Кора возвращается к матери. Та немедля вопрошает: «Дочь моя, [вкушала ль ты] в Аиде пищи… Если ж вкусила, обратно пойдешь и в течение года третью будешь ты часть проводить в глубине преисподней. Две остальные - со мною, а также с другими богами».

Гнев Деметры против богов унимается, а свой гнев против людей она смиряет сама, установив священные таинства. В мельчайших подробностях наставляет она первого своего миста Триптолема, как надлежит праздновать эти оргии. И когда элевсинские правители под руководством Триптолема отправляют таинства, на полях вновь вырастает ячмень, более всего любезный богине. Вслед за Триптолемом первыми мистами были Диокл, Евмолп и Поликсен: «Таинства ж в нем я сама учрежу, чтобы впредь, по обряду чин совершая священный, на милость вы дух мой склоняли. Об них [таинствах] ни расспросов делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы: счастливы те из людей земнородных, кто таинства видел. Тот же, кто им непричастен, до смерти не будет вовеки доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном», говорит богиня.

В образе Коры мы и видим то самое зерно, которое опущено в землю, три месяца проводит в ней и снова появляется на свет, повторяя свой цикл каждый год. Соответственно и мистерии делились на «малые», проводившиеся весной, и осенние «большие», или «великие».

Иерофанты, дадухи и кирики

Чтобы принять участие в мистериях, сначала нужно было пройти посвящение. Условием допуска к посвящению было неучастие в убийствах (война не считалась, разумеется), нельзя было находиться под судом, и быть чародеем; необходимо было знание греческого языка (иначе не понять смысла речей элевсинских жрецов) и гражданство Афин. Некоторые афинские семьи «прописывали» у себя гостей. В мистерии были посвящены римляне Сулла и Аттик (друг Цицерона), императоры Август, Адриан, Марк Аврелий, а для посвящения Октавиана даже провели внеочередные мистерии. Впоследствии в мистерии разрешили посвящать рабов и гетер.

Каждый желавший вступить в число мистов искал мистагога - им мог быть любой посвященный. Мистагоги должны были объяснить неофитам основные правила и обряды. Первое посвящение происходило в феврале, во время малых мистерий, которые справлялись в Аграх - части Афин. Будущие мисты принимали здесь символическое очищение огнем, водой и ладаном. В этих посвящениях участвовали жрецы, изображавшие богов. Главной целью этой части была подготовка неофитов к ситуации больших мистерий, когда все, что будет увидено в Телестрионе, должно оставаться тайной. Об этом будущим мистам напоминали не один раз и даже практиковали обеты молчания.

Великие мистерии начинались в сентябре. Прежде всего, все мисты принимали пост - они воздерживались от мяса, вина и бобов. Перед началом Великих, как и Малых, мистерий, особые жрецы-чиновники - спондофоры, «носители [вести] о возлиянии» - отправлялись по всей Греции с объявлением о прекращении войн и усобиц.

С началом Великих мистерий главную роль начинали играть ведущий жрец - иерофант. Избирался он только из рода Евмолпидов (происходящих по легенде, от одного из первых мистов Деметры, Евмолпа). Иерофант получал на время мистерий особое священное имя, не обнародуемое при его жизни. После вступления в иерофанты запрещалось вступать в половые связи и в брак до конца жизни, поэтому ими обычно становились уважаемые пожилые люди с зычным голосом.

Во время мистерий он носил шикарную пурпурную одежду (пурпур - цвет смерти; не упустим из виду и совпадение - а может и не совпадение - названия гриба Claviceps purpurea и цвета одежд иерофанта) и, как и все мисты, миртовый венок. В священном театральном представлении именно иерофант играл роль Зевса. Ему также принадлежала гражданская власть в Элевсине как городе.

Вторым значимым жрецом-чиновником был дадух - факелоносец. Есть сведения, что в представлении он изображал Гелиоса. Третий - кирик, «глашатай», объявлявший мистам о начале священнодействия, выполнял роль Меркурия, «посланца богов». Этих трех жрецов было достаточно для проведения мистерий (были также иерофантида и дадухиня, а вот женской параллели у кирика не обнаруживается).

