Любанская операция. Любанская операция или забытое сражение. Немецко-фашистскую группу армий «север» и деблокировать

Зима 1941-1942 гг. стала для защитников Ленинграда временем наиболее тяжелых испытаний, лишений и жертв. Ежедневно немецкие самолеты совершали налеты на город. Дальнобойная артиллерия по-прежнему обстреливала не только войска, но и жилые кварталы. С наступлением холодов еще более сократился подвоз топлива. Вскоре встал весь городской транспорт. Одно за другим закрывались предприятия. Но самым острым и трудным оставался продовольственный вопрос. Чтобы спасти жизни миллионов ленинградцев, необходимо было как можно скорее прорвать блокаду, а для этого требовалось разгромить противника, осаждавшего город.

К началу января 1942 г. на ближних подступах к Ленинграду, а также в полосе от Ладожского озера по р. Волхов до Осташкова продолжала действовать немецкая группа армий «Север». В ее 18-й и 16-й армиях насчитывалось 26 пехотных, две танковые, три моторизованные и три охранные дивизии. Они занимали оборону на заранее подготовленных рубежах. На всех важных участках, на пересечении дорог, на холмах среди болот, на месте разрушенных деревень были оборудованы опорные пункты. Подступы к ним минировались и прикрывались несколькими рядами колючей проволоки. По дорогам патрулировали танки.

По замыслу Ставки ВГК, основная роль в предстоявшей операции отводилась возглавляемому генералом армии К.А. Мерецковым Волховскому фронту. Ему предстояло силами 4, 59, 2-й ударной армий разгромить врага на западном берегу р. Волхов. В дальнейшем, развивая наступление в северо-западном направлении, совместно с 54-й армией Ленинградского фронта уничтожить его мгинскую группировку (13-14 дивизий) и тем самым прорвать блокаду Ленинграда. На направление другого удара выделялась 52-я армия, задача которой заключалась в том, чтобы освободить Новгород и отрезать противнику пути отхода перед Северо-Западным фронтом, который также переходил в наступление в районе Старой Руссы.

В состав Волховского фронта входили 21 стрелковая, одна танковая и три кавалерийские дивизии, восемь стрелковых и одна танковая бригады, 12 отдельных лыжных батальонов, пять отдельных танковых батальонов. Им противостояли семь пехотных, одна танковая, одна моторизованная и одна охранная дивизии немецкой 18-й армии. Фронт превосходил врага по количеству людей в 2,2 раза, орудий и минометов – в 1,5 и танков – в 3,2 раза. Но это превосходство нивелировалось нехваткой боеприпасов. Кроме того, соединения 4-й и 52-й армий после тяжелых боев насчитывали по 3,5-4 тыс. человек вместо штатных 10-12 тыс. А 2-я ударная и 59-я армии, прибывавшие из резерва, к началу операции еще не успели завершить сосредоточение всех сил и средств в исходном районе для наступления. В ночь на 7 января генерал армии К.А. Мерецков докладывал в Ставку, что «не прибыла… артиллерия 2-й ударной армии, не прибыли ее гвардейские дивизионы, не сосредоточилась авиация, не прибыл автотранспорт, не накоплены запасы боеприпасов, не выправлено еще напряженное положение с продфуражом и горючим».

54-я армия генерал-майора И.И. Федюнинского объединяла в своем составе пять стрелковых и одну танковую (без танков) дивизии, стрелковую бригаду и бригаду морской пехоты, танковую бригаду и три артиллерийских полка РГК (всего более 65 тыс. человек, 629 орудий и минометов, 108 танков). Еще 4 января ее соединения и части начали наступление с рубежа Вороново, Малукса, южный берег болота Соколий Мох в общем направлении на Тосно. В течение нескольких дней они предпринимали попытки прорвать оборону противника, но все они были безуспешными.

Наиболее тяжелые бои велись в районе станции Погостье. Здесь оборонительный рубеж немецких войск был подготовлен по железнодорожной насыпи, высота которой была доведена до 3 м. В ней вражеские подразделения выкопали блиндажи, ячейки для стрелков и пулеметные площадки. Через каждые 200 м располагались деревоземляные огневые точки (дзот) на один – два станковых пулемета. Захватить станцию удалось лишь к середине января. Но и в последующем 54-я армия так и не выполнила поставленные перед ней задачи. Рассредоточив силы в широкой полосе, она прорвала оборону противника лишь на отдельных участках, продвинулась на 2-4 км, но развить успех не смогла.

Переход в наступление армий Волховского фронта осуществлялся разновременно. Учитывая задержку с прибытием 59-й и 2-й ударной армий, генерал армии К.А. Мерецков принял решение вначале нанести удар только имевшимися в его распоряжении 4-й и 52-й армиями с целью уничтожения немецких войск на западном берегу р. Волхов до линии железной дороги Кириши – Чудово. Однако командование врага значительно усилило свою группировку на угрожаемом направлении. В результате малочисленные соединения двух армий, оставшиеся к тому же без артиллерии и танков, которые не удалось переправить через Волхов, в течение шести дней лишь на отдельных участках вышли к линии железной дороги.

7 января, не закончив полного сосредоточения и создания группировок на направлении главного и других ударов, в наступление перешли все армии фронта, в том числе и часть сил 2-й ударной армии (одна стрелковая дивизия и четыре стрелковые бригады). Форсировав на ряде участков р. Волхов, их соединения втянулись в бои за прибрежные населенные пункты и понесли большие потери. Отсутствие вторых эшелонов не позволило развить успех в глубину. Это дало возможность противнику выиграть время для наращивания усилий в обороне за счет маневра огнем и резервами. Непрерывными контратаками он стремился ликвидировать захваченные советскими войсками небольшие плацдармы на западном берегу реки. Требовалось закончить сосредоточение прибывавших сил и средств, создать сильные ударные группировки, накопить необходимые запасы боеприпасов и горючего. Поэтому командование фронта с разрешения Ставки ВГК приостановило наступление.

К исходу 12 января на участках прорыва сосредоточились три стрелковые и одна кавалерийская дивизии 59-й армии, четыре стрелковые бригады и шесть лыжных батальонов 2-й ударной армии и две стрелковые дивизии 52-й армии. Однако и на этот раз многие артиллерийские части 59-й и 2-й ударной армий находились еще в пути и не могли принять участия в наступлении.

13 января ударные группировки фронта возобновили боевые действия. 4-я армия под командованием генерал-лейтенанта П.А. Иванова наносила удар в направлении Кириши, Тосно. Ее и без того ограниченные силы были равномерно распределены в полосе шириной 25 км. При этом средние плотности не превышали 26 орудий и минометов калибром 76 мм и крупнее и 3,5 танка на 1 км. К тому же ощущалась острая нехватка боеприпасов (к исходу второго дня имелось от 0,25 до 0,5 боекомплектов для различных артиллерийских систем). В итоге немецкие войска, прочно удерживая занимаемый рубеж, отразили все попытки соединений армии прорвать оборону. Уже 14 января она перешла к обороне. По тем же причинам не получило развития и наступление 52-й армии генерал-лейтенанта В.Ф. Яковлева в направлении Новгород, Сольцы.

Наибольшего успеха добилась 2-я ударная армия генерал-лейтенанта Н.Е. Клыкова. Она при поддержке авиации, совершившей до 1500 самолето-вылетов, форсировала р. Волхов во всей полосе. После этого командующий войсками фронта передал в ее состав четыре стрелковые дивизии из не имевшей до того продвижения 59-й армии. Усиление ударной группировки привело в конечном итоге к прорыву вражеской обороны южнее населенного пункта Спасская Полисть и продвижению к 20 января на 30 км. Это позволило генералу армии К.А. Мерецкову ввести в сражение в качестве эшелона развития успеха находившееся в его распоряжении единственное подвижное соединение – 13-й кавалерийский корпус генерал-майора Н.И. Гусева (две кавалерийские и одна стрелковая дивизии, три лыжных батальона). В ночь на 25 января корпус переправился через Волхов и утром следующего дня начал наступление на Любань.

К концу месяца 2-я ударная армия, развивая наступление в северо-западном направлении, продвинулись на 75 км и находились в 10-12 км от Любани. К тому времени в нее входили пять стрелковых дивизий, кавалерийский корпус, семь стрелковых бригад, двадцать три лыжных и два танковых батальона. Однако, в связи с тем, что другие армии фронта успеха не имели, все эти силы находились под угрозой фланговых ударов противника. Кроме того, ввиду удлинения коммуникаций и узости коридора прорыва они стали ощущать острую нехватку боеприпасов и продовольствия. Снабжение армии осуществлялось по единственной дороге (впоследствии ее стали называть «южной»), которая находилась под постоянным воздействием немецких бомбардировщиков. Правда, в феврале – марте по соседней просеке, в 500 м правее первой дороги, проложили вторую, «северную». Но уязвимость коммуникации от этого не уменьшилась.

Во второй половине февраля основные события происходили на подступах к Любани. Для овладения городом в 15 км от него, у Красной Горки (холм, где стоял дом лесника), были сосредоточены 80-я кавалерийская и 327-я стрелковая дивизии, 18-й артиллерийский полк РГК, 7-я гвардейская танковая бригада, дивизион реактивных минометов и несколько лыжных батальонов.

18 февраля передовые подразделения 80-й кавалерийской дивизии уничтожили врага на насыпи железной дороги и, преследуя его, с ходу овладели Красной Горкой. Вслед за ними в прорыв вошел 1100-й стрелковый полк 327-й стрелковой дивизии. Однако все их последующие попытки атаковать пресекались огнем из дзот и ударами авиации, в результате которых особенно большие потери понесли кавалеристы, оставшиеся без лошадей и действовавшие в пешем порядке.

В течение 27-28 февраля противник нанес удар по сходящимся на Красную Горку направлениям силами до четырех пехотных дивизий, восстановил утраченное положение и окружил передовой отряд советских войск. Несмотря на то, что вскоре у отряда закончились боеприпасы и продовольствие, он успешно отражал удары в течение десяти дней. В ночь на 9 марта подразделения 80-й кавалерийской дивизии и 1100-го стрелкового полка уничтожили тяжелое вооружение, включая пулеметы, и прорвались из окружения.

