Сын келдыша. Келдыш, Мстислав Всеволодович: биография. Келдыш сказал Берии: «Вы не правы, товарищ народный комиссар»

Семья Келдышей

Вера Всеволодовна Келдыш,
ЦАГИ

М.В. Келдыш вырос в большой дружной семье. У его родителей было 7 детей и 16 внуков. Благодаря некоторым из них в последние десятилетия редкая фамилия Келдыш получила известность и даже вошла в "Словарь русских фамилий", согласно которому фамилия Келдыш «тюркского происхождения: келъди (гельди) — "он пришел"; ш — суффикс ласкательности. Но ответ рано признавать окончательным. Может быть, следует поискать источник в финно-угорских языках... Фамилия остается одной из интереснейших антропонимических загадок» (Никонов В.А. Словарь русских фамилий. — М., 1993, с. 5).

Никаких известий о финском или тюркском происхождении предков в семейных преданиях Келдышей не сохранилось. Известно, что прадед Мстислава Всеволодовича Фома Симонович Келдыш происходил из мещанского сословия, был православным по вероисповеданию и служил псаломщиком в Варшаве. Как долго он прожил в Польше и где родился, пока не установлено. Жена его Александра Иосифовна, урожденная Михомлом, по некоторым сведениям плохо владела русским языком.

27 марта 1839 г. по старому стилю в Варшаве в православном Кафедральном Свято-Троицком соборе крестили сына псаломщика этого же собора Фомы Симоновича Келдыша и супруги его Александры Иосифовны. Нарекли Михаилом.

Среднее образование Михаил Фомич получил в Волынской духовной семинарии, высшее — в Варшавской, а затем в Петербургской медико-хирургических академиях. В 1862 г. по окончании курса в академии Михаил Фомич был определен "медиком для командировок" при Первом военно-сухопутном госпитале в Петербурге; в следующем году последовало назначение в Кавказский военный округ, где в разных местах и на разных должностях он прослужил около двадцати лет, приняв участие в Кавказской (1817‑1864 гг.) и Русско-турецкой (1877‑1878 гг.) войнах. Во время службы в Грозненском военном госпитале молодой врач проводил исследования "кавказских тропических лихорадок", которые легли в основу его диссертации на степень доктора медицины.

В 1870 г. М.Ф. Келдыш получил назначение на восточный берег Каспийского моря в Красноводский отряд, принимал участие в его рекогносцировках и объездил верхом на верблюдах весь Закаспийский край. В 1873 г., напишет он позднее, "окончились мои скитания по песчаным сугробам Закаспийской пустыни". За труды по прекращению в отряде эпидемий цинги и холеры он был награжден орденами Св. Анны 3‑й степени и Св. Владимира 4‑й степени.

В 1879 г., вновь посетив Закаспийский край в составе Ахалтекинской экспедиции, М.Ф. Келдыш впервые составил медико-топографическое описание этого девственного тогда края и сделал очерк санитарного состояния располагавшихся там войск. Результаты его работы были опубликованы в "Медицинском сборнике" Кавказского медицинского общества и в "Военно-медицинском журнале". За заслуги перед отечеством Михаил Фомич Келдыш был жалован генеральским чином и причислен к дворянскому сословию.

Дед — Келдыш Михаил Фомич

Большой период жизни М.Ф. Келдыша прошел в Одессе, где в 1886‑1894 гг. он служил главным врачом военного госпиталя. В последующие годы Келдыш — бригадный и корпусной врач, а затем окружной военно-медицинский инспектор Казанского военного округа. Выйдя в 1904 г. в отставку, он два года спустя вместе с семьей перебрался в Ригу, где жила семья сына. Умер М.Ф. Келдыш в 1920 г. в Крыму.

Жена Михаила Фомича Наталья Николаевна Келдыш происходила из дворянского сословия, она закончила Смольный институт благородных девиц. (Ее девичья фамилия Брусилова, она приходилась двоюродной сестрой генералу А.А. Брусилову. Генерал-адъютант А.А. Брусилов с начала Первой мировой войны был командующим 8‑й армией. С марта 1915 г. он являлся главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта и провел успешное наступление, вошедшее в историю под названием "Брусиловский прорыв".) Именно от своей матери отец Мстислава Всеволодовича — Всеволод Михайлович Келдыш, блондин с голубым глазами, наследовал свою внешность.

Всеволод Михайлович Келдыш (1878‑1965) родился во Владикавказе. В гимназии он учился в Одессе, затем в Риге, где продолжил образование в Политехническом институте. В Риге состоялась его свадьба с Марией Александровной Скворцовой.

Мария Александровна (в девичестве Скворцова)
и Всеволод Михайлович Келдыши — родители

Мария Александровна (1879‑1957) родилась в Тифлисе и выросла в дворянской семье. Ее дед, генерал Николай Скворцов, во время Кавказской войны был тяжело ранен, и его оставили на излечение в грузинском доме, где проживали мать и дочь. Мать была еще сравнительно молодой женщиной, вдовой; она ухаживала за раненым, и он предложил ей выйти за него замуж. Однако вдова отказалась и посоветовала ему жениться на ее дочери. Так будущая прабабушка Мстислава попала в Петербург, где ее определили в Смольный институт благородных девиц, чтобы она получила соответствующее воспитание. Потом генерал на ней женился, и в род Келдышей влилась грузинская кровь. Мать Мстислава Мария Александровна вспоминала, что по большим праздникам внуков возили поздравлять бабушку, которая была важной барыней, окруженной уважением своих взрослых сыновей. Один из них — генерал от инфантерии, также участник Кавказской войны, Александр Николаевич Скворцов и был отцом Марии Александровны. Он умер в 1905 г., и дети Марии Александровны и Всеволода Михайловича Келдышей его не знали. Жена же его Софья Иосифовна (1857‑1945) помогала своей дочери растить детей. В девичестве Ковзан, она, судя по фамилии, имела польские корни. Однако было бы несправедливым утверждать, что семья Келдышей целиком польского происхождения. Подобно большинству русских семей, имеющих фамилии нерусского звучания, семья Келдышей складывалась из многих национальностей, что особенно явственно прослеживается в родословной Марии Александровны.

Дед — Скворцов Александр Николаевич

Другая романтическая история, похожая скорее на легенду, также связана с ее предками и объясняет, как в род Келдышей попала цыганская кровь. Около некоего дворянского поместья на Украине, где гостил прапрадед Марии Александровны — молодой врач, остановился цыганский табор. Когда этот табор ушел, то на том месте нашли брошенную больную девочку. Хозяева поместья забрали ее в свой дом, врач вылечил девочку, и она осталась жить в помещичьем доме. Когда девочка выросла, врач на ней женился. Так цыганская кровь влилась в род Келдышей. Наиболее ярко она прослеживалась в Мстиславе и его старшем брате Александре — как в их внешности, так и в характере.

Мстислав Всеволодович, пятый по счету ребенок в семье, родился в 1911 году в Риге, где в то время отец Всеволод Михайлович уже преподавал в Политехническом институте. До этого семья инженера В.М. Келдыша жила в разных городах России, по месту его службы. Первой в семье в 1904 г. в Оренбурге родилась дочь Людмила, затем в 1905 г. в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) родился сын Александр, в 1907 г. в Петербурге — Юрий (Георгий). В Риге, куда семья вновь вернулась, потому что Всеволод Михайлович был избран на должность адъюнкт-профессора Политехнического института, родились: Михаил (1909), затем Мстислав (1911) и Любовь (1914).