Кроме них было множество низших жреческих должностей, обслуживавших жертвоприношения и организацию представления. Жрец-идран обслуживал очищение; фэдинты чистили статуи божеств; иакхагоги несли статую Иакха во время процессий; панагами, по-видимому, называли «рабочих сцены», людей, которые имели право передвигать священные предметы (статуи богов и машины для произведения звуковых и световых эффектов); пирфоры носили очаги со священным огнем, посвященным богам. кистофоры несли корзины со священными предметами; особо посвященные певцы, певицы и актеры участвовали в представлении в эпизодических ролях. Словом, это был целый шоу-бизнес, принимать участие в котором в роли обслуживающего персонала было большой честью. Несомненно, знатные афиняне боролись за эти места.

Посвящение в Великие мистерии могли пройти только те, кто уже принял посвящение в Малые, но не в том же году, а в следующем. Последняя степень посвящения - епоптия - принималась лишь теми, кто участвовал в Великих мистериях более двух раз, причем очень редко в третий раз участия. Чем больше становилось в Греции разных мистерий, тем сложнее было стать епоптом - очень уж многие рвались. На закате мистерий, в III веке н. э., как сообщает Тертуллиан, промежуток мог составлять до пяти лет!

Основная часть Великих мистерий длилась 9 дней. Точное расположение частей мистерий по дням до сих пор разнится, более-менее известен лишь порядок действий.

Руины Элевсин

День первый. Общее собрание. Архонт (афинский царь) иерофант, дадух и кирик зачитывают правила мистерий. Вечером процессия идет в Элевсин за статуями Деметры и Персефоны.

День второй. Статуи приносят в Афины. Жертва Демократии - чествование государственного и общественного порядка в Греции. Очистительное омовение мистов в Элевсинском лимане. Они входили в воду сами и омывали в ней принесенного с собой поросенка, которого вечером приносили в жертву Зевсу; также закалывали овцу во имя Деметры и барана - Персефоне.

День третий. Жертвы Иакху и другим богам в Афинах.

День четвертый. Епидаврии - жертвы Асклепию, богу медицины.

День пятый. Процессия выходит из Афин со статуями богов и кувшином кикеона, и отправлялась в Элевсин по Священной дороге. На каждой остановке совершались молитвы, священнодействия и ритуальные пляски. Вот как это описывает Лауэнштайн:

«Протяженность Священной дороги составляла 22 км; процессия одолевала ее за день. Таким образом, было достаточно времени для совершения обрядов на стоянках, а участники сберегали силы для Священной ночи. Впереди шествовали два вестника (не жрецы) в черных одеждах. Следом за ними, тоже в черном, верховные жрецы: иерофант, дадух и керик, или вестник; далее две жрицы с корзинами на голове… За ними несли деревянное, украшенное миртом изображение Иакха - это и был центр процессии».

Вечером этого дня процессия прибывала в Элевсин - и начиналась та самая тайная часть мистерий, о которой было запрещено рассказывать. Процессия во главе с иерофантом вносила статую Иакха в храм и двери за ними закрывались. С этого момента прекращались жертвы животных - внутри дома Деметры запрещалось убивать. То, что могло происходить далее, отлично описано Новосадским. В этот день отыгрывался брак Деметры и Зевса и рождение Иакха.

«Принеся жертвы, посвящавшиеся вступали в храм. Там в глубоком мраке ночи совершали они переходы из одной части святилища в другую. Таинственная тьма сменялась порою ослепительным светом, озарявшим перед взорами посвящавшихся фигуры грозных чудовищ… Среди мистической тишины вдруг раздавались различные страшные звуки, до глубины души потрясавшие посвящаемых. Элевсинские жрецы, конечно, обращались при этом к особым механическим приспособлениям: производившие гром и молнию машины, употреблявшиеся для театральных эффектов… Но проходило томительное время, когда мистов окружали все страшилища Аида, когда сердце их терзал вид мучений и грешников, и страшные сцены сменялись другими, светлыми, успокаивающими. Храм освещался ровным огнем факелов. Взорам посвящаемых представали статуи богов, украшенные роскошными одеждами…»

День шестой. Начинался поздно, так как предыдущая ночь была отдана представлению рождения Иакха. В вечер шестого дня разыгрывали похищение Персефоны Плутоном. В программу входило факельное шествие, символизирующее поиск Деметрой своей дочери.

День седьмой. Вечер этого дня был занят разыгрыванием возвращения Персефоны из загробного мира, примирения Деметры с богами и установления земледелия. Либо в этот, либо в предыдущий день происходил прием кикеона. В завершение иерофант торжественно показывал мистам колос - символ плодородия и жизни. Седьмым днем завершались «святые ночи» - главная часть мистерий.