26 февраля Ставка Верховного Главнокомандования внесла уточнение в первоначальный план операции. Теперь 2-я ударная и 54-я армии должны были вести наступление навстречу друг другу, соединиться в районе Любани, окружить и разгромить вначале любанско-чудовскую, а затем мгинскую группировки немецких войск, и тем самым прорвать блокаду Ленинграда. Для решения этих задач 54-я армия была усилена 4-м гвардейским стрелковым корпусом (стрелковая дивизия, четыре стрелковые и одна танковая бригады, три лыжных батальона, артиллерийский полк и дивизион реактивной артиллерии).

Соединения и части армии в результате ожесточенных боев прорвали оборону врага западнее Киришей, к концу марта продвинулись в сторону Любани на 22 км, вышли на рубеж Погостье, Кородыня, Посадников Остров, однако развить успех не смогли. Противник перебросил на угрожаемое направление с других участков группы армий «Север», а также из Западной Европы семь дивизий и одну бригаду. Эти меры позволили резко изменить соотношение сил в его пользу.

В первой половине марта не достигла запланированного результата и действовавшая на любанском направлении 2-я ударная армия. Это было обусловлено тем, что враг спешно снял из под Ленинграда и направил против нее до четырех пехотных дивизий. Одновременно он подготовил наступательную операцию (получила кодовое наименование «Дикий зверь»). Ее цель заключалась не в разгроме армии, а в перехвате ее коммуникаций. Как отмечал в своем дневнике начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта Ф. Гальдер: «Фюрер требует за несколько дней до наступления провести авиационную подготовку (бомбардировка складов и войск в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болота, это обречет его на голодную смерть…».

Для реализации этого замысла командование группы армий «Север» к середине марта развернуло в районах Спасской Полисти и Большого Замошья две группировки (всего до пяти пехотных соединений). В течение нескольких дней они преодолели ожесточенное сопротивление советских войск и 20 марта отрезали 2-ю ударную армию от главных сил Волховского фронта. К концу месяца ценой неимоверных усилий и больших жертв к ней удалось пробить коридор, но его ширина не превышала 1,5-2 км. Он круглосуточно находился под воздействием немецкой авиации, артиллерии и пулеметов.

События последней декады марта 1942 г. выявили чрезвычайную опасность даже кратковременного нарушения коммуникаций в Мясном Бору. Тогда продовольствие и боеприпасы окруженным частям пришлось доставлять самолетами. Пищевой рацион, например, в 13-м кавалерийском корпусе сразу сократился до одного сухаря в день. Бойцы выкапывали из-под снега и ели трупы убитых и павших лошадей. Для снабжения 2-й ударной армии срочно оборудовали полевой аэродром у деревни Дубовик. В апреле ее положение стало еще труднее. Из-за весенней распутицы по дорогам не могли передвигаться даже повозки, и специальные группы солдат и местных жителей носили на себе боеприпасы и продовольствие за 30-40 км. 10 апреля начался ледоход на Волхове, и пока не были наведены наплавные мосты, обеспеченность войск еще более ухудшилось. Несмотря на это, была предпринята очередная, третья, попытка овладеть Любанью. Как и две предыдущие, она не принесла успеха.

Генерал армии К.А. Мерецков неоднократно просил у Ставки ВГК разрешения отвести 2-ю ударную армию из болот на плацдарм к Волхову, но вместо этого 21 апреля было принято решение расформировать Волховский фронт. Оно мотивировалось необходимостью объединения общих усилий, направленных на разгром группировки врага под Ленинградом. В связи с этим армии Волховского фронта вошли в Ленинградский фронт и стали составлять его Волховскую оперативную группу. Но вскоре выяснилось, что командующий войсками этого фронта генерал-лейтенант М.С. Хозин, находясь в Ленинграде, не в состоянии эффективно осуществлять руководство войсками в сложной обстановке одновременно на нескольких операционных направлениях, в особенности, в районе действий 2-й ударной армии.

Между тем, обстановка в ней была близка к критической. Траншеи заливало водой, кругом плавали трупы, бойцы и командиры голодали, не было соли и хлеба, отмечались случаи трупоедства. Не осталось ни хлорки для обеззараживания воды, ни медикаментов. Не было кожаной обуви, и люди ходили в валенках. Для снабжения армии ее воины, работая весь апрель по пояс в воде, построили в 500 м от «северной» дороги узкоколейную железную дорогу от Мясного Бора до Финёва Луга. Но это не могло выправить положения с продовольствием и боеприпасами. Учитывая бесперспективность дальнейшего наступления, командующий войсками Ленинградского фронта 30 апреля приказал 2-й ударной армии перейти к обороне на достигнутых рубежах. Это решение предопределило последовавшую в мае – июне 1942 г. катастрофу.

В целом можно констатировать, что цель Любанской операции так и не была достигнута. В ее ходе советские войска понесли большие потери. Они составили более 308 тыс. человек, из них 95 тыс. – безвозвратные. Такой неутешительный итог был обусловлен: принятием Ставкой решения на ведение наступления одновременно на всех направлениях советско-германского фронта при отсутствии объективных условий для этого; распылением сил и средств и невозможностью в связи с этим создать сильные ударные группировки; короткими сроками подготовки операции; недостатками в материально-техническом обеспечении боевых действий; слабом взаимодействии между ударными группировками фронтов; недооценкой сложных природно-климатических условий района проведения операции.

О Любанской наступательной операции, происходившей под Ленинградом зимой 1941/42 гг., почти не вспоминают. Может быть, потому что им, воинам Ленинградского и Волховского фронтов, на втором году войны не удалось выполнить поставленную задачу – ра­зомкнуть вражеское кольцо вокруг северной столицы. Но тогда, в 1942-м, в непроходи­мых лесах и гиблых болотах они не щадили себя, совершали беспримерные подвиги...

ОБСТАНОВКА НА ФРОНТЕ И ЗАМЫСЕЛ ОПЕРАЦИИ

Зима 1941/42 гг. Ленинград цепенеет в тисках блокады. Еще с осени, стремясь любой ценой спасти город, войска Ле­нинградского фронта почти непрерывно атако­вали. Но прорвать окружение ударом изнутри не удалось - противник оперативно выстроил укрепленную линию. В декабре части Ленин­градского и Волховского фронтов в оборонительных боях за города Волхов и Тихвин нанес­ли врагу тяжелое поражение и сами перешли в контрнаступление. Разгромленные дивизии Вермахта отступили. В результате немцам не удалось соединиться с финнами на реке Свирь и замкнуть «большое» блокадное кольцо вок­руг Ладожского озера.

Ладожская коммуникация осталась в наших руках. Успешные действия заронили надежду на скорый прорыв блокады Ленинграда со сто­роны Волхова. По плану Ставки Верховного Главнокомандования 4-я, 2-я ударная и 52-я армии Волховского фронта должны были стре­мительным ударом рассечь немецкую группи­ровку, которая осаждала город. Если бы совет­ским войскам удалось выйти к Сиверскому, Волосову и Луге, то пути отхода для врага были бы отрезаны.

Трем армиям Волховского фронта отводи­лась главная роль в предстоящей операции. Их должны были поддержать 42-я и 55-я армии Ленинградского фронта - активным наступлением изнутри блокадного кольца, 8-я и 54-я армии - со стороны Волхова, Приморская оперативная группа - с Ораниенбаумского плацдарма.

В случае успеха, немецкая 18-я армия из осаждающей превращалась в осажденную, ее ожидала катастрофа, масштабы которой впос­ледствии сопоставляли бы со сталинградской. Но в Москве переоценили возможности фрон­тов. Войска только-только оправились от тяже­лых боев лета-осени 1941 г., промышленность еще не могла дать нужного количества оружия и боеприпасов...

На стыке Ленинградского и Волховского фронтов находилась 54-я армия генерал-майо­ра Ивана Ивановича Федюнинского. Коман­дарм имел богатый боевой опыт: участвовал в конфликте на КВЖД, отличился на Халхин-Голе. Федюнинского высоко ценил Г.К. Жуков.

По первоначальному замыслу части 54-й армии должны были нанести удар в районе станции Погостье. Здесь противник закрепился на железнодорожной насыпи, которая возвы­шалась над болотистой местностью. Немецкие саперы организовали мощную линию: перед насыпью были выставлены минные загражде­ния и ряды колючей проволоки, в самой насы­пи вырыты окопы, устроены дерево-земляные огневые точки (ДЗОТы) и блиндажи. Оборона опиралась на два узла - погостьевский и шальский укрепленные районы. Со стороны Мги по советским позициям била артиллерия бронепоезда, в небе активно действовала авиация.

По обе стороны от железной дороги - глу­хие леса и обширные болота. Однако немецкие войска получили здесь выгодную позицию. К основной линии обороны на железнодорож­ном полотне подходила сеть дорог, что сущест­венно облегчало снабжение и быструю пере­броску резервов с одного участка на другой. В ближайшем тылу оказались несколько дере­вень. Их заняли тыловые службы: в суровую зиму 1941/1942 гг. каждый сохранившийся дом имел огромную ценность.

Погостье, Жарок и Шалы удерживала 269-я пехотная дивизия, усиленная частями 333-го полка 225-й пехотной дивизии и батальонами 96-й. Основные силы этой дивизии находились левее, в районе Погостье - Малукса. Правее, в районе Посадников Остров - Кириши, держа­ла оборону 11-я пехотная дивизия.

Советские войска находились в более тяже­лом положении - в местности, где практически не было ни дорог, ни населенных пунктов. На пути колонн и обозов лежало болото Соко­линый Мох.

Ночью температура опускалась ниже -30°С, а солдаты спали на снегу под открытым небом, не разжигая костров (огонь могли заметить не­мецкие корректировщики). На передовой не было горячей пищи, хлеб каменел на морозе. В таких условиях человек балансирует на грани физического выживания, но нашим воинам нужно было атаковать врага.