На руках у бабушки Мстислав, слева — мама, брат Михаил,
сестра Людмила, братья Александр и Юрий

В 1915 г. в связи с вторжением германской армии в Латвию Рижский политехнический институт был эвакуирован в Москву, куда перебралась и семья Келдышей. В ней тогда было шестеро детей, из которых старшей Людмиле — одиннадцать лет, а младшей Любови немногим больше года. Никаких родственников в Москве не имелось, было очень тяжело с пропитанием и жильем. Несколько лет пришлось жить за городом в Лосиноостровской. Родители, которые были большими любителями классической музыки, не могли отказать себе в удовольствии посещать концерты, порой после их окончания они возвращались домой из Москвы пешком. Особенно тяжело было в 1917‑1918 гг. Старшая сестра вспоминала, что один день мать кормила семью лишь жареным луком, поскольку в доме другой еды не было. Братья Александр и Юрий, достигшие 12 и 10 лет и получившие от матери начальное образование, на поезде ездили в школу в Москву. Путешествия эти в то время были весьма опасными. Порой мальчикам приходилось ехать на крыше переполненного вагона.

В конце 1918 г. отец отправил семью в город Иваново-Вознесенск, куда была переведена часть Рижского политехнического института. Сам он наезжал туда время от времени, поскольку основная работа у него была в Москве. В Иваново-Вознесенске благодаря АРА (Ameriсап Relief Administration — Американская административная помощь, благотворительная организация, существовавшая в 1919‑1923 гг. и ставившая задачей помощь странам, пострадавшим от первой мировой войны; во время голода в Поволжье советское правительство разрешило деятельность АРА в РСФСР) началось относительно сытое существование. Эта благотворительная организация помогала детям, интеллигенции. Шестилетняя сестра Любовь посещала обеды АРА.

В 1919 г. Всеволод Михайлович сообщил нашему деду Михаилу Фомичу, что у него родилась дочь, которую он решил назвать Верой, потому что верил в лучшую жизнь. В 1923 г. отец получил квартиру в Москве и перевез туда семью. Дети Юрий, Михаил, Мстислав и Любовь были определены в Седьмую опытно-показательную школу в Кривоарбатском переулке. С тех пор вся семья безвыездно жила в Москве. В 1920-х годах Всеволод Михайлович преподавал в Высшем инженерно-строительном училище (ВИСУ), выделившемся из МВТУ им. Н.Э. Баумана, а с 1932 г. — в переведенной из Ленинграда Военно-инженерной академии. В академии В.М. Келдыш сначала заведовал кафедрой железобетона, а затем кафедрой строительных конструкций. Кроме того, он постоянно ездил в командировки, был членом государственных приемных комиссий, консультировал все большие стройки — Днепрогэс, Днепровский алюминиевый завод, канал им. Москвы, Московский метрополитен, мосты через Москву-реку, Балахнинский бумажный комбинат и многие другие.

Отец — Всеволод Михайлович Келдыш

В 1942 г. Всеволоду Михайловичу было присвоено воинское звание генерал-майора. Но по складу характера он был человеком сугубо штатским: когда ему выдали оружие, он огорчился и спрятал его подальше. Потом огнестрельное оружие забрали и оставили один кортик, который и ныне хранится у дочери Любови Всеволодовны, жившей с отцом до его последних дней.

Отец содержал большую семью. На его иждивении, помимо детей, жены и тещи, была мать, которая жила отдельно. Мать и теща, как бывшие генеральши, пенсии не получали. Все жили на средства отца, который относился к числу высокооплачиваемых специалистов, и материально семья была обеспечена относительно неплохо. Родители до и после войны часто отдыхали на юге, нередко брали с собой и младших дочерей.

В возрасте 80 лет отец ушел в отставку, получал генеральскую пенсию и работал консультантом при строительном управлении Госплана. Умер он внезапно в возрасте 87 лет. За два дня до смерти Всеволод Михайлович вдруг заговорил о своей близкой кончине, и 19 ноября 1965 г. его не стало. Он пережил жену на 8 лет, оба они похоронены на Донском кладбище, где находится фамильный склеп. В нем, помимо родителей Мстислава, покоятся обе бабушки и другие родственники.

Воспитанием детей в основном занималась мать, которая целиком посвятила себя семье. Отец часто возвращался с работы в 9‑10 вечера. (В сталинские времена заседания различных комиссий продолжались порой и до 12 ночи.) Моральные устои в семье были твердыми, и тут отец не признавал компромиссов. Азы грамоты дети получали дома и к 4‑5 годам уже умели читать. В семье была большая библиотека детской и русской классической литературы. Еще до школы все дети знали немецкий язык, в основном устную речь, которую осваивали под руководством учительницы-немки. Кроме того, в советское время матери помогала по хозяйству бывшая бонна старших детей, латышка из Риги. Мария Александровна, хорошо владевшая немецким и французским языками, разговаривала с этой женщиной по-немецки. На немецком они обращались и к детям, но дети упорно отвечали по-русски.

В семье все увлекались оперой и концертами классической музыки, дома часто велись разговоры на эти темы и обсуждались новинки. Мария Александровна хорошо играла на рояле, и в молодости родители в свободные вечера часто играли в четыре руки. Конечно, все дети получили некоторое музыкальное образование, однако явные способности к музыке проявлял лишь брат Юрий, на которого мать возлагала особые надежды. Первоначально она мечтала, чтобы он стал пианистом, но у него были маленькие руки. Тогда Мария Александровна стала лелеять мысль о том, чтобы Юрий стал дирижером. Как известно, в итоге Юрий Всеволодович стал историком-музыковедом. Он является автором около сотни работ — монографий и учебников по истории развития русского музыкального искусства. Скончался Юрий Всеволодович Келдыш в 1995 г. в возрасте 88 лет.

Часто в доме появлялся брат Марии Александровны Николай Александрович, который тоже хорошо играл на рояле. Он был офицером царской армии и в советское время очень сильно бедствовал. Своего инструмента у него не было, и когда приходил в гости к сестре, то отводил душу. Потом Николай Александрович был арестован и отбыл срок на Беломорканале. В Москве у него осталась без средств существования больная жена, которой наши родители помогали деньгами. Вообще им всегда приходилось помогать многочисленным родственникам. По возвращении дядя получил "минус", то есть не имел права жить в ряде городов, и поселился в Угличе. В начале войны пришло известие, что Николая Александровича снова арестовали. Больше семья о нем ничего не слышала.

Родители Мстислава Всеволодовича не были религиозны. Но бабушка Софья Иосифовна, которая жила в семье и в основном занималась воспитанием младшей внучки Веры, была верующей. Она посещала церковь и водила девочку с собой, учила ее молитвам. Однажды одна из знакомых спросила родителей, почему они разрешают бабушке водить их дочку в церковь, на что мать ответила: "Вырастет — сама разберется".

В семье сохраняли иконы, серебряные оклады которых были проданы в тяжелое время в "Торгсине", а также по традиции отмечали большие религиозные праздники, в основном Рождество и Пасху. Что касается старших братьев и сестры, при рождении, конечно, крещеных, то в 20-е годы они были ярыми безбожниками. Семья жила близ храма Христа Спасителя, и молодежь ходила туда на пасхальную службу, во время которой пели лучшие силы Большого театра. После крестного хода ребята вваливались в дом, где уже был накрыт большой стол с куличами, горой крашеных яиц и пирамидами сырных пасх. Крашение яиц было обязанностью детей, которыми обычно руководил Мстислав Всеволодович.