Дни восьмой и девятый. В связи с серьезными разночтениями в источниках и литературе, пока непонятно до конца, как распределялись события в последние дни мистерий. Однако точно известно следующее: последний день носил название плимохои . Плимохоями назывались глиняные кувшины, из которых жрецы выливали воду на землю, символически оплодотворяя ее. Также по окончании мистерий в Элевсине происходили агоны - состязания атлетов, трагиков и музыкантов. Наградами в этих состязаниях, вопреки обычаю, служили не деньги и дорогие предметы, а зерна священной пшеницы.

Утром дня, следовавшего за последним днем в Элевсине, мисты, облаченные в черные одежды, возвращались по Священной дороге в Афины. По окончании Великих мистерий в Афинах собирался совет, в котором иерофант судил лиц, оскорбивших своим поведением таинство мистерий, и назначал награды тем, кто, напротив, отличился в течение праздника.

После этого афиняне возвращались к обычной жизни, гости разъезжались по домам, а объявленное перемирие заканчивалось - до наступления следующих малых мистерий.

Библиотека сайта пополнилась книгой . Книга, написанная немецким ученым Дитером Лауэнштайном (Diether Lauenstein) в 1986 году, посвящена крупнейшему мистериальному центру Древней Греции - Элевсину. Элевсин — это городок, расположенный в 20 километрах от Афин, где ежегодно, начиная приблизительно с 1500 года до н.э., на протяжении 2000 лет происходили мистерии. Эти мистерии были посвящены Двум Богиням — Деметре и Персефоне.

Привлекая античные источники и материалы новейших археологических исследований, Дитер Лауэнштайн попытался воссоздать ход этого мистериального празднества и понять опыт и переживания мистов, связанных обетом молчания под угрозой смерти. Исследование не имеет аналогов в мировой научной литературе и является первой публикацией на русском языке, целиком посвященной этим древним таинствам.

Элевсинские мистерии просуществовали до IV века н.э., когда христианский император Римской империи Феодосий I запретил их ежегодное проведение. Феодосий I вошел в историю как император, при котором Римская империя окончательно перестала быть светским государством. Именно при нем религиозные догматы принимались не в результате свободного обсуждения в церковных кругах, а утверждались указами самого императора или его чиновников.

Именно во времена правления этого христианского императора начались на государственном уровне массовые преследования и репрессии как против еретиков внутри самого христианства, так и против так называемых язычников. По всей империи он принялся уничтожать «языческие» храмы и культы.

Здесь находился элевсинский Телестерион — Зал Посвящений

Именно при Феодосии I христиане разрушили известную на весь мир Александрийскую библиотеку и Серапеум — культовый центр Александрии, где была зверски убита христианскими фанатиками женщина — философ и астроном по имени Гипатия.

Именно этот император на государственном уровне запретил изучать и преподавать астрологию, или математику (так в то время называли астрологию). Практикование астрологии жестоко каралось. А обращение за прорицанием, или выражаясь современным языком — — каралось смертью (!!!). Неудивительно, что за такие «богоугодные и благие деяния» благодарные христиане канонизировали, т.е. возвели в ранг «святых» этого «верного сына церкви». А православные христиане даже до сих пор ежегодно отмечают его «святой» день.

Зато византийский историк V века Зосима писал, что Феодосий I обожал роскошь, бездумно опустошая при этом государственную казну. Чтобы хоть как-то ее восполнить, он продавал управление провинциями любому, кто предлагал ему наивысшую цену. Вот какие «святые угодники» высоко котируются у христиан!

Однако, после смерти этого «святого» императора от водянки Римская империя раскололась на две части — на западную (латинскую) и восточную (Византию). Поэтому Феодосий I вошел в историю как последний император единой Римской империи. После раскола «вечная» западная Римская империя просуществовала лишь 80 лет, потому что Закон причины и следствия , называемый Судьбой и Кармой, гласит: что человек посеет, то он и пожнет… Посеял этот император войну с Двумя Богинями, высокочтимыми в Элевсинских мистериях, то и пожал раскол , а затем и уничтожение своей «вечной», теперь уже христианской империи…

Мистерии в греческом Элевсине не проводятся с IV века. На том месте, где они когда-то торжественно праздновались, сегодня находятся лишь руины. Вот несколько современных снимков с этого места. Нажмите на нужную миниатюру, чтобы увеличить изображение.