НАЧАЛО НАСТУПЛЕНИЯ

Наперекор всем трудностям в декабре 1941 г. после непродол­жительной подготовки начался штурм немец­ких укреплений.

Первая попытка овладеть вражескими по­зициями закончились неудачей. Артиллерия не смогла подавить огневые точки на гребне на­сыпи - сказался снарядный голод. Не хватало боеприпасов и для эффективной контрбата­рейной борьбы. Враг безнаказанно обстрели­вал наши войска, выходившие на исходные по­зиции. Пехотинцам негде было укрыться от ос­колков. Рыть окопы невозможно: под снегом - вода незамерзшего болота. Снежную фортифи­кацию стали поливать болотной водой, превра­щая снег в лед.

Замерзали и немцы, у них не было соответ­ствующей зимней одежды. Не выдерживало германское вооружение и техника. В декабре 1941-го и в январе 1942 г. ситуация у Погостья напоминала позиционный тупик времен Пер­вой мировой войны. Пулеметы и ряды колючей проволоки делали немецкую оборону непри­ступной.

Но атаки продолжались. Несмотря на тяже­лые потери, удалось постепенно приблизиться к насыпи, и уже в январе на некоторых участках советская пехота закрепилась в 8-10 метрах от немецких траншей. Противники забрасывали друг друга гранатами, стреляли в упор. Ясно, что без бронетехники в такой ситуации не обойтись. На помощь 54-й армии пришла 122-я танковая бригада (в октябре 1941 г. в бригаде было три KB, 11 Т-34 и 20 легких Т-40).

1-й батальон капитана Вербицкого состоял предположительно из трех тяжелых танков и нескольких Т-34. Но в каком они были состо­янии? Так, экипаж младшего лейтенанта Карявко получил «тридцатьчетверку» с номером 125, вернувшуюся с передовой. Башня пробита в трех местах, орудие и пулемет выведены из строя, на дне машины - тела погибших танки­стов... Но скоро наступление, и новый экипаж подготовил машину к бою.

День 17 января 1942 г. стал переломным. В 23.00 3-я гвардейская дивизия, поддержан­ная 122-й бригадой, после жестокого рукопаш­ного боя овладела станцией Погостье. 18 янва­ря прорвала оборону врага соседняя 11-я стрелковая дивизия, в бою ее тоже поддержа­ли танки. Дивизия была переброшена по льду Ладожского озера из Ленинграда, у многих солдат и офицеров в городе остались умираю­щие от голода семьи. Воины сражались не ща­дя себя.

Командир 11-й дивизии генерал-майор В.И. Щербаков действовал не по шаблону, уме­ло применил элементы подземной войны. Но­чью бойцы 26-го саперного полка скрытно вы­рыли шурф в железнодорожной насыпи под не­мецким блиндажом и заложили взрывчатку. После взрыва в насыпи образовался проход, в который устремились солдаты 163-го, 320-го и 219-го стрелковых полков. В результате уда­лось захватить участок 2,5 км по фронту и 3 км в глубину.

Также саперам удалось проделать проходы для танков - утром они вступили в бой. Экипаж Корявко атаковал артиллерийскую батарею, слева и справа от которой находились пулемет­ные точки. Т-34 подбил противотанковое ору­дие, но от ответного огня у машины заклинило башню. Удачно маневрируя, танк смог уничто­жить еще три орудия, а один расчет - расстре­лять из пулемета. Немецкие пулеметные точки были раздавлены гусеницами.

К концу дня 20 января от 11-й дивизии пра­ктически ничего не осталось. 163-й полк: в строю - 60 человек. 320-й - 32 человека. 122-я бригада потеряла 11 танков, ее 1-й батальон лишился половины своего состава. Со­седи по фронту не смогли поспособствовать действиям 11-й дивизии, но ее солдаты удер­жали захваченные позиции.

БОИ ЗА ПОГОСТЬЕ И ВИНЯГОЛОВО

Немцам удалось остановить наступление наших войск, позиционные бои затянулись на две недели. Тем временем 2-й ударная армия на своем участке фронта глубоко вклинились во вражеские порядки. Требовалось поддер­жать этот успех. Во что бы то ни стало.

Сформировали новый «кулак». К штурму приготовилась 311-я стрелковая дивизия: 1071-й полк должен был атаковать немцев ле­вее станции Погостье, а 1069-й полк - правее. Пехоту вновь сопровождала 122-я танковая бригада, то есть то, что от нее осталось - два тяжелых танка, несколько средних и легких. В наступлении также участвовали 281-я и 80-я стрелковые дивизии.

Противник (333-й полк 225-й пехотной ди­визии) укрылся за второй линией укреплений, которая проходила по южной окраине деревни Погостье и опушке леса за железнодорожным полотном. На километр фронта - 10-12 проти­вотанковых орудий, через каждые 20-50 м - пулеметный расчет или автоматчик. Линию усиливали ДЗОТы и блиндажи. 10 февраля со­ветские пехотинцы и танкисты несколько раз ходили на приступ, но безуспешно. 122-я бри­гада потеряла три танка.

Скорее всего, именно в тот день КВ-1 старше­го лейтенанта Смирнова вступил в единоборство с вражеским бронепоездом. После неудачных атак восемь танков отправились вдоль железно­дорожного полотна в обход немецких укрепле­ний, чтобы поддержать пехоту с фланга. В ходе боя танк Смирнова застрял в незамерзшем боло­те в паре километров от Погостья. Экипаж до но­чи выстилал бревнами гать, чтобы вывести ма­шину. При этом танк продолжал вести огонь.

Когда машина выбралась из болота, на пу­тях показался немецкий бронепоезд (на дан­ном участке полотно не было разобрано). Ко­мандир танка приказал открыть огонь. Но сна­рядов уже не было. Бронепоезд неумолимо приближался, и Смирнов выбрал таран. Меха­ник-водитель Дмитрий Некрасов направил KB точно в цель. Страшный удар сбросил с мест и оглушил всех танкистов. Но враг был повер­жен: паровоз и платформы с орудиями полете­ли под откос...

По данным из немецких архивов в тот пери­од группу армий «Север» поддерживали три бронепоезда - №№ 6, 26 и 30 германских же­лезнодорожных войск. 18-ю армию обслужи­вал № 30. Он действовал на линии Тосно - Любань - Чудово. Возможно, что, кроме «номер­ных», в боях участвовали и другие бронепоез­да, вспомогательные. Известно, что немцы охотно использовали советские броневагоны и товарные вагоны, обшитые листами брони. На крышах возвышались башни от захвачен­ных танков БТ-7, Т-26, Т-34. На открытых плат­формах стояли зенитные орудия. Чтобы не воз­никало путаницы, импровизированным броне­поездам присваивали звучные названия.

Один бронепоезд курсировал по одноко­лейной дороге Мга - Будогощь и вел губитель­ный огонь по нашей пехоте в районе Погостья. В немецких документах отмечено, что в марте 1942 г. был потерян один бронепоезд, окру­женный советскими войсками в районе Любани. Но к железнодорожному полотну у Любани наши войска тогда так и не прорвались. Воз­можно, что речь идет о бронепоезде, который таранили наши танкисты.

Три месяца пролежал механик-водитель Дмитрий Некрасов в госпитале. За подвиг, со­вершенный у Погостья, его наградили орденом Красного знамени (в конце войны гвардии лей­тенанта Некрасова удостоят звания Героя Со­ветского Союза).

12 февраля 1942 г. после часовой артподго­товки наша пехота во взаимодействии с танка­ми вновь пошла в атаку. Полки 311-й дивизии вклинились в немецкую оборону, но были при­жаты к земле шквальным огнем. Тогда комдив Бияков приказал танками подтащить полковые пушки на 200-300 метров к немецким ДЗОТам.

На практике это выглядело так. Т-34 или КВ-1 брал на прицеп пушку, расчет взбирался на броню. За танком двигалась пехота. Прибли­зившись к немецкому ДЗОТу или блиндажу, танк открывал огонь, чтобы прикрыть артиллери­стов, а они тем временем разворачивали пушку и били прямой наводкой. Дело довершали пе­хотинцы, которые забрасывали врага гранатами через амбразуры, двери и дымовые трубы.

Немцев явно застали врасплох: 311-я диви­зия прорвала их оборону и методично уничто­жала вражеские ДЗОТы внутри укрепрайона. Опыт переняли на соседних участках фронта - стали формировать штурмовые группы.

Однако успех развить не удалось - силы атакующих были на исходе. Конечно, по доку­ментам одной немецкой 296-й пехотной диви­зии противостояли до восьми советских диви­зий и две танковые бригады. Но почти все они количественно уменьшились до полка, баталь­она, а то и роты. Так, в 177-й стрелковой диви­зии к 12 февраля 1942 г. оставалось всего 80 штыков. Бойцы удерживали отвоеванную се­верную часть деревни Погостье, одноименную станцию и близлежащий участок железнодо­рожной насыпи.

Командование пополнило дивизии послед­ними резервами. На передовую ушли солдаты из тыловых частей и прибывшие по ладожско­му льду ленинградцы, которых буквально шата­ло от голода. На помощь сильно поредевшей 122-й прислали 124-ю танковую бригаду пол­ковника А.Г. Родина - 31 КВ-1. Их перебросили из Ленинграда скрытно и быстро. Чтобы 47-тонные машины прошли по замерзшей Ла­доге, сняли башни, частично демонтировали броню и оборудование. Танки тащили башни за собой на специальных санях.

К решительной атаке готовились два ба­тальона - 23 танка КВ-1,16 бронеавтомобилей БА-10, четыре самоходные артиллерийские ус­тановки, 124-й мотострелково-пулеметный ба­тальон. Требовалось открыть дорогу на Любань - тогда единственную в здешних краях доброт­ную грунтовую трассу. А для этого - разгро­мить укрепрайон, освободить Виняголово и продвигаться на Костово.