Дом, в котором жили Келдыши, находился в Антипьевском переулке, между Пушкинским музеем и Гоголевским бульваром. Переулок был очень тихий и зеленый. Рядом в саду, огороженном каменным забором, находился Институт Маркса и Энгельса. Весной через забор свешивались роскошные ветви сирени, которую мальчики, конечно, обламывали. Дети всегда мечтали проникнуть в этот сад, но туда посторонних не пускали. Квартира была в полуподвальном помещении и состояла из пяти с половиной комнат. Шестая, четырехметровая комната, была крохотной и предназначалась для прислуги. Ее занимал старший из братьев Александр, а трое остальных братьев жили в большой узкой комнате. Там стояли три железных кровати, большой письменный стол и рояль. В этой комнате всегда было накурено, полно народу, шумно и весело. Младших сестер туда порой не пускали. Один только Юрий не курил и не шумел. Он часами сидел за роялем, целиком погруженный в музыку, не замечая происходящего вокруг. Мне рассказывали о такой сцене из нашей жизни. Юрий, от всего отключившись, сидит за роялем и играет. Тогда кто-то из братьев сажает меня к нему на плечи и говорит: "Таскай его за волосы". Я таскаю его за волосы, а он продолжает играть... Из всех четырех братьев Юрий был самым смирным и в какой-то степени любимцем матери. Правда, у мамы, в отличие от отца, не было ярко выраженных пристрастий. Вот у отца любимицей была Любовь Всеволодовна — одна из младших. Старшая дочь Людмила была довольно самостоятельной, всегда шла своим путем. Потом подряд родились четверо мальчишек: Александр, Юрий, Михаил и Мстислав. Когда родился ныне самый известный из Келдышей Мстислав Всеволодович, то в семье было разочарование — опять мальчик. Именно Мстислав, по внешности и поведению "цыганенок", из всех братьев был особенно озорным и задиристым. Немногим ему уступал и другой "цыганенок" — Александр. И наконец, через три года родилась девочка Любовь, у которой был покладистый и мягкий характер. Она-то и стала любимицей отца.

Проходная комната служила семье столовой. Там стоял большой обеденный стол, стулья и буфет, а по вечерам ставили самовар на углях. Молодежь в доме собиралась часто, в основном студенты и аспиранты, друзья сестры Людмилы, которая училась на математическом отделении Московского университета. Через дом прошли будущие всемирно известные математики А.Н. Колмогоров, И.В. Арнольд, П.С. Александров, будущий муж Людмилы П.С. Новиков и другие. Младшим сестрам было очень интересно сидеть где-нибудь в уголке и слушать их разговоры; часто там присутствовал и Мстислав. Шли 20-е годы, когда люди еще не боялись говорить, и разгорались жаркие споры на злобу дня. Иногда в них принимал участие и отец. Однажды в ответ на претензии молодежи к современной жизни Всеволод Михайлович сказал: "Вот вы недовольны современной жизнью, а я не мог найти себе работу по душе в царское время, ушел целиком в преподавательскую деятельность. А сейчас у меня есть интересная и живая работа".

Собирались и друзья Юрия Всеволодовича по музыкальному техникуму им. Скрябина. Эта компания музыкантов была интересной. Молодежь умела веселиться, устраивала разные игры — шарады с переодеваниями, перешагивания через стулья с завязанными глазами, причем стулья незаметно для "шагавшего" убирались. Очень часто при этом присутствовали родители, которые охотно привечали в своем доме всех приятелей детей.

Между тем надвигались страшные времена репрессий, которые так или иначе затронули почти всех членов семьи. В 1935 г. на "черном вороне" на Лубянку увезли Марию Александровну — женщину преклонного возраста с больным сердцем. (В то время в стране проводилась кампания по изъятию у населения золота, в основном золотых монет. Дознанию подвергались крупные специалисты, старая интеллигенция и бывшее кулачество. На первых давление шло в основном через жен, и отец уже знал об этом по рассказам своих сослуживцев.) Спустя несколько дней у Всеволода Михайловича "сдали нервы", и он не смог ходить на работу. Через неделю его по телефону пригласили на Лубянку для очной ставки с женой. Перед уходом из дома он позвал к себе Юрия, отдал ему все золотые вещи, которые были в семье (кольца, броши, мужские часы) и сказал: "Меня вызывают. Если потребуется, отдай все это туда". На Лубянке родителям предложили отдать все, что у них было, но в конце концов сказали: "Эти побрякушки можете оставить себе". Спустя несколько часов отец с матерью вернулись домой.

С тех пор каждый поздний звонок вызывал в доме страх. В ночь с шестого на седьмое ноября 1936 г. "черный ворон" приехал за братом Михаилом, который был аспирантом исторического факультета университета. Он очень увлекался своей специальностью — средневековой историей Германии — и целые ночи напролет занимался. В 1936 г. на истфаке было арестовано около ста человек, в основном аспиранты и преподаватели. Летом 1937 г. на очередной запрос родителей был получен официальный ответ, в котором говорилось, что их сын осужден на 10 лет без права переписки. По прошествии 10 лет пришло уведомление, что Михаил умер в лагере в 1944 г. В 60-е годы он был посмертно реабилитирован. Истина выяснилась лишь в наши дни. Несколько лет назад газета "Вечерняя Москва" опубликовала список невинно осужденных и расстрелянных, прах которых захоронен в общей могиле на кладбище при Донском монастыре. Так стало известно, что Михаил был расстрелян 29 мая 1937 г.

В 1938 г. наступил черед брата Александра, который более года провел на Лубянке. Александр был осужден как французский шпион, находился в пересыльной камере и с нетерпением ждал, когда его отправят в лагерь, поскольку думал, что там будет лучше. Однако в тот момент сняли Ежова и назначили Берия, начался временный пересмотр ряда дел. Обвинение в шпионаже с Александра было снято, но предъявлены новые обвинения в антисемитизме. Состоялся суд, на котором большинство свидетелей, среди которых была его первая жена-еврейка, опровергли предъявленные обвинения, и Александра выпустили на свободу прямо из зала суда. Всю войну он был на фронте. Сначала — разведчиком под Москвой, потом в интендантских частях. В молодости Александр мечтал стать драматическим актером, но в итоге стал администратором в Госконцерте. До последних дней жизни, даже после двух инфарктов, Александр не мог долго усидеть на одном месте. Он объездил всю страну от Калининграда до Сахалина и всегда, возвратившись, с удовольствием рассказывал о поездках. Умер он сравнительно рано, в 68 лет.

Из сестер Мстислава Всеволодовича наиболее яркой и сильной личностью была старшая, Людмила (1904‑1976). Известный математик, одна из ближайших учениц крупного ученого Н.Н. Лузина, она к 36 годам защитила диссертацию на соискание ученой степени доктора математических наук, имея к тому времени уже троих детей. Впоследствии у Людмилы Всеволодовны родились еще двое детей. До конца своей жизни, уже будучи тяжелобольной, она работала в Московском университете и в Математическом институте им. В.А. Стеклова АН СССР. Особое внимание она уделяла аспирантам, помогала им и морально поддерживала не только в преодолении научных проблем, но и в критических жизненных ситуациях. Людмила оказала влияние на брата Мстислава при выборе им профессии математика — вопреки желанию отца, который хотел, чтобы Мстислав, подобно ему, стал строителем. Два сына Людмилы Всеволодовны унаследовали выдающиеся способности к точным наукам. Первый сын от первого брака Людмилы Всеволодовны, Леонид Вениаминович Келдыш — физик-теоретик, академик, член президиума Академии наук, одно время был директором Физического института Академии наук (ФИАН). Младший сын, Сергей Петрович Новиков — тоже академик, математик, получивший, кажется, все международные премии по математике, какие только существуют.

Старшая сестра Людмила Всеволодовна Келдыш,
доктор физико-математических наук, тополог

Единственная из детей, унаследовавшая по настоянию отца его профессию инженера-строителя, — Любовь Всеволодовна. Она до конца жизни родителей жила вместе с ними и ныне является хранительницей архива семьи Келдышей.