В 2009 году испанский режиссер Алехандро Аменабара снял художественный фильм «Агора», основанный на реальных событиях, происходивших в IV веке в Александрии во время правления христианского императора Феодосия I. Эта историческая драма о Гипатии (Ипатии), убитой христианами по наущению местного церковного епископа (греч. надзиратель ) Кирилла (греч. владыка, господин ), впоследствии причисленного церковью, как и вышеназванный император, к лику «святых».

Нет никаких данных практиковала ли Гипатия астрологию, но лишь того факта, что она была астрономом-женщиной, для христианских фанатиков было достаточно, чтобы объявить ее колдуньей, проституткой и… зверски убить. Кто еще не видел фильм «Агора», в котором снялась известная актриса Рэйчел Вайс, может посмотреть его прямо здесь.

Из всех эллинских мистерий ни одни не достигли такой славы, как Элевсинские, которым поэтому и мы дадим первое место в нашем изложении. Они совершались в честь двух богинь, Деметры и Коры, в аттическом городке Элевсине, лежавшем в углу Саронического залива к северо-западу от Афин по дороге в Мегары, и принадлежали к числу тех мистерий, в которых участие обусловливалось предварительным посвящением. Основание их сами древние относили к мифическим временам: по словам Гомеровского гимна «К Деметре», относящегося, вероятно, к VII или VI в., они основаны самой богиней, пришедшей в Элевсин во время поисков своей дочери, похищенной Плутоном; от этого прибытия боючения Элевсина в свое государство, относимого преданием к царствованию Эрехтея, но на самом деле относящегося к VII в. Гомеровский гимн, говоря, что Деметра явилась в Элевсин под видом женщины с Крита, как бы намекает, что служение богине перенесено в Элевсин с этого острова; но значительное сходство в обрядах и самой сущности Элевсинских мистерий с египетскими мистериями Исиды, скорее, заставляет думать, что первоначальным местом образования такого культа был Египет.

Главным содержанием Элевсинских мистерий был уже упомянутый миф о Деметре, передаваемый в Гомеровском гимне в следующих главных чертах. Персефона, дочь Деметры, собирая с океанидами цветы на Нисейском лугу, была похищена Плутоном, причем никто кроме Гелиоса не видел этого похищения и только Геката слышала отчаянные крики Персефоны. Мать, услышав голос дочери, бросилась к ней на помощь и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья и не умываясь; наконец, от Гекаты и Гелиоса узнала она об участи, постигшей Персефону.

Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин, она была встречена у колодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку острова Крит, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демофонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка Ямба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда царица Метанира уговорила ее вкусить напиток кикеон. Богиня ухаживала за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амброзией и по ночам клала в огонь, как головню. Однажды мать царевича увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Метанире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня, разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семена. Наконец, Зевс вызвал Персефону из ада; Деметра примирилась тогда с богами под тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила в подземном царстве, а две трети - с матерью и прочими богами. Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, показала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, которого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто их видел; непосвященные же в таинства не будут блаженствовать, а будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого любят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство смертным. - Таково в кратких чертах содержание этого мифа. Ученые представляют различные его объяснения, более или менее правдоподобные; наиболее вероятным кажется то из них, по которому в нем представляется замирание природы зимой и возвращение ее к новой жизни с наступлением весны.

Деметра, Триптолем и Персефона. Мраморный рельеф (ок. 490 г. до н. э.).

Кроме двух главных богинь, Деметры и Коры, в Элевсинских мистериях почитались: Иакх, которого считали сыном Зевса и Деметры или отождествляли с Вакхом, затем Плутон, неизвестные по именам Бог и Богиня и разные местные герои, из числа которых особенным уважением пользовались Триптолем и брат его Эвбул.