Утром 16 февраля 1942 г. после мощной ар­тиллерийской подготовки началось наступле­ние. Главный удар наносила 124-я бригада. Вы­крашенные в белый цвет танки шли двумя эше­лонами: 1-й батальон майора Н.М. Рыбакова, 2-й батальон майора Е.Г. Пайкина (10 машин). Вместе с ними атаковали 3-й и 1029-й полки 198-й стрелковой дивизии. Им противостояли части 333-го полка полковника Тима 225-й пе­хотной дивизии, «панцеры» 12-й танковой ди­визии и самоходные орудия.

Следует отметить, что в составе 12-й немец­кой танковой дивизии воевал Курт Книспель, в дальнейшем - самый результативный ас Вто­рой мировой войны (подбил 168 танков). В ян­варе 1942 г. Книспель был наводчиком в экипаже Pz.IV унтер-офицера Рубеля из 29-го пол­ка (боевая группа Кауфмана). 17 апреля танк был подбит, а половина экипажа выведена из строя.

На правом фланге февральского наступле­ния советских войск были 122-я танковая бри­гада и части 311-й стрелковой дивизии, кото­рые должны были расширить полосу прорыва и обезопасить основные силы от возможного флангового удара. Их противник: 283-й полк 96-й пехотной дивизии Вермахта.

Под непрерывным обстрелом 1-й батальон 124-й танковой бригады вместе с пехотой пре­одолели железнодорожную насыпь и обошли Погостье с запада. Такого количества совет­ских тяжелых танков здесь не ждали, немцы не выдержали натиска и в панике бежали. На юж­ной окраине деревни они потеряли несколько сотен убитыми.

Первый эшелон атакующих ушел вперед, второй расчищал местность южнее Погостья. Разгромив противника, засевшего в деревне, KB 1-го батальона занялись укрепленным тыловым лагерем. Здесь пехота попыталась самостоя­тельно уничтожить ДЗОТы и землянки, но была остановлена шквальным огнем. Танки же без труда разделались с вражеской фортификацией и прошлись по ней своими гусеницами.

Разгромив «лесной лагерь» советские танки к четырем часам дня вышли на дорогу Погостье - Костово - Любань и устремились на Виняголово. Им пытались помешать одиночные танки из 12-й дивизии. Но напрасно - три вра­жеские машины были захвачены. В общем, наступление развивалось вполне удачно. Но зи­мой 1941/42 гг. снег лег рано, болота не успели промерзнуть. Тяжелые машины забуксовали...

Противник, получив передышку, организо­вал в своем тылу эффективную оборону. Опре­делив направление главного удара советских войск, немецкое командование стянуло к доро­ге Погостье - Виняголово противотанковые ба­тареи и саперные подразделения. Зная, что броню KB не берут снаряды 37-мм пушек, при­менили новую тактику. Воспользовались тем, что в лесистой местности обзор из танков огра­ничен, а дистанция боя коротка. Огонь откры­вали со 100-150 м, били в борт, по гусеницам, по приборам наблюдения и антеннам радио­станций. 13 наших танков получили поврежде­ния, но их ходовая часть не пострадала.

Кроме 37-мм калибра, немцы применили в том бою и более тяжелые системы и боепри­пасы. У моста через Мгу им удалось подбить не­сколько советских танков, у одного KB взрывом сорвало башню. На пути наступавшей 124-й танковой бригады спешно ставились мины. Од­нако все это лишь замедляло продвижение со­ветских танков.

К 16.30 KB ворвались в деревню Виняголо­во. Казалось, победа близка. Но противнику удалось подтянуть резервы и отсечь пехоту. В этот момент по нашим танкам ударила из за­сады самоходка (по немецким данным, одна из четырех, действовавших в районе Погостья). Три танка были подбиты.

Поняв, что без пехоты Виняголово не удер­жать, танкисты отступили. Теперь линия фронта проходила в паре километров от деревни. В 18.48 по Виняголово дали залп «Катюши»...

На правом фланге 122-я танковая бригада и 311-я стрелковая дивизия вышли к реке Мга. Дальше они продвинуться не смогли. Тяжелый бой закончился. Наши войска разгромили погостьевский укрепрайон - выбили основную опору обороны противника, создали предпо­сылки для дальнейшего наступления.

В бою 16 февраля 1942 г. 124-я танковая бригада уничтожила (по отечественным источ­никам) три пехотных батальона и множество огневых точек, захватила три танка, бронема­шину, пять пушек, пять мотоциклов, 1600 мин и 1400 ручных гранат. Собственные потери в тот день: убитыми - 10 человек, подбито шесть КВ-1 (один сгорел), не установлено мес­тонахождение четырех танков, застряли в реке и воронках пять танков.

После дня передышки войска возобновили наступление. 18 февраля 124-я танковая бри­гада, 198-я стрелковая дивизия и 6-я бригада морской пехоты вновь атаковали Виняголово. Но и в этих жестоких боях (до 20 февраля) взять деревню не удалось.

Под Виняголово танки и пехоту поддержи­вали самоходные установки СУ-Т- 26 (две такие из 124-й танковой бригады были потеряны в бою). Эти боевые машины - большая ред­кость. Их изготовили в ограниченном количе­стве в блокадном Ленинграде. База - легкий Т-26. Его 45-мм пушка не годилась для борьбы с полевыми укреплениями, поэтому ленинград­ские специалисты предложили установить вме­сто башни 76-мм полковую пушку под массив­ным щитом. Огневую мощь усилили двумя пуле­метами ДТ.

Тем временем противник, подтянув резер­вы, закрепился на новом рубеже. Наступать вглубь немецкой обороны по единственной лесной дороге опасно: с левого фланга над нашим танковым клином «висел» шальский узел обороны. Враг мог в любой момент отсечь авангард от основных сил. В связи с этим командование изменило направление главного удара, 124-ю и 122-ю танковые бри­гады и стрелковые дивизии перенацелили на восток - громить немецкую оборону под Ша­лой.

ШТУРМ ШАЛЬСКОГО УКРЕПРАЙОНА

28 февраля 1942 г. Ставка скорректировала задачи 2-й ударной и 54-й армиям. Теперь они наступали навстречу друг другу, чтобы окружить любань-чудовскую группировку противника. Кольцо должно было замкнуться в Любани. С этого времени наступательная операция стала именоваться Любанской.

Немцы тоже планировали окружение, пере­резав место прорыва 2-й ударной армии в рай­оне Мясного Бора. В волховских лесах и боло­тах развернулось «соревнование»: кто кого первым возьмет в кольцо.

Вермахт обладал здесь значительным пре­имуществом: дивизии снабжались по желез­ной дороге (линия Мга - Тосно - Любань). Со­ветским войскам все необходимое доставля­лось по плохим лесным дорогам. Весной, в па­водок, снабжение и вовсе должно было пре­кратиться...

В конце февраля 2-й ударной армии остава­лось всего 5 км до Любани. Советская артилле­рия стреляла по станции, линия фронта при­близилась к немецким штабам. Две недели наши танкисты и пехотинцы расшатывали оборо­ну шальского укрепрайона. Танки продвига­лись по лесным дорогам и узким просекам. И опять казалось, что победа близка...

Советским войскам противостояли 283-й и 284-й полки 96-й пехотной дивизии и 333-й полк 225-й пехотной дивизии. Для более эф­фективной обороны формировались группы истребителей танков. В каждую входили три солдата под командой унтер-офицера, воору­женные противотанковыми минами, ручными и магнитными противотанковыми гранатами. Как правило, такую группу прикрывало пехот­ное отделение. Немецкие солдаты старались вплотную приблизиться к танку, чтобы нанести ему максимальный ущерб. Поединок советских танкистов и немецких истребителей танков был беспощадным, пленных не брали.

37-мм снаряды пушек Pak-35/36 оказались слабы для брони КВ. В марте 1942 г. в полосе обороны 284-го полка 96-й пехотной дивизии Вермахта против наших танков, наступавших на Шалу, применили новинку - надкалиберная кумулятивная оперенная мина 3,7 cm StieL.Gr.41. Она устанавливалась на срезе ство­ла и выстреливалась холостым зарядом, могла вывести из строя тяжелый танк. Дальность бы­ла невелика - всего 300 м, но именно у Погостья немецкие артиллеристы вели огонь с ко­ротких дистанций.

Несмотря ни на что советские танки двига­лись к развилке дорог в тылу шальского укре­прайона, перекрывая основным силам врага путь к отступлению. Эта дорожная развилка получила у немцев название «Звезда Мерсе­дес» (по форме она напоминала знаменитую автомобильную эмблему). Самые тяжелые бои шли здесь с 20 по 23 февраля. Натиск наших KB пытался задержать 1-й батальон 284-го полка с 88-мм зенитным орудием, пробивав­шим броню тяжелых танков. Но немецкий ба­тальон вскоре сам оказался в безвыходном положении...

С 16 по 25 февраля 1942 г. советская 124-я танковая бригада потеряла убитыми 121 сол­дата и офицера, 26 пропали без вести. Подби­ты 13 КВ-1, четыре танка пропали. Сгорели две самоходки СУ-Т-26, выведены из строя броне­машина БА-10 и шесть автомобилей. Но брига­да не утратила боеспособности. Только 9 марта ее 1-й батальон уничтожил полковой штаб, не­сколько ДЗОТов, подбил шесть танков 12-й ди­визии противника, 2-й батальон уничтожил ба­тальон пехоты, разрушил несколько блинда­жей, подбил танк и самоходное орудие, захва­тил минометную батарею, 20 пулеметов и 15 автоматов.

Чтобы ускорить развязку, командование ввело в бой 16-ю танковую бригаду (семь KB, 17 БТ-7, шесть Т-26, одна самоходка). За не­сколько дней саперы проложили в густом лесу просеку к железнодорожной насыпи. В ночь с 10 на 11 марта танки преодолели трехметро­вую преграду с фронта и двинулись вдоль нее на юго-восток. Бригада атаковала там, где ее не ждали. Немцы стянули основные силы в район перекрестка «Звезда Мерседес» (про­тив 122-й и 124-й бригад) и пропустили удар 16-й.