40 лет назад трагически ушёл из жизни великий учёный

Многие, и не без основания, времена Келдыша называют «золотым веком» отечественной науки. Эпоха Келдыша останется на скрижалях истории эпохой самых выдающихся, самых дерзновенных, планетарного масштаба достижений. Чего стоит только одна космическая эпопея: полёт Гагарина, межпланетные и орбитальные станции, спутники. А ядерный паритет с США?! Ведь его невозможно было бы осуществить, не случись у нас мощного рывка в вычислительной математике, где мы не только сравнялись с США, но и во многом их превзошли.

Келдыш и его соратники создали поколение новых самолётов, они обеспечили научное сопровождение величайших советских строек. К этим и ещё многим другим достижениям Келдыш имел отношение не только как ор­ганизатор научного процесса, но и как высочайшего уровня мате­матик.

Он внёс личный существенный вклад в решение проблем атомной и космической отраслей, в развитие вычислительной техники, в становление экологической науки. Поэтому Мстислав Всеволодович стал трижды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и двух Сталинских премий, кавалером семи орденов Ленина и полторы десятка других государственных наград. Академии десяти государств мира избирали Келдыша почетным членом, а в своей стране он пятнадцать лет возглавлял Академию наук СССР. Это его главная заслуга в создании Института прикладной математики, где вы­полнялись самые головоломные расчеты.

Келдыш на пачке «Каз­бека» мог в пять минут решить за­дачу, над которой билась целая ла­боратория. Не зря он получил высокий титул «Теоретик космонавтики» и вошел в знаменитую «Тройку К» – Курчатов, Королев, Келдыш.

И всё же главным делом жизни Келдыша оставалась Академия наук СССР. Быть в продолжение стольких лет президентом этого уникального научного синклита – само по себе подвиг. Ведь в АН СССР состоял весь цвет отечественной науки, учёные с мировыми именами: А. Александров, П. Федосеев, П. Капица, С. Королев, А. Иоффе, И. Курчатов, А. Сахаров... Список можно продолжать. Так называемая тоталитарная система щедро взращивала ученые умы, обеспечивая их всеми благами, льготами и привилегиями. То есть высший ученый мир на фоне простого советского народа представлял собой «небожителей». Каково же было ими управлять?

Так, за год до смерти Мстислава Всеволодовича Келдыша травля его коллеги академика Андрея Дмитриевича Сахарова со стороны партгосверхушки достигла своего апогея. Ученого лишили звания трижды Героя Соцтруда, всех прочих государственных наград, лауреатских званий и выселили за пределы Москвы. Но академиком он оставался даже в изгнании при том, что могущественное Политбюро во главе с Л.И. Брежневым сделало всё возможное и даже невозможное для того, чтобы отнять у строптивца высшее ученое звание. «Небожители», однако, не допустили столь вопиющего произвола, и Андрей Дмитриевич в Горьком получал свои 400 академических рублей. Очень приличная сумма для тогда закрытого города.

Согласно молве, в 1973 году руководство Советского Союза решило всё-таки исключить Сахарова из Академии наук СССР. По поручению Политбюро ЦК КПСС, президент Академии Келдыш собрал узкий круг ведущих учёных и спросил, как бы они отнеслись к постановке на общем собрании Академии наук вопроса об исключении Сахарова. После долгого молчания академик Семенов произнёс: «Но ведь прецедента такого в обозримом прошлом не наблюдалось». На что Капица возразил: «Почему? Был такой прецедент. Гитлер исключил Альберта Эйнштейна из Берлинской академии наук». Келдыш на этом закончил совещание и поехал в Кремль доложить: исключим Сахарова – опозоримся на весь мир.

У капитана «научного атомохода социализма» судьба не могла быть безоблачной даже теоретически. На самом же деле она была в высшей степени трагической, потому что все годы своего правления академическим, специфически замкнутым миром Мстислав Келдыш находился между молотом идеологического принуждения и наковальней собственных представлений о добре и зле, которые вдобавок ещё и вынужден был глубоко прятать в тайниках своей души...

Его отец, Всеволод Михайлович, прожил восемьдесят семь лет и был отцом семерых детей. Он тоже был крупным ученым, доктором технических наук только в области строительных конструкций. Участвовал в проектировании, экспертизе и приёмке канала имени Сталина, метрополитена, нескольких электростанций. Страстно желал, чтобы Мстислав, сын-любимец, пошёл по его строительным стопам, но тот «оказался слабохарактерным»: поддавшись на уговоры старшей сестры Людмилы, которая была аспиранткой отделения математики в МГУ, туда же и поступил. Доктором наук стал в 27, академиком в 35 лет.

Работоспособностью в продолжение всей жизни отличался поразительной. Поднимался всегда без четверти шесть. На работу приходил в девять и до обеда решал все организационные вопросы. Потом съедал бутерброд и выпивал стакан чая. Возвращался домой между десятью и одиннадцатью вечера. Мог послушать на сон классическую музыку, полистать художнические альбомы. В живописи имел очень обширные и глубокие познания. Как-то в Италии его спросили, что хотел бы он посмотреть из музейных коллекций. Он скромно ответил, что знает их все, а вот частного собрания картин Боттичелли ни разу в жизни не видел. Искусствоведы и сопровождающие лица ринулись на поиски и обнаружили-таки названную частную коллекцию! Её владелица оказалась не против, чтобы русский ученый приобщился к шедеврам.

Жена Келдыша, Станислава Валерьяновна, ласково считала его недотёпой. Домом и семьей (у Келдышей были дочь Светлана и сын Пётр) занималась только она. Мстислав Всеволодович мог изредка повозиться на даче с розами. Никаких излишеств себе не позволял: ни гастрономических, ни бытовых.

Он придерживался трёх главных жизненных принципов. 1. Не бороться со злом, а браться и делать добрые, хорошие дела. 2. Не слушать жалобы в отсутствие того, на кого жалоба. 3. Никому ничего не обещать, но уж если пообещал, то сделать, даже если обстоятельства ухудшились.

Если вдуматься, – целая философская планета!

Жесткость в характере Келдыша отсутствовала напрочь, он слыл очень выдержанным, корректным руководителем. И это во времена, когда нагоняи и разгоны подчиненным считались чуть ли не государственной доблестью. К тому же из-за каждой своей несдержанности Мстислав Всеволодович сильно переживал, что тоже здоровье его не укрепляло.

Тот же Чазов вспоминает:

«Надо сказать, что в это время у Келдыша произошел по каким-то причинам, которые я до конца не мог уяснить, определенный психологический срыв. Будучи человеком сдержанным, даже в определенной степени замкнутым, он не очень делился складывающимися взаимоотношениями. Но то, что в определенных вопросах он не соглашался с руководством страны и отстаивал свою точку зрения, это факт. Устинов сам рассказывал о "стычках", которые у них происходили с Келдышем. Помню, как и Брежнев после моего сообщения спросил: "Он действительно серьезно болен или это его нервы?" Когда я подробно описал тяжесть болезни и, главное, возможный исход заболевания, Брежнев сказал: "Знаешь, вы, доктора, все больше запугиваете. Делайте что хотите, но Келдыш нам нужен, нужны его знания, даже его характер. Он должен жить и работать. Это уж твоя забота". На протяжении 15 лет так резко он обращался ко мне только трижды: в 1972 году по поводу Келдыша, в день окончания ХХV съезда по поводу своего здоровья и в ноябре 1982 года, незадолго до смерти, по поводу Андропова».

Воспоминания Чазова, в данном контексте, ещё раз подтверждают, сколь невероятной тяжести ноша давила на интеллект, мозг и нервы Келдыша.

Правда, в случае, о котором вспоминает Евгений Чазов, всё как раз обошлось благополучно. Несмотря на сильнейшие атеросклеротические изменения в нижнем отделе аорты и сосудах нижних конечностей (Келдыш просто был не в состоянии передвигаться), врачи сумели, как говорится, поставить президента академии на твердые ноги. Решающую помощь тогда оказал известный по операции на сердце Б.Н. Ельцина американский профессор Майкл Дебейки. Он не только сам принял участие в операции, но и привёз с собой своего ассистента и операционную сестру.