Забота об устройстве Элевсинского праздника принадлежала к числу обязанностей высшей афинской администрации. Со времени установления коллегии архонтов им заведовал архонт-царь как верховный блюститель всего государственного культа; ближайшими его помощниками были 4 жреца, из которых двое избирались хиротонией из всех афинян, один - из рода Эвмолпидов и один из рода Кериков. Члены этих двух родов имели вообще важнейшие литургические функции при мистериях. Род Эвмолпидов вел свое происхождение от мифического элевсинского героя Эвмолпа, о происхождении которого и отношении к мистериям существовали разные сказания. Род Кериков, по преданию, происходил от Керика, сына Гермеса и Аглавры, дочери Кекропа; по другим преданиям, это была ветвь рода Эвмолпидов. Важнейшие лица, исполнявшие служебные обязанности при празднестве, были следующие: 1) иерофант, избиравшийся из Эвмолпидов, обыкновенно из людей пожилых и обладавших звучным голосом. Ему была присвоена особая пурпурная одежда и головная повязка. Вступая в должность, он слагал свое прежнее имя и получал новое, священное, которое не могло быть известно непосвященным, так что в светских документах он назывался просто иерофант. Сложение светского имени сопровождалось символическим обрядом погружения его в море, как видно из нескольких надписей. Иерофанту соответствовала иерофантида, избиравшаяся также из Эвмолпидов и имевшая обязанность посвящать желающих в мистерии. Она также при получении священной должности принимала новое тайное имя. Иерофант и иерофантида по вступлении в должность обязаны были соблюдать строгое целомудрие. 2) Второе место в элевсинской иерархии занимал факелоносец, об обязанностях которого известны лишь немногие мелкие подробности. Он избирался из рода Кериков; в V и IV вв. в течение нескольких поколений должность эта была наследственна в доме Каллия. Факелоносец, подобно иерофанту, носил пурпурную одежду и повязку на своих длинных волосах. Ему, быть может, соответствовала факелоносица, о которой ближайших сведенийух молитвы и формулы условий допущения к посвящению, служил при жертвоприношениях и пр. 4) Алтарный жрец, упоминающийся во многих надписях, заведовал жертвоприношениями и сам совершал их. Все эти должности были пожизненны. Во время исполнения своих священных обязанностей лица жреческого персонала надевали миртовые венки.

Кроме этих главных священнослужителей были разные другие служители культа и магистраты, заведовавшие разными его сторонами. Упоминаются жрец и жрица Деметры и Коры; жрец, носивший статую Иакха в процессии; жрец, заботившийся о чистоте и вообще исправном содержании статуй богинь; жрец, служивший, вероятно, при омовениях и очище

Посвящение в Элевсинские мистерии было доступно для всех эллинов, без различия племен или государств, так что они имели общегреческий характер. Варвары не допускались к посвящению, хотя и тут встречаются исключения в пользу отдельных, особенно выдающихся лиц. Римляне со времени вступления их в более близкие сношения с эллинами допускались к посвящению наравне с последними. Доступ к участию в мистериях не был закрыт даже рабам, если они были не варварского происхождения. Лица, совершившие какое-либо тяжкое преступление, к посвящению не допускались. Нельзя доказать, чтобы от желающих посвятиться требовалась предварительная исповедь их грехов; однако иерофант мог отказать в посвящении человеку, нравственность которого казалась ему небезупречной.

Желавший посвятиться должен был обратиться к посредничеству какого-либо гражданина из рода Эвмолпидов или Кериков, который, если по проверке не оказывалось препятствий к посвящению, наставлял и руководил кандидата в дальнейших действиях, почему и назывался руководителем в таинствах. Перед посвящением кандидаты обязаны были в виде испытания хранить строгое молчание и совершать очистительные обряды. В посвящении различались 3 степени, из коих первой было посвящение в малые мистерии. Ниерцателями. Некоторые, особенно иностранцы, которым средства не позволяли совершать троекратное путешествие в Афины, может быть, довольствовались первою степенью посвящения, не ища двух остальных. Напротив, многие афинские граждане посвящались еще в детском возрасте благочестивыми родителями; такое посвящение обозначалось специальным термином - посвящение от очага. Людям, близким к смерти, быть может, разрешалось посвящение во всякое время. Обряды посвящения известны лишь в общих чертах, в которых невозможно различить особенности, свойственные каждому виду посвящения в отдельности.