12 марта после ожесточенного боя Шаль­ский узел пал, враг понес тяжелые потери. По немецким данным, был практически полно­стью уничтожен 1-й батальон 284-го полка 96-й дивизии, в строю остались четыре офице­ра и 29 солдат. Был сильно потрепан и 1-й ба­тальон 283-го полка.

Остатки разбитых немецких частей отходи­ли через перекресток «Звезда Мерседес», мно­гочисленные группы блуждали по лесам, пыта­ясь выйти к своим. От 1-й роты 1-го батальона 333-го пехотного полка осталось всего 30 чело­век, стрелять по советским танкам могла только 88-мм зенитка единственная сохранившаяся в строю.

БОИ ЗА ДЕРЕВНИ ДУБОВИК И ЛИПОВИК

Разгромив немцев под Шалой, советские дивизии шли навстречу 2-й ударной армии. Не имея возможности наступать на Любань че­рез Виняголово, наши войска прорывались че­рез Кондую. И здесь удачно действовали тан­кисты 124-й бригады. Они зашли в тыл против­ника и перерезали дорогу Макрьевская Пус­тынь - Кондуя.

Опасаясь окружения, противник оставил Кондую и отошел к Макарьевской Пустыни. Ка­менные здания монастыря (основанного в се­редине XVI в.) немцы превратили в оборони­тельный узел. 1 и 2 апреля танки и пехота без­успешно атаковали врага, сидевшего за креп­кими стенами. 9 апреля 124-я бригада и 80-я стрелковая дивизия вновь пошли на штурм...

В это время 107-й отдельный танковый ба­тальон вместе с 1-й горнострелковой бригадой и 6-й бригадой морской пехоты двинулся к Виняголово. Шли в тяжелейших условиях. Снег быстро таял, солдаты проваливались в ле­дяную жижу по пояс, а когда нужно было за­лечь под обстрелом, погружались целиком. 1-я бригада сумела форсировать реку Мга и закре­питься на противоположном берегу. Неболь­шие отряды пробились в немецкий тыл. Эки­паж Н.И. Барышева на трофейном танке Pz.III вме­сте с горнострелковым батальоном несколько дней громили вражеские тылы, после чего вы­шли к своим.

Противник подтянул резервы и оттеснил со­ветские войска на исходные позиции. Не уда­лось выбить врага и из Макарьевской Пустыни. После нескольких попыток наше командование прекратило наступление. 2-я ударная армия не дошла до Любани 5 км, 54-я армия - 15 км. Любаньская операция не достигла своей цели. 2-я ударная потеряла много людей и техники, и те­перь 54-я армия была вынуждена действовать в одиночестве.

Немецкие войска тоже были обескровлены и могли удерживать только отдельные опорные пункты. Сплошной линии фронта не было. В болотистой местности вырыть нормальный окоп невозможно, и солдаты возводили укреп­ления из бревен, заполняя простенки землей.

Ставка ВГК еще раз скорректировала зада­чу: нанести основной удар в юго-восточном на­правлении; развивая наступление на деревни Дубовик и Липовик, отрезать немецкие войска, оборонявшиеся на киришском плацдарме. С этого плацдарма противник мог вновь устре­миться от реки Волхов к реке Свирь, соединить­ся с финскими войсками, уничтожив «Дорогу жизни» и образовав непроницаемое «большое кольцо» блокады Ленинграда.

Советская 16-я танковая бригада вела на­ступление с конца марта. KB с трудом шли по раскисшей дороге Зенино - Дубовик. Но наши танкисты, сбивая вражеские заслоны, упорно продвигались вперед. На подходе к деревне Дубовик их пыталась задержать 6-я танковая рота 29-го полка 12-й танковой дивизии - шесть Pz.IV и семь Pz.III. Согласно немецким документам, удалось подбить четыре советских танка. Но KB все же прорвались. В Дубовик во­шли, опять же, по немецким данным, 10 совет­ских танков и пехота. Завязался тяжелый бой, деревня несколько раз переходила из рук в ру­ки. Немцы смогли удержать Дубовик, но от их батальона (26-го пехотного полка) осталось лишь несколько человек.

26 марта погиб герой 16-й танковой брига­ды лейтенант Александр Мартынов. Он отли­чился 8 ноября 1941 г., когда на подступах к го­роду Волхов в районе деревни Жупково его экипаж отразил атаку 14 вражеских танков. При этом KB Мартынова подбил пять и захватил три немецких танка, вытащив их с поля боя. Трофейные машины перекрасили и включили в состав танковой бригады.

В бою за Дубовик совершил подвиг экипаж КВ-1 старшего лейтенанта П.П. Бачилова. Танк прорвался на единственную дорогу, которая связывала деревни Дубовик и Липовик. У ма­шины была повреждено орудие, но она не ушла в тыл, а стала курсировать по дороге, уничто­жая немецкие обозы. После боя KB, направляв­шийся на сборный пункт, нарвался на немец­кую противотанковая группу, которая смогла повредить гусеницу. Танкисты в обездвижен­ном танке отбивались от наседавшего врага. На выручку пришли другие экипажи.

Освободить деревни Дубовик и Липовик с ходу не удалось, советским войскам пришлось остановиться на этом рубеже. В апреле-мае 1942 г. стрелковые дивизии, 16-я и 122-я танковые бригады неоднократно пытались прорвать вражеский фронт. Противник, пони­мая стратегическое значение этих деревень, не жалел здесь ни сил, ни средств. Деревню Дубовик удерживал 176-й полк 61-й пехотной дивизии, а Липовик - 24-й полк 21-й пехотной дивизии. Их поддерживали машины 29-го пол­ка 12-й танковой дивизии, большое количество отдельных подразделений. Командование бы­ло вынуждено перебрасывать сюда войска с других участков фронта. Так, под Липовиком оказался 2-й парашютно-десантный полк - элита германской армии.

7 мая 1942 г. немецкую линию обороны прорвала 16-я танковая бригада, поддержанная 32-й от­дельной стрелковой бригадой 4-го гвардейско­го стрелкового корпуса. В условиях весеннего разлива танкисты смогли найти брод на реке Чагода. Но противник устроил ловушку: саперы установили на дне мины и фугасы большой мощности, обнаружить которые было очень сложно. И все-таки советские танки прошли. Первым форсировал реку КВ-1 старшего лейте­нанта П.П. Митовосяна. Уничтожил несколько орудий и до 30 вражеских солдат. Благодаря героизму танкистов войска вклинились во вра­жескую оборону на несколько километров, но освободить Дубовик и Липовик и на этот раз не удалось.

Тем не менее, погостьевский выступ на ли­нии советско-германского фронта улучшил по­ложение наших войск. Теперь под угрозой ока­зались железнодорожные перевозки против­ника на участке Мга - Кириши. К тому же со­ветские дивизии «нависали» над киришским плацдармом противника, угрожая ему с тыла.

ИТОГИ ЛЮБАНСКОЙ НАСТУПАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ

Наступление на Любань выдохлось, так и не увенчавшись успехом. Немцы окружили вклинившиеся в их оборону войска 2-й ударной армии, могли окружить и 54-ю в погостьевском «мешке».

В ходе боев в конце марта – начале апреля 1942 г. советские войска пытались пробить «горловину» в мешке, а немецкие – ликвидировать прорыв. В итоге удалось расширить «горловину», восстановив коммуникации 2-й ударной армии, но ее положение все равно оставалось отчаянным. Не хватало боеприпасов, продовольствия, медикаментов и перевязочных средств. Ситуация усугублялась весенней распутицей. Поэтому военным советом Ленинградского фронта был отдан приказ о выводе 2-й ударной армии из «мешка». 20 апреля командующим армии был назначен генерал-лейтенант А.А. Власов, сменив тяжело больного генерала Клыкова. В мае-июне 2-я ударная армия отчаянно пробивалась из «мешка». Ее бойцы и командиры выходили из окружения небольшими разрозненными группами, а сам командующий армией генерал Власов попал в плен, и впоследствии встал на путь сотрудничества с гитлеровцами.

54-я армия, которая так и не сумела соединиться со 2-й ударной армией в Любани, перешла к обороне. Любанская наступательная операция завершилась.

В целом, данная операция считается неудачной, так как ни одна из ее целей не была выполнена: не был деблокирован Ленинград, не разгромлена группа армий «Север», ни даже выполнена минимальная задача в виде разгрома группировки немецких войск на Волхове. Удалось лишь вклиниться в немецкую оборону в районе Погостья и захватить несколько плацдармов на Волхове.

Причинами неудачи операции стали ошибочное стратегическое планирование, недооценка противника, который, хотя и уступал в живой силе, но имел большое превосходство в вооружении и обеспечении боеприпасами, невысокий профессиональный уровень высшего и среднего командного звена, недочеты в управлении войсками, недостаточное снабжение и обеспечение боеприпасами советских войск. Что касается 2-й ударной армии, то причинами ее гибели стали как слабое взаимодействие с 54-й армией, так и чрезмерное промедление ставки с приказом о выводе ее из окружения.

К положительным моментам можно отнести то, что Любанская наступательная операция оттянула на себя значительные силы немецких войск (15 дивизий, из них 6 – из западной Европы), облегчив тем самым положение защитников Ленинграда. Также в результате операции появилась возможность нанести из-под Погостья удар в тыл синявинской группи­ровки противника (что и было сделано в фев­рале 1943 г.).

Планируя прорыв блокады Ле­нинграда в районе Синявинских высот, совет­ское командование вывело в тыл танковые бригады, чтобы подготовить их к новым сраже­ниям. Последние бои под Погостьем закончились в январе 1944 г., когда враг был разгромлен и отброшен от Ленинграда.

По статье Д.Базуева, журнал «Броня».

11.10.2007 22:15

Разгром крупной группировки немецко-фашистских войск под Москвой и успешное контрнаступление Красной Армии под Тихвином создали благоприятные условия для нанесения новых ударов по врагу. С целью освобождения Ленинграда от блокады и разгрома главных сил группы армий "Север" Ставка Верховного Главнокомандования разработала план стратегической операции Ленинградского, Волховского фронтов и правого крыла Северо-Западного фронта. Основные боевые действия развернулись в январе-апреле 1942 года в полосе Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта. Впоследствии эти действия получили название Любанской наступательной операции.