Чазов вспоминал:

«В гостинице, куда мы приехали, произошел небольшой казус. Руководитель нашего международного отдела, как это и принято на Западе, решил передать де Бекки (так у Чазова – М.З .) гонорар за проведение операции. Возмущенный де Бекки подошел ко мне и начал выговаривать: "Знаешь, Юджин, я приехал сюда не за деньгами – я приехал по твоей просьбе оперировать академика Келдыша. Он столько сделал для развития мировой науки, что сегодня он принадлежит не только советскому народу". Я вынужден был смущенно извиниться.

Операция продолжалась около 6 часов, проводилась в Институте сердечно-сосудистой хирургии, где был накоплен наибольший в СССР опыт лечения таких больных. Вместе с американскими коллегами в операции участвовали и советские специалисты, в частности, профессор А. Покровский.

Вряд ли в этой книге надо описывать технические проблемы операции, во время которой был наложен тканевой дакроновый трансплантат, созданный де Бекки, обеспечивающий шунтирование из брюшной аорты в обе наружные подвздошные артерии. Меня удивляли спокойствие, уравновешенность и четкий ритм работы де Бекки. В ходе операции, когда у меня, по словам окружающих, волевого человека, нервы были напряжены до предела, он вдруг оборачивается ко мне и говорит, как будто бы о какой-то мелочи: "Знаешь, Юджин, у Келдыша калькулезный холецистит, и, наверное, чтобы не возникло послеоперационных осложнений, лучше желчный пузырь удалить. Ты не возражаешь?" Понятна была логика американского хирурга, с которой нельзя было не согласиться. Но я представил на его месте некоторых наших хирургов и подумал, сколько было бы шума, разговоров, споров, крепких выражений, прежде, чем они решились бы выполнить фактически вторую операцию».

Да Евгений Иванович тысячу раз прав. Мы, славяне, непревзойденные мастера сомнений там, где представители других народов предпочитают, обычно, действие политике рассуждений по поводу действий. Мы также великие виртуозы по части обеспечения несносных условий для жизни, работы и просто существования своим ближним. Причём прошлая тоталитарная система довела эту нашу национальную особенность до уровня чудовищной изощренности. Потому что на самом верху её пирамиды сидели люди с ограниченными интеллектуальными способностями, которые, к примеру, ядерную проблематику понимали на уровне: взорвется – не взорвется. Однако власть проявляли жестко, а порой и жестоко по той единственной причине, что она им была дана безальтернативно.

Конечно, жизнь учёного в жёстких рамках системы была не сахар. Взять того же Хрущёва, во время правления которого Келдыш и стал президентом Академии. Несть числа сумасбродным идеям, которые выдвигал перед учеными страны кукурузных дел мастер...

При этом даже самые благие его начинания, как, скажем, «руководство» освоением космоса, доводились в итоге до полного абсурда и карикатур. Чего стоила кардинальная «космическая» ошибка Никиты Сергеевича, когда только из-за его упрямства все космические исследования в самом зародыше были намертво привязаны к военному ведомству. Разумеется, в те времена оно располагало несметными средствами и не жалело их на освоение космоса. Однако Келдыш уже тогда понимал, что такой тандем чреват непредсказуемыми последствиями (чему мы были свидетелями в нулевые годы: вооруженные силы влачили жалкое существование, а космические дела вообще оказались в загоне) и предлагал поэтому по примеру американцев отдельно субсидировать космос.

Келдыш также был против уничтожения боевых кораблей и самолётов, против изготовления ракет «конвейерным способом», чем Хрущев особенно гордился.

Если внимательно читать выступления Келдыша, то без особого труда в них обнаруживаешь весьма конструктивные соображения по улучшению социализма – иного общественного устройства в нашей стране он не мыслил. Но всё это был глас вопиющего в пустыне. Келдыш прекрасно понимал это, понимал, что на Руси плетью обуха не перешибают и от того ещё больше страдал душевно и нравственно. А все его болячки физические уже являлись производными.

Сменивший Хрущева Брежнев сумасбродством предшественника не отличался и, как видим, ценил Келдыша. Только ведь не он, в конечном итоге, определял стратегические направления в развитии науки и техники, всего социалистического общества. Президенту Академии приходилось поэтому скрыто и явно сражаться с ведущими ортодоксами системы.

Вот в таких невыносимых условиях вынужден был работать и руководить Мстислав Всеволодович. И это просто наше счастье, что он ещё столько прожил, что в учёном воплотились тогда и компетентность, и ответственность, и власть. Какая богатейшая личность буквально сожгла себя во имя отечественной науки!

Закончу рассказ о Мстиславе Келдыше снова выдержкой из книги Чазова «Здоровье и власть»:

«К сожалению, его (Мстислава Всеволодовича – М.З .) дальнейшая судьба была трагична. С точки зрения заболевания, в связи с которым проводилась операция, он чувствовал себя превосходно. Однако начавшийся ещё до операции психологический срыв перерос в тяжелейшую депрессию с элементами самообвинения. Несмотря на просьбы и уговоры руководства страны, он категорически поставил вопрос об освобождении его от должности президента Академии наук. Не раз он говорил нам, врачам, что наделал много ошибок и в жизни, и в работе. Все эти самообвинения были плодом его тяжелого психологического срыва. Переговоры об отставке тянулись довольно долго, но, в конце концов, в мае 1975 года Келдыш оставил свой пост. После этого он стал спокойнее, жизнерадостнее, уменьшилась депрессия. Так продолжалось три года.

…Июнь 1978 года был необычно жарким в Москве. В воскресенье 24 июня, воспользовавшись свободным днем, я уехал к себе на дачу. Солнце пекло неимоверно, стояла духота, которая обычно бывает лишь на Черном море, в Сочи. К этому времени я уже привык к неожиданным телефонным звонкам, которые несли неприятности, сложнейшие ситуации, сложные вызовы и тяжелое нервное напряжение. Так было и тогда, 24 июня, когда дежурный позвонил и сообщил, что случайно в гараже, на даче, в своей автомашине обнаружен угоревший от выхлопных газов машины с работающим вхолостую мотором М.В. Келдыш. Известный в медицине феномен "калифорнийского" отравления угарным газом в собственном гараже. Келдыша случайно обнаружил его большой друг и сосед по даче академик В.А. Кириллин. При первой же встрече я спросил его: "Владимир Алексеевич, вы помните, двери гаража были открыты или закрыты?" Подумав, он ответил: "Они были прикрыты"».

Таким нетривиальным способом ушел в мир иной, унеся с собой тайну собственной смерти великий советский ученый Келдыш.

Специально для «Столетия»

В Киеве отметили 100-летие со дня рождения одного из крупнейших ученых XX века Мстислава Келдыша

Трижды Герой Социалистического Труда Мстислав Келдыш 14 лет возглавлял Академию наук СССР. О феноменальных умственных способностях этого человека ходили легенды.

— Я был потрясен, когда на моих глазах Келдыш в считанные минуты справился с задачей, которую, казалось бы, невозможно быстро решить без электронно-вычислительной машины, — вспоминал космонавт Алексей Леонов . — Дело было во время испытаний ракеты. Она вышла не на ту орбиту. Главный конструктор Валентин Глушко расстроился, направил своего баллистика посчитать на ЭВМ, какие изменения нужно внести в программу запуска, и в течение часа доложить. Тем временем академик Келдыш достал из кармана пачку папирос «Казбек», что-то прикинул на ней пером и спокойным голосом сообщил: «Потребуется 20 коррекций». Глушко внимательно на него посмотрел, но ничего не ответил. Через полчаса примчался баллистик с результатами расчетов. «Сколько?» — спросил Глушко. «Двадцать коррекций, Валентин Павлович», — был ответ. Мне захотелось поаплодировать академику.