Посвящение как в малые, так и в великие мистерии начиналось вне храма, в священном округе, обнесенном стеной. Здесь посвящаемые совершали жертвоприношения и затем вступали в храм, где в глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святилища в другую; по временам разливался ослепительный свет, озарявший фигуры грозных чудовищ, раздавались страшные звуки, потрясавшие посвящаемых. Эти эффекты производились различного рода техническими приспособлениями. Страшные картины и звуки представляли мучения, ожидавшие за гробом грешников, и на людей впечатлительных производили столь подавляющее впечатление, что некоторые даже лишались чувств. Древние авторы сравнивают состояние души человека при смерти с теми страданиями, томлениями и трепетом, которые она переживает при посвящении в мистерии. Наконец, страшные сцены сменялись светлыми, успокоительными: открывались двери, закрывавшие статуи и жертвенники, при ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенные роскошными одеждами статуи богов; весь этот свет и великолепие так поражали чувства посвящаемых, что они представляли себе вечную радость и блаженство, ожидающие за гробом людей добродетельных и посвященных в таинства. Посвящаемых сажали на особые седалища, вокруг которых посвящающие совершали пляску. Были, вероятно, и другие символические священнодействия, подробности которых нам неизвестны.

Посвящение в мистерии считалось важным условием достижения блаженства в загробной жизни, так что люди, по тем или другим причинам не принявшие посвящения в молодые годы, старались посвятиться, по крайней мере, перед смертью. Одежды, бывшие на теле во время посвящения, считались счастливыми; было в обычае носить их до полного износа или приготавливать из них пеленки для детей, а некоторые жертвовали их в храм Деметры; иногда в них хоронили умерших мистов.

Упомянем еще, что мистам запрещалось употребление в пищу некоторых съестных припасов (кур, рыбы, бобов и яблок) и прикосновение к роженице и трупу; по всей вероятности, эти запрещения имели силу только в течение празднования мистерий, а на остальное время не простирались.

В Афинах ежегодно совершалось два праздника, имевшие отношение к элевсинскому культу. В месяце Анфестерионе, вероятно около 20-го числа, праздновались малые мистерии, служившие как бы предпразднеством великих и совершавшиеся в Агре, предместье Афин, преимущественно в честь Персефоны. Священное перемирие для них продолжалось с 15-го числа Гамелиона до 10-го числа Элафеболиона, т. е. 55 дней. Они состояли главным образом в очищениях водой Илисса, на берегу которого лежала Агра, и, может быть, в драм

днования происходила в Афинах, а вторая - в Элевсине. Священное перемирие для праздника продолжалось с 15-го числа Метагитниона до 10-го Пианопсиона, т. е. 55 дней. Раз в 4 года он совершался с особенною пышностью и потому причисляется к пентетерическим праздникам.

Гермес, Орфей и Эвридика. Мрамор (ок. 420 г. до н. э.).

К сожалению, встречающиеся упоминания о празднике, преимущественно о второй его половине, ограничиваются немногими и не всегда достоверными показаниями, на основании которых невозможно составить себе ясное и полное представление о всем ходе празднования.

В первой половине празднование, по всей вероятности, распределялось по дням следующим образом. Тринадцатого или 14-го числа Боэдромиона народ собирался в город на праздник; архонт-царь, иерофант и дадух делали объявление о наступлении праздника и об исключении из участия в нем всех оскверненных кровавыми преступлениями или другими тяжкими грехами, бесчестных и варваров. В позднейшие времена эфебы 13-го числа в торжественной процессии шли в Элевсин, откуда на другой день (14-го) сопровождали святыни (статуи богинь и священную утварь) в городской храм богинь, находившийся у северной подошвы Акрополя. 15-го числа, вероятно, совершалось жертвоприношение врской водой; формула призыва послужила названием для этого дня праздника. Главное место очищения, как кажется, было в Пирее. В следующие три дня (17, 18 и 19-го) совершались в городе разного рода жертвоприношения, в том числе праздник в честь Асклепия, который, по мифическому преданию, прибыл в Афины из Эпидавра, где было его знаменитое святилище, и был посвящен в мистерии. Двадцатого числа совершалась торжественная процессия из Афин в Элевсин, сопровождавшая раньше принесенные в Афины элевсинские святыни, в том числе увенчанную миртом статую Иакха, несомую особым жрецом, и приготовленные для Иакха драгоценные игрушки. Процессия двигалась по священной дороге, украшенной множеством храмов, алтарей и памятников, в сопровождении огромной толпы народа, так как в ней могли принимать участие и непосвященные в мистерии. Люди зажиточные, особенно женщины, следовали за процессией в экипажах, что, впрочем, впоследствии было запрещено законом оратора Ликурга. При перех. По дороге она несколько раз останавливалась для отдыха или для поклонения разным богам и героям, имевшим отношение к элевсинскому культу, так что лишь к вечеру достигала Элевсина. Здесь еще несколько дней продолжалась вторая половина празднества, состоявшая из разных мистических обрядов, в которых могли принимать участие только посвященные Келеем по приказанию самой Деметры и сожженного персами в 480 году. Здесь, в самом храме или его периболе, совершался по ночам ряд драматических представлений, сюжетом которых служили события из жизни богов, имевшие отношение к циклу сказаний об учреждении мистерий. Представления эти были весьма разнообразного характера, то строгого и торжественного, то веселого и даже распущенного. К созерцанию их никто не допускался, кроме мистов, получивших уже высшую степень посвящения и потому называвшихся «созерцателями». Надпись при входе в священный участок храма гласила, что непосвященные не имеют права вступать в него. Есть сведения, что перед мистериями составлялись и записывались на досках поименные списки посвященных. Во время священнодействия мисты в отличие от непосвященных носили на головах миртовые венки, а на правой руке и левой ноге - повязки пурпурного цвета. Если непосвященный, вмешавшись в толпу мистов, выдавал себя какими-либо неуместными вопросами, то его подвергали наказанию и даже смертной казни; так случилось, например, с двумя молодыми акарнанцами в царствование Филиппа V.