Впервые план действий советской армии в предстоящей Любанской операции, был изложен маршалом Б.Шапошниковым на заседании у И.Сталина 12 декабря 1941 года. Директивной Ставки Верховного Главнокомандования от 17 декабря Волховскому фронту в составе 4-й, 59-й, 2-й ударной и 52-й армий ставилась задача перейти в общее наступление, имея целью разбить немецкие войска, оборонявшиеся по западному берегу Волхова, и главными силами армий выбить на рубеж ст. Любань - ст. Чолово. В дальнейшем наступать в северо-западном направлении, окружить противника под Ленинградом и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и пленить, а в случае отказа сдаться в плен, - истребить его. В этот же день директивой Ставки Ленинградскому фронту было указано: активными действиями 42-й, 55-й, 8-й, 54-й армий и Приморской оперативной группы содействовать Волховскому фронту в разгроме противника, обороняющегося под Ленинградом, и в освобождении Ленинграда от блокады.

Основным недостатком этого плана был его очевидный авантюризм. 59-я и 2-я ударная армии, которые должны были всего две недели спустя прорывать прочную неприятельскую оборону, находились в пути к месту сосредоточения. В войсках не хватало автоматического оружия, транспорта, средств связи и продовольствия. В артиллерии на период проведения операции было отпущено всего по три боекомплекта на орудие. Личный состав частей прибывал на фронт без подготовки, плохо владел личным оружием. Некоторые части и подразделения были сформированы из жителей степных районов, которые впервые оказались в лесах. Люди боялись потеряться, тянулись друг к другу, путали боевые порядки.

54-я армия, хотя и находилась все блокадного кольца, подчинялась не Волховскому, а Ленинградскому фронту, что привело к препирательствам и взаимной неприязни командующих обоих фронтов. Войска Ленинградского фронта испытывали нехватку продовольствия, теплой одежды и были измотаны оборонительными боями.

Наступление планировалось проводить в условиях господства в воздухе неприятельской авиации. В довершение ко всем действиями на различных участках оказались несогласованными по времени. Войскам 54-й армии и Волховского фронта противостояли 16-17 дивизий 18 армии немецкой группы армий “Север”, создавшие прочную оборону под Киришами и на левом берегу Волхва.

7 января войска Волховского фронта, еще не закончив необходимых перегруппировок и не дождавшись подхода 59-й и 2-й Ударной армий, эшелоны которых застряли в снежных заносах, перешли в наступление и попытались прорвать оборону противника на Волхове. Войска 59-й и 2-й Ударной армий вводились в сражение по мере их прибытия. Наступление не принесло успеха и 10 января приказов ставки ВГК было приостановлено.

13 января войска Волховского фронта, создав на избранных для прорыва участках ударные группировки, возобновили наступление. Главный удар наносила 2-я Ударная армия на Любань, с флангов ее поддерживали 59-я и 52-я армии. Наступление велось в сложных условиях лесисто-болотистой местности, в условиях бездорожья, по глубокому снегу. Войска были лишены свободы маневра, было затруднено снабжение. Противник оказывал упорное сопротивление. Только на направлении главного удара и на левом фланге 59-й армии после упорных боев удалось к 25 января прорвать оборону противника южнее Спасской Полисти. В прорыв был введен 13-й кавалерийский корпус. Соединения 2-й Ударной армии, развивая наступление, к концу января узким клином продвинулось до 70-75 км и глубоко охватили с юго-запада любанско-чудовскую группировку противника. Для содействия Волховскому фронту в завершении ее окружения в конце февраля навстречу 2-й Ударной армии в общем направлении на Любань нанесла удар 54-я армия. Понеся тяжелейшие потери, ее войска к концу марта продвинулись на 22 км и вышли на подступы к Любани с северо-востока. Однако развить наступление и завершить окружение противника советским войскам не удалось.

В январе-марте немецкое командование подтянуло в полосу 18-й армии резервы в количестве 11 дивизий и одной бригады. Для поддерживания своих войск в районе прорыва противник приклеек до 250 бомбардировщиков 1-ого воздушного флота. Это резко изменило соотношение сил на любанском направлении. С марта противник начал наносить контрудары по флангам 2-й Ударной армии. 19 марта, сосредоточив на флангах 2-ой Ударной армии свежие силы, немецким войскам удалось отрезать ее от остального фронта.

27 марта ценой больших потерь войска 52-й и 59-й армий пробили 3-5 км горловину, соединившую 2-ю Ударную армию с фронтом, однако положение армии оставалось сложным. Оно стало еще более тяжелым с началом весенней распутицы, когда испортились дороги и колонные пути, проложенные через болотистые участки местности и лесные массивы. Нарушились снабжение, связь и управлением войсками. Операция была практические провалена, но Ставка, не считаясь с реальной обстановкой, продолжала настаивать на продолжении наступления.

30 апреля наступление в районе Любани было прекращено. Тем не менее, 2-я Ударная армия до лета вела тяжелые оборонительные бои, удерживая захваченный выступ, и только в конце мая получила приказ начать отход. Тогда же был назначен и новый главнокомандующий - генерал-лейтенант А.А.Власов, который отличился в боях под Москвой, и в 1941 году дважды с боями выходивший из окружения.

Через неделю после назначения нового командующего армия снова оказалась в кольце. Военный совет армий принял решение в ночь с 24 на 25 июня прорываться всеми оставшимися силами из окружения. Командование фронта обещало нанести встречный удар, направив на прорыв танки. Это общение не было выполнено.

24 июня войска армии, в плотных порядках подошедшие на прорыв, в районе поселка Мясной Бор подверглась уничтожающему перекрестному огню из всех видов оружия. Спастись удалось немногим.

Утром 25 июня немцы окончательно замкнули кольцо. Вырваться из окружения в ту ночь и мелкими группами в последующие дни смогли, по разным данным от 6 до 16 тысяч человек. Погибли и пропали без вести при прорыве от 14 до 20 тысяч человек. Сам генерал Власов оказался в немецком плену.

Источники:
1. Лубченков Ю. , "100 великих сражений Второй Мировой", Вече, 2005
2. Дзенискевич А.Р., Ковальчук В.М., Соболев Г.Л., Цамутали А.Н., Шишкин В.А. , "Непокоренный Ленинград", Наука, 1970
3. "История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941-1945", 1963

Любанская наступательная операция РККА начатая 7 января 1942 года имела цель прорвать оборону немцев, пробиться в тыл к 1-му армейскому корпусу, отсечь его, захватить Любань и вдальнейшем оперировать в направлении Ленинграда для снятия блокады. Зимой частям Волховского фронта удалось перейти Волхов, закрепиться и пробить брешь в немецкой обороне, которая позволила вводить соединения в тыл немцам для штурма Любани. К марту части 2 Ударной армии продвинулись на 75 км к западу, достигнув ж/д станции Рогавка, и на 40 км к северу, не дойдя до Любани 6-10 км. Фронт армии растянулся на 200км. Приказ наступать дальше по слабонаселенному лесисто-болотному участку привел к образованию "Любанской бутылки" площадью ок. 3 тыс. кв.км. с узким горлышком в месте прорыва - 11-16 км в ширину и ок. 4 км в длину от. д. Мясной Бор до д. Кречно. В начале марта, немцы оправившись от советского наступления подготовили силы для удара по коридору снабжения войск РККА. 15.03.42 с севера коридор атаковали от Спасской Полисти 4 д. СС "Polizen", 61 пд и 121 пд. С юга западнее Мясного Бора атаковали 58 пд и 126 пд. Так началась операция Raubtier (Хищник). 18.03.42 - северная группа перерезала северную дорогу снабжения ("Эрика"), а 19.03.42 - южная группа захватила вторую и последнюю дорогу ("Дора"). К 20 марта группировки сомкнули стальные клещи. После захвата стали готовиться отсечные позиции по рекам Глушица и Полисть. Части окруженных армий пытались пробить коридор обратно. До 31 мая, когда кольцо захлопнулось окончательно, коридор продолжал переходить из рук в руки. Не менее 6 раз его пробивали обратно. В эти периоды он пульсировал на ширину от 2,5 км до нескольких сот метров. Под обстрелом и перекрестным огнем возобнавлялось скудное снабжение окруженных частей. 14 мая Ставка разрешила прекратить захлебнувшееся наступление и отвести войска 2 УА на подготовленный рубеж Ольховка - оз. Тигода. А 22 мая был дан приказ об выводе армии из окружения. Увидев отступающие части немцы приняли ожесточенные попытки стянуть горловину Любанскому "мешку". В новом наступлении 254 испанская пд, 61 пд, 121 пд, 4 тд СС, 58 пд, 20мд и 2 пб СС замкнули коридор 31.05.42 года, оставив в окружении 9 дивизий и 6 бригад с тремя полками РГК 2УА, 52А и 59А - всего ок. 50 000 человек. Окруженные части подвергались артиллерийском, минометному обстрелам и бомбардировке с воздуха. Но все же советские армии пытались выйти из окружения. 22.06.42 частям 2УА удалось вывести из окружения ок. 7000 чел через узкий коридор. А уже 25.06. военный совет разделил армии на отдельные группы для самостоятельного прорыва. По данным Генштаба к 1.07 выйти удалось 9600 человекам. Но уже 28.06.42 Гитлеру доложили о победе в Волховском сражении. Немцам достались 649 орудий, 171 танк и 32 759 солдат были захвачены в плен. Из них 793 медработника. В целом Любанская операция обошлась нам в 403 тыс. потерь, из них 150 тыс. безвозвратно.

Письма ветеранов 305-й стрелковой дивизии о Любанской операции

Прошло несколько десятилетий, а боль о пережитом, теперь уже далеком, 1942 годе в «долине смерти» не утихает. Об этом свидетельствуют и письма ко мне ветеранов-участников тех событий, которые чудом уцелели и выкарабкались из цепких лап смерти, поджидавшей их в этой долине. Мне пришло письмо от 4 мая 1980 года от бывшего секретаря партбюро дивизиона, командовавшего огневым взводом батареи 305-й стрелковой дивизии, младшего политрука, а впоследствии лейтенанта Николая Григорьевича Богданова, который проживал в городе Зубцове Тверской области, по профессии учитель.