Келдыш сказал Берии: «Вы не правы, товарищ народный комиссар»

— Мстиславу Келдышу было всего 27 лет, когда он нашел решение одной из самых болезненных проблем авиации, из-за которой гибли сотни пилотов по всему миру, — рассказывает академик Российской академии наук Борис Четверушкин , приезжавший в Киев на празднование 100-летия Келдыша. — Речь идет о так называемом флаттере — в воздухе набравший скорость самолет начинал жутко трястись, разваливаясь на куски. Келдыш, занимая рядовую должность в Центральном авиационном гидродинамическом институте (ЦАГИ), в 1930-е докопался до причин этого явления и придумал, как его избежать. В Германии о достижениях молодого советского ученого не знали. Немецкая авиация вступила во Вторую мировую войну с нерешенной проблемой флаттера и потеряла из-за нее около 150 боевых самолетов и их экипажи. Наши — ни одного.

Келдыши были дворянами, поэтому семья подвергалась гонениям.

— В одну из ночей в ноябре 1936-го «черный ворон» (автомобиль для перевозки арестованных. — Авт .) приехал за братом Михаилом, он был аспирант, специализировался на изучении средневековой истории Германии, — вспоминает одна из сестер Мстислава Келдыша Вера . — Нам сообщили, что его осудили на десять лет без права переписки. Тогда мы не знали, что формулировка «без права переписки» означала, что человека расстреляли.

Затем забрали другого брата, Александра. Его объявили французским шпионом. Когда он отсидел больше года, с поста руководителя НКВД сняли Ежова. Его место занял Берия, и на короткое время началось послабление — власти стали пересматривать дела. Обвинение в шпионаже с брата сняли.

В 1940-м кто-то написал донос о том, что в институте, где работал Мстислав, засели враги народа. По этому поводу устроили собрание коллектива. В нем участвовал лично Берия. Он говорил о вредительстве сотрудников. Неожиданно для всех ему ответил один из самых молодых ученых — Келдыш. «Вы не правы, товарищ народный комиссар», — произнес он спокойно и внятно. Нужно отдать должное Берии, Мстислава не тронули.

Уцелел в годы репрессий и отец Мстислава Всеволод Михайлович, инженер-строитель, занимавший высокую должность в Госплане СССР и ставший во время войны генерал-майором.

— Когда немцы подступили к Москве, нашему сыну Пете было всего два с половиной месяца, старшенькой Светочке — три года и Белле (моей дочери от первого брака) — 13 лет, — вспоминала жена Мстислава Келдыша Станислава . — В один из дней в октябре 1941-го муж прибежал очень встревоженный: «Ничего, кроме коляски, не бери. Собирай ребят и поехали на вокзал». У меня от волнения пропало молоко, к тому же мы не смогли втащить коляску в вагон-теплушку, поэтому Петю все время приходилось держать на руках. Муж ехал в эвакуацию с нами. В вагоне были семьи сотрудников его института. Когда поезд попал под бомбежку, один из ученых — Гроссман — не выдержал, убежал в лес, бросив жену и детей. А Мстислав сумел совладать с нервами и строго приказал: «Прячьтесь под лавку!» Так и переждали налет. Нас привезли в Казань, поселили в спортзале авиационного института. Вскоре заболел Петя — я думала, у него менингит, оказалось, двустороннее воспаление легких. Я лежала с ним в больнице. Круглые сутки через каждые пять минут по часам сцеживала ложечку грудного молока и вливала Пете в рот. Когда он выздоровел, профессор сказал мне, что именно грудное молоко спасло сына.

Зимой 1942-го Келдыш был на волосок от гибели. «Мужа срочно вызвали в Москву, — вспоминала эту историю его супруга. — Прошло несколько дней — от Мстислава никаких вестей. И вдруг открывается дверь — муж стоит на пороге как в воду опущенный. Оказалось, в Горьком он встретил своего друга, летчика-испытателя Юрия Станкевича. Тот как раз должен был перегнать опытный экземпляр самолета в Москву и взялся подвезти моего мужа. На аэродроме Юрий заявил: «Мстислав, ты пока в кабину не садись, я поднимусь в воздух сам, сделаю пару кругов, облетаю новую лошадку». После первого круга самолет будто натолкнулся на препятствие, камнем рухнул вниз. Трагедия произошла на глазах у Келдыша, он был ужасно потрясен».

«За снимки обратной стороны Луны мы получили из Франции премию — вагон вина»

В годы войны Келдыш продолжал заниматься самолетами. Ему удалось докопаться до причин еще одной болезненной проблемы авиации того времени — шимми. Это явление возникало во время взлетов и посадок — переднее шасси вдруг начинало ужасно вибрировать и ломалось. Самолет разбивался, гибли пилоты. Мстислав первым в мире придумал, как избежать шимми. В 1942-м его успехи были отмечены Сталинской премией второй степени — 100 тысяч рублей. В 35 лет Келдыш стал академиком.

В начале 50-х прошлого века Мстислав Всеволодович возглавил комиссию по созданию первого искусственного спутника Земли.

— В 1951 году Келдыш принимал первую в Европе электронно-вычислительную машину МЭСМ, созданную в Феофании (пригород Киева) профессором Лебедевым, — рассказывает член-корреспондент Национальной академии наук Украины Борис Малиновский . — Вернувшись в Москву, Мстислав Всеволодович направил в Киев ученых. Они задействовали новинку для расчетов полета первого искусственного спутника Земли. Производительность МЭСМ была 50 операций в секунду. Расчеты заняли девять месяцев. За это время машина выполнила 50 миллионов операций. Интересно, что современный мощный компьютер справится с таким объемом работы всего за… одну секунду!

Келдыш с коллективом созданного им Института прикладной математики выполнил расчеты для создания ядерного щита СССР и многих космических программ, в том числе и лунной, полетов к Марсу и Венере. (Фото: В среде ученых их называли «три К» (слева направо): создатель первой космической ракеты Сергей Королев, отец атомной бомбы Игорь Курчатов и один из ключевых участников ядерной и космической программ Мстислав Келдыш)

— За Луну, точнее, за первые в истории снимки ее обратной стороны (они были получены в ноябре 1959 года советским космическим аппаратом. — Авт .) из Франции поступила необычная премия — целый вагон вина, — вспоминал ветеран Института прикладной математики Александр Платонов . — Несколько бутылок досталось отделу, в котором я работал. Оказывается, еще в XIX веке один француз завещал вагон хмельного напитка тому, кто узнает, как выглядит обратная сторона Луны. Вино — сухое красное, довольно приятное на вкус — распределили между большим количеством людей, которые были причастны к запуску аппарата.

В 1961 году Келдыш стал президентом Академии наук СССР.

— Вскоре лидер Советского Союза Хрущев едва не разогнал академию, — рассказывает академик Национальной академии наук Украины Константин Сытник . — Дело в том, что Келдыш и его единомышленники провалили на выборах выдвиженца одиозного ученого, любимца Сталина и Хрущева Трофима Лысенко. Никиту Сергеевича это не на шутку разозлило. Он заявил, что надо разогнать это «отродье Петрово» (Академия наук в Российской империи открылась после указа царя Петра I. — Авт .) и создать вместо нее Министерство науки. Сказал и уехал отдыхать на юг. Келдышу хватило мужества не выполнить распоряжение.

В один из его приездов в Киев мы часов в семь утра, беседуя, прошлись с ним от стадиона «Динамо» до Киево-Печерской лавры. Мстислав Всеволодович спросил меня, как я отношусь к академику Лысенко. Мне был известен случай с московским биологом Сафилиным — он застрелился, не выдержав гонений, которым подвергся из-за Лысенко. Я сказал об этом Келдышу, назвал Лысенко невеждой. «Он страшный злодей!» — эмоционально заявил обычно сдержанный Мстислав Всеволодович.