Драматические представления, по всей видимости, ставились в хронологической последовательности. Первым актом их была, вероятно, сцена брака Зевса и Деметры, представляемых иерофантом и иерофантидой, и рождение Иакха от этого брака, при этом иерофант возглашал: владычица Бримо родила святого сына Брима. Затем начинались возлияния, песни и пляски в честь новорожденного Иакха, причем уход за новорожденным представлялся в искусных мимических телодвижениях.

В следующую ночь драматически представлялось похищение Плутоном Коры, которую изображала жрица Деметры. При этом мисты носили корзины с цветами в воспоминание о том, что Кора была похищена при собирании цветов. Иерофантида изображала собою тоскующую Деметру, разыскивающую свою дочь; в искусных плясках представлялось, как она искала дочь и как была радушно принята Келеем. Процессия мистов с факелами к морскому берегу служила воспоминанием поисков Деметрой дочери. Затем являлась на сцену женщина, представлявшая служанку Ямбу, или Баубо, которая развеселила Деметру нескромными шутками и жестами. При этом мисты, целый день постившиеся, вкушали кикеон, особый напиток, состоявший из смеси воды, муки и меда с различными приправами, в воспоминание того, что развлеченная шутками Ямбы Деметра впервые вкусила этого напитка после потери дочери, и перекладывали из ящика в корзину и обратно какие-то таинственные символические предметы. Указание на эти обряды заключается в особой сакральной формуле, которая в виде пароля служила мистам средством узнавать друг друга. Были еще драматические представления, изображавшие возвращение Коры, примирение Деметры с богами, установление ею мистерий и отправление Триптолема для распространения земледелия, при этом иерофант показывал мистам срезанный колос, служивший символом смены жизни смертью и возрождения к новой жизни после смерти. Эти драматические представления, по всей вероятности, продолжались три ночи, называвшиеся «святыми». При них показывались мистам священные предметы, скрытые от посторонних глаз, и раскрывались тайны, т. е., вероятно, священные предания и мифы, неизвестные народу. По свидетельству одного позднего автора, иерофант во время мистерий изображал собою демиурга (создателя), дадух - солнце, алтарный - луну, священноглашатай - Гермеса. Нельзя решить, существовал ли этот обычай с глубокой древности и чем достигалось это сходство с божествами; вероятно, жрецы одевались в роскошные одежды, сходные с теми, в которых принято было у греков изображать названные божества.

В последний день праздника совершался символический обряд, состоявший в том, что из двух глиняных сосудов, имевших форму куба, жрецы в храме выливали воду в устроенное в земле отверстие, из одного на запад, а из другого на восток, произнося при этом какие-то таинственные слова; какие это были слова, наверняка не известно, но ученменно о благодетельном, оплодотворяющем влиянии влаги на землю.

Этим заканчивались собственно мистерии. Затем происходили гимнические, конные и музыкальные состязания, но не ежегодно: раз в два года бывали малые состязания и через каждые три года в четвертый - большие. Наградой победителям служило здесь определенное количество пшеницы, выросшей на священном Рарийском поле (как в праздник Панафиней - масло от священной оливы).