«Здравствуйте, дорогой однополчанин Александр Семенович!

Прошло 35 лет, как была разгромлена фашистская Германия. Мне до сих пор снятся кошмарные дни переживаний в Новгородских болотах. Я, как и Вы, стремился выйти из окружения, но обстоятельства сложились так, что финал был печальным. Наше командование дивизионом в свою группу отказалось взять младший комсостав, и мы стихийно организовались в небольшие группы и направились в разные направления…. Наша группа наткнулась на плотный заслон врага, и мы были пленены под селом Подберезье. Всего было пленено 29 тысяч человек. Среди пленных были комиссар нашей дивизии Айзенштадт, командир 830-го артполка и другие из старшего комсостава.

В конце декабря или начале января 1942 года в наш дивизион прибыли три студента из Свердловска, окончившие кратковременные курсы Шерстнев Евгений Петрович, студент индустриального института; Володя Артамонов из Свердловского горного института; Гордеев (он, как мне помнится, из Рязанской области). Затем прибыл четвертый – Залгаллер Леонид Абрамович – студент Ленинградского архитектурного института. Старший лейтенант Шерстнев был командиром батареи, старший лейтенант Залгаллер – командир взвода управления, старшие лейтенанты Артамонов – начальник связи дивизиона и Гордеев – командир огневого взвода.

Их судьба – все они были пленены. Л. А. Залгаллера (он был очень похож на Я. Свердлова) немцы расстреляли как еврея. Гордеева и Артамонова застрелили, когда они хотели что-то добыть из пищи и выбежали из колонны. Вот такая судьба у этих молодых людей. Как сейчас вижу перед собой красивого, энергичного Артамонова, мечтавшего продолжить учебу после войны; Залгаллер был прекрасный чтец и эрудирован по многим вопросам.

Мне лично хотелось бы на встречах ветеранов 305-й стрелковой дивизии в Новгороде услышать от товарищей Новикова и Златкина всю правду о случившейся трагедии, и почему Златкин избежал окружения. Такое желание у всех присутствующих. Но на этот вопрос ответа от них не услышишь, им невыгодно раскрывать карты. Ведь что случилось за неделю до окружения? Командир дивизии Барабанщиков со своим адъютантом на самолете (причина – болезнь) вылетают на Большую землю. За ним следует начштаба Николаевский, и затем – ниже рангом.

Разве было в истории русской армии бросать на произвол армию? Пример тому фельдмаршал А. В. Суворов.

Не знаю, согласны Вы со мной, но мое мнение такое.
Пусть мое откровение останется между нами.

С уважением Н. Г.

Слишком скудные сведения я поведал Вам, дорогой Александр Семенович, да и время прошло много, память не удержала всего виденного и пережитого. Если состоится встреча, то, надеюсь, мы поговорим о многом.
Здоровья Вам и всего наилучшего в Вашей жизни.

С уважением к Вам.
Однополчанин Н. Богданов».

***

В. А. Кузнецов, в 1941–1944 годах ответственный секретарь редакции газеты «Отважный воин» 2-й Ударной армии, в статье «Начало пути» описывает свой выход из окружения 25 июня 1942 года. «Вечером того же дня (25.06.42. – А. Д.) я рапортом докладывал начальнику отдела пропаганды и агитации политуправления фронта бригадному комиссару Златкину о судьбе редакции» . Так вот куда «исчез» наш начальник политотдела 305-й стрелковой дивизии Златкин, то есть ушел на повышение.

Из писем заместителя старшины 4-й батареи 830-го артполка Сергея Яковлевича Куткина:

«Дорогой Александр Семенович!

Благодарю за поздравление с праздником и все время жду от Вас письма, а пишете совсем редко. Вы спрашиваете, как я живу, бахвалиться нечем, а самое больное и тяжелое время наступает, когда попадаю в прошлое военное время нашей дивизии и ее трагические дни. В голову лезут бесконечные вопросы: почему это так случилось, неужели не знали, куда лезли с такими силами? Была ли другая территория для оказания помощи Ленинграду, кроме этих, непроходимых в летнее время болот? Кто нес охрану этой долины смерти, зачем нужно было залезать в этот мешок, почему не расширили проход? Вот такие вопросы попадают в голову, и ночь становится бессонной, а сам делаешься больным.

С того трагического времени прошло более 40 лет, а останки лучших наших товарищей, отдавших жизни за честь и независимость нашей Родины, до сих пор не убраны и не преданы земле. Воистину, никто не забыт!

Саша, тебя интересует, как я попал в плен. После того, как нам была дана команда выходить малыми группами и кто как может, а такую команду дал младший лейтенант связи нашей батареи, я хотел присоединиться к нему. Он приказал выходить самим отдельно. Это было поздно вечером 25 или 26 июня недалеко от узкоколейной дороги и настильной дороги, где мы втроем охраняли три своих орудия без единого снаряда и хозяйственные повозки батареи. Пришлось вынуть орудийные замки, завернуть и закопать в разных местах, а также и орудийные панорамы. Повозки облили керосином и подожгли. Попытались пойти к перешейку – к выходу, но уже было поздно. Тогда мы, пять человек, решили искать партизан, но не зная, в каком месте они находятся, не имея карты, не зная местности, мы несколько дней блуждали в тылу у немцев без еды. Напоролись на минное поле, где один человек был убит и один легко ранен, после чего мы углубились на занятую противником территорию и пошли на юг. По пути встретили небольшую группу немцев, завязалась перестрелка, патроны кончились, и мы оторвались от немецкой группы и блуждали в лесу без еды и боеприпасов до 6 или 7 июля. Вышли к лесной сторожке где-то в 4–5 км от Новгорода. Один из нас подполз к огороду, в котором находилась старуха. Женщина показала направление, куда нам надо идти. Чуть отдохнув, мы немного отошли от избушки, и нас окружили немцы с собаками и русскими добровольцами. Сопротивляться было бесполезно и нечем, да и мы едва-едва передвигали ноги. Отобрали у нас винтовки и документы и отвели в Новгород, где и поместили в лагерь. Военнопленных в лагере было очень много. Состоял он из нескольких секторов. Командиры находились в одном секторе, а красноармейцы – в другом. Там я и увидел командира 830-го артполка и других командиров.

Кормили нас очень плохо, гоняли на работу. Вскоре отобрали команду военнопленных, в которую попал и я, и увезли. Выгрузили нас недалеко от деревни Малое Замошье строить настильную дорогу (макаронку). Поставили нашу большую санитарную палатку, обнесли проволокой в несколько рядов и установили кругом вышки с часовыми. Там я от тяжелой работы в воде опух, и немцы меня хотели расстрелять как симулянта. Но за меня заступился один унтер-офицер (не знаю, чем я ему приглянулся). Меня вывели из строя и увели к санинструктору. Пришла машина, и меня увезли в Новгород в госпиталь для русских, где я пролежал до июля-августа 1943 года. Когда наши начали наступать, нас всех увезли под Лугу, затем в Прибалтику, Латвию, Литву, Германию, Штеттин, а затем в Норвегию на строительство железной дороги. Там нас освободили англичане. Кончилась война в 1945 году, мы были чуть живы, едва переставляли ноги – старики и куча вшей.

Приехал наш русский генерал, охрану сняли. Мы стали охранять себя сами. Генерал нам сказал: ”Вас перевезут на Родину после того, как вы станете похожи на людей. Домой не спешите, пусть они (англичане) приведут вас в человеческий вид“. Нам все выдали английское и постепенно стали нам увеличивать питание. Кой-кому мы сами сделали самосуд. Норвежцы к нам относились по-разному, иногда кое-что давали из еды. Потом пришел корабль, нас всех погрузили и привезли в Мурманск. Санобработка, первая госпроверка, а затем в город Козельск на вторую госпроверку, после чего отобрали в запасной 40-й артполк. Выдали красноармейские книжки, военное обмундирование. Погрузили нас с командирами в вагон и на фронт в Японию, но пока туда-сюда, война с Японией кончилась, и нас с командирами направили в шахты в Подмосковье. Уволился я только в ноябре 1948 года по инвалидности II группы – нефрит. Приехал домой, поступил работать на завод токарем, где и проработал до 1976 года. Все прошел, но все равно не то.

Решай сам, как мне было, хорошо ли.

Пиши, всегда рад. Твой Сергей.

Извини, что так плохо пишу. Не могу об этом спокойно вспоминать, незаслуженную грязь на нас вылили.

Пишите, буду рад Вашему письму.
До свидания. Куткин».

***

Из письма С. Я. Куткина от 14 мая 1985 года: «Наш однополчанин Богданов Н. Г. писал о подарке, полученном им ко дню 40-летия Победы, и в этом письме он сообщил о своем горе: он рассчитывал получить надбавку к пенсии 5 рублей, но ему в этом отказали. Сказали, что якобы у него прервался непрерывный стаж работы. Как он пишет, в 1950 году он работал инспектором районо. 29 августа зав. районо ему объявил, что он как бывший военнопленный не может занимать эту должность, и предложил подать заявление об освобождении. Заявление Н. Г. Богданов написал, это и послужило причиной отказа ему в надбавке. Но в этот же день – 29 августа, он был назначен преподавателем математики. Районо-то ведь одно и то же, где же справедливость? Взрослыми руководить нельзя, а детей воспитывать можно?? Вот и докажи, что ты воевал и проливал кровь на фронте, отголоски прошлого.

Крепко жму Вашу руку. С. Куткин. 21/VI-85г.

Сколько еще неизвестного, скрытого от народа.

Обидно, почему все нельзя, всю правду для народа.

Саша, давай, поднимай народ на последний ”штурм“ трагических Замошских болот, а что написали писаки за 40 с лишним лет о нашей судьбе?
Пиши. Куткин».