— Многим Келдыш казался суховатым, — говорит президент Национальной академии наук Украины академик Борис Патон . — В действительности это не так. Если он доверял человеку, то был открытым. Он никогда не ходил в отпуск. Я задавал ему дурацкий вопрос: «Почему вы не отдыхаете?» — «Нет времени», — отвечал Келдыш. «Возложите на время отпуска свои обязанности на другого человека, — говорил я ему. — Ни одна кошка в лесу не сдохнет, если вы это сделаете».

Брежнев приказал спасти ученого любой ценой

Отдых Келдышу был действительно весьма необходим. Причина — болезнь сосудов, которая усугублялась тем, что ученый много курил.

— Как я узнал, он попросил своих математиков посчитать, у кого из врачей лучшие результаты в лечении болезней сосудов, и оказалось, что у меня, — говорит хирург Анатолий Покровский . — Мстислав Всеволодович обратился ко мне в начале 1970-х. К этому времени он до того запустил свой недуг, что не мог вести нормальный образ жизни — его мучили боли. Вскакивал по ночам, ходил по комнате, чтобы уменьшить страдания. Это продолжалось много месяцев подряд. Дошло до того, что ему стало трудно ходить, особенно подниматься по лестнице. Я честно сказал: поможет только операция.

Лидер СССР Леонид Брежнев поручил академику Евгению Чазову, курировавшему медицину для советской элиты, любой ценой спасти Келдыша. Чазов попросил помочь американского хирурга Майкла Дебейки (кстати, он консультировал президента России Бориса Ельцина). Майкл приехал в Москву со своей командой врачей. Операция на сердце прошла успешно. Когда сотрудники КГБ спросили, сколько нужно заплатить, Дебейки возмутился, заявив Чазову, что денег не возьмет.

Три года после операции Келдыш чувствовал себя нормально, но в 1975-м недуг стал снова одолевать. Мстислав Всеволодович ушел с поста президента Академии наук.

Кстати, у сменившего его на этом посту уроженца Киевской области академика Анатолия Александрова отношения с советской властью складывались еще хуже, чем у Келдыша, — Александров в 16 лет вступил в белую гвардию, защищал Перекоп на стороне Врангеля. Попав в плен к красным, был приговорен к расстрелу, но сумел бежать. Несмотря на все это, сделал блистательную карьеру ученого.

— Пожалуйста, не пишите, что Келдыш покончил жизнь самоубийством, — попросил нас академик Борис Четверушкин. — Эта версия нелепа.

Из жизни Келдыш ушел летом 1978 года. В тот роковой день он должен был с женой поехать на юбилей мужа сестры. Сославшись на плохое самочувствие, попросил супругу отправиться без него. А вечером Келдыша нашли в гараже мертвым. Он сидел в своей машине, двигатель которой работал. Обнаружил его сосед по даче академик Владимир Кирилин. Когда Чазов спросил его: «Вы не припоминаете, дверь гаража была открытой или закрытой?» — «Прикрытой», — уклончиво ответил Кирилин…

Сын Келдыша Петр закончил механико-математический факультет, но выдающихся успехов в науке не добился, рано умер, — рассказал академик Четверушкин. — Дочь Мстислава Всеволодовича Светлана способностей отца не унаследовала, сейчас работает в Музее Келдыша.

Блестящим математиком была сестра Мстислава Всеволодовича Людмила. Она вырастила пятерых детей. Двое ее сыновей стали академиками. Леонид возглавлял Физический институт. Сергей удостоен чуть ли не всех премий в области математики.

Академик Мстислав Келдыш прожил увлекательную жизнь, а умер загадочной смертью

В жизни многолетнего президента Академии наук СССР блистательного ученого Мстислава Всеволодовича Келдыша, который родился ровно сто лет назад, есть немало тайн. Многие считают загадочными и обстоятельства его смерти в июне 1978 года. Келдыша обнаружили мертвым в собственной машине, которую он так и не вывел из гаража. Из рассказа академика Евгения Чазова, который руководил тогда медициной для начальства, можно сделать вывод, что Мстислав Всеволодович ушел из жизни по собственной воле. Друзья и родные эту версию категорически не приемлют.

Его считали везунчиком. Во время войны молодого ученого срочно вызвали в Москву. Его друг летчик-испытатель Юрий Станкевич должен был перегнать новый самолет в столицу и предложил прихватить Келдыша с собой. Келдыш обрадовался и полез в кабину. Но в последний момент летчик его остановил: “Знаешь что, дай-ка я сделаю кружок, облетаю новую лошадку”. Самолет, побежав по взлетной полосе, поднялся в небо, совершил круг, и вдруг машина, словно на что-то наткнувшись, ринулась вниз. Через несколько секунд раздался взрыв. Летчик погиб. Мстислав Всеволодович Келдыш остался жив. И никогда не вспоминал эту историю.

Памятник Мстиславу Келдышу на аллее Космонавтов в Москве.

Генеральский сын

Мстислав Келдыш пятнадцать лет был президентом Академии наук СССР. Весь мир знал его как выдающегося математика и блистательного организатора. Как выразился один из его коллег, “немногие обладали таким божьим даром”. Он прославил нашу страну, сыграв огромную роль в развитии авиации и космических исследований, в создании ракетно-ядерного оружия. Он получил три Звезды Героя Социалистического Труда, Ленинскую и две Сталинские премии. Стал членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета. К нему с почтением относилась власть. Его уважали и любили коллеги и ученики. И при всей своей всенародной славе и удаче Мстислав Всеволодович — особенно на склоне лет — казался человеком, которого ничто не радует.

“Мне, со стороны, — рассказывал нобелевский лауреат академик Виталий Гинзбург, — Мстислав Всеволодович казался не очень-то счастливым человеком и, даже более того, в какой-то мере трагической фигурой. Быть может, такое впечатление обусловлено тем, что, хотя я и видел иногда Мстислава Всеволодовича смеющимся и веселым, гораздо чаще он бывал мрачным и, как мне казалось, грустным…”

Будущий президент советской Академии наук Мстислав Всеволодович Келдыш родился в феврале 1911 года. В его жилах текла и грузинская, и польская, и цыганская кровь. Его прадед, Фома Симонович Келдыш, служил псаломщиком в Варшаве, его прабабка плохо говорила по-русски. Отец будущего президента академии, Всеволод Михайлович Келдыш, — крупный строитель, его называли “отцом русского железобетона”. До Первой мировой войны он преподавал в Рижском политехническом институте. В советские времена генерал Келдыш заведовал кафедрой в Военно-инженерной академии.

В молодости у Келдыша прорывался вспыльчивый, цыганский темперамент, унаследованный от одной из его бабушек, жены генерала от инфантерии Александра Николаевича Скворцова. Другим его дедом был Михаил Фомич Келдыш, который окончил духовную семинарию, но стал военным врачом и тоже дослужился до генеральского звания. После революции родственники-генералы стали смертельно опасными.

“Президент Академии наук терялся, когда к нему приходили пионеры, — вспоминал один из его подчиненных. — “Они просят меня рассказать, каким я был пионером. Но ведь таких, как я, в те годы в пионеры не брали”.

Мстислав Всеволодович первое время писал в анкетах “из дворян”. Захотел стать строителем, как отец, — в строительный институт не приняли. Не так просто было поступить в МГУ, были сложности с началом работы в Центральном аэрогидродинамическом институте, где испытывали все новые самолеты.