По возвращении участников празднества в город происходило в городском Элевсинии заседание священного совета, в котором архонт-царь представлял отчет о празднике и разбирались дела, относившиеся к нарушению таинств или священных законов, а также определялось выражение благодарности лицам, обнаружившим особенное усердие к исполнению своих обязанностей во время праздника. В этом совете принимали участие только посвященные в мистерии, а самое решение дел принадлежало одним Эвмолпидам, которые в своих приговорах, кроме государственных законов о нечестии, руководствовались устными преданиями и голосом своей совести. В одной поздней надписи постановление этого совета датировано 28-м числом Боэдромиона. Можно думать, что и в более ранние времена праздник продолжался до этого числа, так что на состязания приходилось четыре дня (24–27 число).

После этого краткого обзора внешней стороны элевсинских мистерий обратимся к их внутренней стороне, именно к вопросу о том, проводилось ли в них какое-либо определенное учение, или все дело сводилось к исполнению предписанных ритуалом обрядов, смысл которых каждый посвященный мог объяснять по-своему? Мнения ученых по этому вопросу не согласны между собой. Большинство держится отрицательного взгляда, с особенною последовательностью и обстоятельностью проведенного Лебеком в его сочинобще празднования, а относительно внутреннего смысла мистерий участвовавшие в них выносили лишь то, до чего каждый мог додуматься по мере своего умственного развития и способностей. Напротив, автор исследования о мистериях Н.И. Новосадский в последней главе своего труда убедительно доказывает, что «не одни лишь обряды и их толкование составляли содержание мистерий Деметры, что в них проводилось особое учение, освещавшее те запросы мысли древнего эллина, на которые не давала решения общая, всем открытая народная эллинская религия». По его мнению, это сообщение мистам необходимых сторон учения происходило перед посвящением, в частных беседах мистагогов и иерофантов с желавшими принять посвящение, а не во время совершения праздничных обрядов и драматических представлений. Учение мистерий касалось богов, загробной жизни и природы. Впрочем, что касается первого, то между учением элевсинских мистерий и общепринятым у древних греков учением о богах не было, да и не могло быть существенного различия. То, что излагалось мистам в глубине святилища Деметры и в частных беседах мистагогами, представляло только дальнейшее развитие тех основ, какие лежали в верованиях всего народа. Изменения могли быть в частностях, а не в главном, существенном их характере. Далее, у авторов встречается очень много указаний на то, что мистерии обещали посвященным счастье в загробной жизни. Души умерших мистов не оставались вечно в одном и том же месте, но переходили из одной мировой сферы в другую и даже возвращались на время в среду живых. Таким образом, мистериям не было чуждо учение о переселении душ и о таинственном общении живых и умерших; это была одна из наиболее привлекательных сторон мистерий, манившая к себе очень многих. Однако недостаточно было одного посвящения для того, чтобы получить счастье в загробной жизни: уже у Аристофана высказывается мысль, что для этого после посвящения нужно вести благочестивую жизнь, следовательно, люди порочные не были допускаемы в жилища блаженных; и к самому посвящению в мистерии, как мы знаем, допускались только люди, не запятнанные преступлениями. Таким образом, мистерии несомненно имели влияние на улучшение нравственности греческого народа, как это было замечено уже самими древними. Исократ говорит, что Деметра, установив мистерии, смягчила нравы людей. Нравственное воспитание и исправление жизни представляется Арриану главной целью мистерий. По словам Цицерона, Афины, создавшие много прекрасного и великого и внесшие это прекрасное в жизнь человеческую, не произвели ничего лучше тех мистерий, благодаря которым люди из грубого состояния перешли к жизни достойной человека и улучшили свои нравы. Таким образом, Элевсинские мистерии, несмотря на некоторые темные свои стороны, бесспорно имели высокое нравственное влияние на развитие греческого народа и представляют одно из привлекательных явлений его религиозной жизни. Следует заметить, однако, что в позднейшие времена внешняя обрядовая сторона мистерий решительно выступила на первый план и они потеряли всякое влияние на умственную жизнь народа. Существовали они до конца IV в. по Р. X.

Мистерии по образцу Элевсинских праздновались и в разных других местностях Эллады, например в г. Флиунт, Мегалополь, Феней и других городах Аркадии и в Мессении. Во ских календарях. Нельзя, однако, думать, чтобы культ этой богини непременно повсюду был таинственным.