Хотелось Сергею Яковлевичу еще раз побывать на месте былых боев.

«Здравствуйте, Александр Семенович!

Ваш адрес мне дал А. З. Мильман.

Я Вас помню как командира 5-й батареи 830-го артполка. Перед окружением я исполнял обязанности старшины этой батареи, и был с Вами с этой работы снят. На мое место Вы назначили Н. И. Кажохина, если такого помните, я же обратно был направлен ездовым, а затем в пехоту – занимать оборону на реке Полисть. В то время мы находились в окружении в Замошских болотах. В окружении я пробыл до 15 июня. Два моих товарища Н. В. Ильин и Н. Л. Романов умерли от голода, а я каким-то чудом выжил. Затем я был направлен в запасной полк на выздоровление. Кончил войну в Латвии. По указу о демобилизации военнослужащих старших возрастов 23.06.45. был демобилизован и 20 июля 1945 года был уже дома в Калининской области, в Старицком районе. С 1946 по 1969 год работал председателем колхоза на родине. В 1964 году ушел на пенсию. Мне уже 75 лет, живу в Калинине, еще работаю в областной больнице в должности начальника снабжения.

Когда еще формировались в городе Дмитрове под Москвой, то помню командира полка Городовикова, командира дивизиона Домнича и нашего всеми уважаемого командира 5-й батареи Ротинова Михаила Петровича, которого уже в марте 1942 года отозвали как кинооператора в Москву.

Комиссаром дивизиона был Долинский, молодой парень в Вашем возрасте, который, по слухам, застрелился. У нас в батарее комиссаром был белорус, молодой парень, фамилию его не помню, военное дело совершенно не знал. За всю войну я был четыре раза ранен. Три ранения – пулевые, не задевая костей, и четвертое – осколочное в шею, от которого я был семь часов без сознания.

На Новый год ездил на автомашине в Ленинград. Проезжал мимо тех мест, где нас постигла злая судьба, заехал на станцию Мясной Бор, поглядел, где форсировали р. Волхов около совхоза. Поклонился всем товарищам, оставшимся лежать в земле, и с горьким осадком приехал в Калинин домой. Видимо, никогда не забыть перенесенное нами несчастье и горе в этих местах.

На этом кончаю. Буду очень благодарен, если Вы осчастливите меня своим ответом.

До свидания, с уважением,
Виноградов Сергей Осипович.
10.01.80. г. Калинин».

***

Помню, в майские дни 1942 года на наблюдательный пункт командира 120-мм минометной батареи старшего лейтенанта Шерстнева Евгения Петровича пришел комиссар этой батареи и провел беседу со всеми своими батарейцами, и мы, представители 5-й батареи 830-го артполка, тоже приняли участие в этом мероприятии. Под конец этот комиссар (фамилию его я, к сожалению, забыл) сказал: «После войны каждого взрослого человека спросят: что Вы сделали во время войны для Победы?»

(В нашей победе над фашистской Германией мы не сомневались). «Вот, например, спросят меня, – продолжал комиссар, – что Вы сделали для Победы? А я им скажу: «А что Вы еще от меня хотели?» И они, в свою очередь, ответят: ”Ах, извините, извините нас, пожалуйста“. И продолжат опрашивать других лиц».

Мы, присутствующие на этой беседе, свято уверовали, что такой опрос каждого будет! С каждого спросят, что он сделал для Победы! У каждого будет оценен личный вклад в Великую Победу и станет известен всем. Воистину, как в песне: «За столом никто у нас не лишний, по заслугам каждый награжден!».

В итоге никто и никем не интересовался. Как всегда, за редким исключением, в выигрыше оказались те, кто далек был от передовой линии фронта и занимал «теплые» места, сохранил свое здоровье, и, весьма скоро после войны эти люди стали высокомерно и равнодушно смотреть на нас, бывших окопников.

У таких, далеких от боев, как в огненном коридоре, лиц мнение одно – Власов сдал немцам 2-ю Ударную армию.

Геббельса как идеолога фашизма понять можно. Он был нашим заклятым врагом и поэтому всячески пытался опорочить Вооруженные Силы Советского Союза. Он был убежден, что есть закон, суть которого выражается в том, что чем страшнее ложь, тем люди охотнее в нее верят. И поэтому Геббельс объявил, что 2-я Ударная армия вместе со своим генералом Власовым сдалась в плен германским войскам. Сталину такая ложь ох как была нужна, чтобы скрыть свои просчеты и явную недальновидность в руководстве войсками, и он эту грязную фальшивку подхватил и выдал за действительность, которая оказалась очень живучей.

Посмотрите внимательно на состав армии, подумайте, как бы вы поступили, если бы вам предложили сложить оружие?
И вы придете к одному выводу: армию сдать невозможно. Воронову – стряпуху – можно, но армию – никогда.

Начальник тыла 2-й Ударной армии 5 июля 1942 года докладывал Военному Совету фронта: «Личный состав был измотан, выталкивая на себе материальную часть из болот к узкоколейке и лежневой дороге. До этого, в продолжение полутора месяцев, армия находилась на голодном пайке. Никаких запасов боеприпасов и продовольствия в армии не имелось, так как подвоза не было из-за отсутствия горючего… На 30 мая на территории, занимаемой армией, находилось на платформах и в вагонах 1 500 раненых, а 450 человек гражданского населения в лесу в ожидании эвакуации (гражданских принудили к эвакуации, а их дома сожгли, чтобы не достались врагу. – А. Д.)

7 июля решением ВС армии 80% личного состава было поставлено в строй, включая артиллеристов и минометчиков. Однако успеха армия не имела из-за отсутствия боеприпасов и плохо организованного взаимодействия с частями, наступающими с востока… Личный состав получал по 30–40 граммов сухарей в день, раненые – по 70–80 граммов на человека. Единственный продукт питания – конина. Однако из-за вражеской авиации нельзя было разводить костры, и конину ели в сыром виде, без соли. Истощение. Смертность в частях, особенно в госпиталях и среди гражданского населения.

С 20 по 29 июня вышло из окружения 3,5–4 тысячи человек, из боевых частей – 2 500. Осталось приблизительно 32 тысячи. Всего на 20 июня 1942 года армия имела 40 тысяч человек. Отошедшие части 52-й и 59-й армий после закрытия прохода составили 12–15 тысяч человек, а всего на довольствии было 50–55 тысяч.

Причинами гибели армии считаю:

1) отсутствие боеприпасов, голод, в силу чего армия, несмотря на исключительный героизм и самоотверженность всего личного состава, не смогла сдержать натиск превосходящих сил противника, дав ему возможность до предела сжать кольцо;

2) отсутствие помощи с востока;

3) для изучения гибели армии и установления виновных считаю необходимым назначить правительственную комиссию».

«28 июня Гитлеру было доложено о победном завершении Волховского сражения. В донесении сообщалось о 32 759 наших солдатах, взяты в плен» .
Какие же потери понесли наши войска в Любанской операции?

Людские потери в боях :

Навстречу 2-й Ударной армии в направлении на Любань наступала 54-я армия Ленинградского фронта. Она также являлась участником Любанской наступательной операции (7 января – 20 апреля 1942 г.). Армия продвинулась в этих боях на 25 км. На маленькой станции Погостье весна 1942 года открыла штабеля убитых за осень и зиму.

«У самой земли лежали солдаты в летнем обмундировании, в гимнастерках и ботинках, на них громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких брюках-клешах. Выше – сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе-феврале 1942 года. Еще выше – политбойцы в ватниках и тряпичных шапках, выданных в блокадном Ленинграде…» (из статьи «Поруганные святыни»).

Солдат Волховского фронта, а ныне профессор, хранитель нидерландской живописи Эрмитажа Н.Н. Никулин предлагает: «Заснять бы эту картину для истории и повесить в кабинетах сильных мира сего для назидания. Но, конечно, этого не сделали. Ответственность за беспрецедентные потери принято относить за счет неприятеля, а высокопоставленные руководители зачастую бывали награждены и повышены в чине» .

Хотелось бы, чтобы слова А. Твардовского стали былью:

И памятью той, вероятно,
Душа моя будет больна,
Покамест бедой невозвратной,
Не станет для мира война.

Именно эти слова, как эпиграф, приведены И.А. Ивановой в книге «Трагедия Мясного Бора».

«Согласно докладу НШ 2-й Ударной армии полковника Виноградова шифровкой от 21.06.42 численность и боевой состав 2-й Ударной армии по состоянию на 21.06.42г. был: людей – 23 401.

Примечание: В сведения не включены 19-я Гвардейская стрелковая дивизия, 92-я стрелковая дивизия и 31-й Гвардейский минометный полк» .
По состоянию на 29.06.42. за р. Волхов было выведено 3 087 человек, в том числе из 305-й стрелковой дивизии – 56 человек.

Выведено 22.06.42 здоровых – 682 человек.
Выведено 29.06.42 здоровых – 3 087 человек.
Выведено раненых и больных – 9 462 человек (около 45%) .

С начала вывода войск 2-й Ударной армии на основной оборонительный рубеж и до 26.06.42 противник потерял перед фронтом 2-й Ударной армии не менее 30 000 солдат и офицеров. Уничтожено и подбито около 50 танков и сбито 20 самолетов. Войсками 59-й и 52-й армий были разгромлены части 1-й пехотной дивизии, подразделения 58-й пехотной дивизии и 505-й санбатальон.

Всего противник потерял убитыми и ранеными солдат и офицеров около 45 000, подбито и уничтожено около 60 танков и сбито свыше 20 самолетов.

Вторая Ударная в битве за Ленинград. Л., 1983. С.107.

Иванова И. А. От составителя // Трагедия Мясного Бора: Сб. воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции. СПб., 2001. С.16–17.

Там же. С.18.

Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед. М., 1993. С. 224–225, табл. 75.

Голованова Н. По другую сторону трагедии: К 55-летию полного снятия блокады Ленинграда // Невское время. 1999.

Материал для публикации передал:
Владимир Александрович Добров

Продолжение следует.