Его дядя по матери, Николай Александрович, бывший офицер, был арестован и сгинул в лагерях. В 1936 году арестовали его брата Михаила, аспиранта-историка. Семью уведомили, что приговор Михаилу Келдышу — десять лет без права переписки. Тогда еще не знали, что означает эта формула… Потом сообщили, что Михаил умер в лагере в 1944 году. Только в годы перестройки выяснилось, что его расстреляли в мае 1937 года.

Другого брата, Александра, арестовали как “французского шпиона”. Он провел за решеткой полтора года, но его выпустили, потому что в этот момент на Лубянке происходила смена команды: Николая Ежова на посту наркома внутренних дел сменил Лаврентий Берия. В этот короткий период кое-кого отпускали, и Александру Келдышу повезло… Эти трагедии не прошли бесследно для Мстислава Всеволодовича.

Мстислав Всеволодович говорил тихо и немногословно. Если сердился, еще понижал голос. Хорошо воспитанный, избегал фамильярности и панибратства. Никогда не говорил грубо, но умел осадить “зарвавшегося” и без крика.

“Келдыш, — писал академик Никита Моисеев, — был сыном генерала и внуком генерала, и он полностью усвоил генеральское высокомерие. Пережив в молодости все горести дворянского изгойства, он тем не менее в последующие, тоже достаточно трудные годы не очень стремился облегчать участь себе подобных. Келдыша люди боялись”.
Келдыш часто подозревал окружающих в глупости и подлости. У него были для этого все основания.

“Вы не правы, товарищ Берия”

Работая в Центральном аэрогидродинамическом институте, Келдыш решил две сложнейшие задачи, которые сделали его знаменитым, а полеты на самолетах — безопаснее. В двадцатые годы один за другим гибли летчики-испытатели, поднимавшие в воздух новые самолеты, которые развивали значительные по тем временам скорости. Уцелевшие летчики рассказывали, что машину внезапно охватывала бешеная дрожь, и она разваливалась прямо в воздухе.

Англичане предположили, что виной всему тряска, по-английски — флаттер. Сначала казалось, что все дело в резонансе. Известно же, что солдатам на мосту не разрешают ходить строем, чтобы он не рухнул. Но авиация столкнулась с куда более сложным явлением. Над проблемой флаттера ломали голову многие математики.

Келдыш первым понял природу этого таинственного явления, рассчитал математическую модель крыла и объяснил, как надо избегать флаттера. Но один из коллег написал в ЦК донос, обвинив Келдыша в “неправильных действиях, наносящих вред стране”. В начале 1940 года этот вопрос разбирал народный комиссар внутренних дел Лаврентий Павлович Берия. Он сразу же предположил, что в Центральном аэрогидродинамическом институте засели враги. И тут Келдыш, самый молодой по возрасту и младший по должности, тихим голосом сказал:

— Вы не правы, товарищ народный комиссар.

Его уверенность, как ни странно, успокоила Берию. Келдыш обладал удивительной способностью убеждать — не только коллег, способных оценить его аргументы и красоту мысли, но и малограмотное начальство. Опираясь на работу Келдыша, авиаконструкторы избавились от флаттера. Жизни многих летчиков были спасены. Келдыш получил в 1942 году Сталинскую премию второй степени, на следующий год был избран членом-корреспондентом Академии наук.

Вторая решенная им проблема именовалась шимми — по названию модного некогда танца. Первые самолеты при посадке опирались на третье, хвостовое колесо. Чтобы дать самолетам возможность приземляться на высоких скоростях, поставили носовое колесо. Но оно почему-то виляло из стороны в сторону, словно танцуя, — отсюда и название шимми. Из-за шимми погибло немало самолетов.

Келдыш задался вопросом, который другим не приходил в голову: а как надувное колесо самолета взаимодействует с поверхностью, по которой катится? Он меньше чем за год разработал математическую модель взаимодействия, и авиаконструкторы забыли, что такое шимми. Барьеры на пути развития скоростной авиации были сняты. Келдыш получил в 1946 году еще одну Сталинскую премию. Через несколько месяцев он стал академиком.

Келдыш и Королев обогнали Америку

Сложность работы над водородной бомбой состояла еще и в том, что гигантские температуры, которые возникают при термоядерных реакциях, исключали эксперименты. А как же проверить, правильным ли путем идут физики? На помощь призвали математиков. Они заменили эксперименты расчетами.

Участники атомного проекта сами удивлялись, как молодые математики за два года справились с огромным объемом вычислений, описывая в цифрах то, что должно произойти внутри ядерного взрывного устройства. Это был титанический труд. Работа шла в обстановке полной секретности. Многие математики и после испытаний водородного оружия не предполагали, что участвовали в этом деле.

“В разработке столь сложных систем особенно велика роль математических расчетов, — писал в секретном отчете отец водородной бомбы академик Сахаров. — Эти расчеты проводились в основном в Отделении прикладной математики под общим руководством Мстислава Всеволодовича Келдыша…”

В Соединенных Штатах уже вовсю пользовались первыми компьютерами. В Советском Союзе кибернетика была признана буржуазной псевдонаукой, поэтому основные расчеты делались на бумаге. В ту пору мозг блистательного математика Келдыша успешно конкурировал с компьютерами.

Королев, Курчатов, Келдыш. фото: РИА-Новости

В те годы началось сотрудничество Келдыша и Сергея Павловича Королева, главного конструктора ракет большой дальности. Собранные Келдышем математики занялись прикладной небесной механикой. Теория космического полета, теория движения ракет с жидкостными двигателями, теория управления ракетами, системы астронавигации… Без точных математических расчетов ни одна ракета не попала бы в цель. В 1956 году Келдыш возглавил комиссию по созданию искусственного спутника Земли, его заместителем стал Королев. Спутник был запущен 4 октября 1957 года — это день триумфа советской науки.

Космические исследования сделали Келдыша знаменитым на весь мир. Первую Золотую Звезду Героя Социалистического Труда он получил вместе с Королевым 11 сентября 1956 года, а 27 декабря 1957 года ему присудили Ленинскую премию.

В полной мере талант Келдыша — и математический, и организаторский — проявился в космонавтике. Двадцать лет он руководил научными исследованиями космоса. Ответственность была огромной. Как выразился один из ракетчиков, “все генеральные конструкторы ходят в мокрых штанах”. При этом между создателями ракет иногда разгоралась настоящая война за право получить заказ. А каждого конструктора поддерживали свои министры, генералы, чиновники партийного аппарата, заинтересованные в успехах “своего” конструктора. И слово Келдыша было решающим.

Командовать Келдышу не нравилось. Он повторял: “У нас же наука, а не воинское подразделение”. Тем не менее его указания не обсуждались, а исполнялись с армейской быстротой. Келдыш был жестким и требовательным руководителем. Академикам приходилось с ним спорить и ссориться. Он был “не сахар”, как выразился один из его коллег. Академик Александр Шейндлин рассказывал, как в кабинет Келдыша вошел его первый заместитель в академии Михаил Миллионщиков. Келдыш сурово посмотрел на него:

— Я вас не звал. Зачем вы пришли?

Академик Миллионщиков молча повернулся и ушел. Хотя были люди, которые Келдыша не боялись, и он признавал их ум и познания. Он понимал, что ученым нужна атмосфера творческого поиска. В его институте никогда не существовало социалистического соревнования, которое было форменным издевательством над учеными. Коллеги обращались к нему по-свойски: “Слушайте, Эм Вэ…”.

Болезнь с осложнениями

Келдыш был фанатически предан делу. Его отличала нечеловеческая работоспособность. И этим в значительной степени определялась его требовательность к другим. Он никогда не щадил себя, не давал себе ни роздыха, ни послабления. Беда в том, что Мстислав Всеволодович давно и серьезно болел — с молодых лет. Возможно, это началось еще в военные годы, когда он сильно мерз.

Курение усугубило болезнь. Келдыш страдал атеросклерозом сосудов нижних конечностей с перемежающейся хромотой. Видно было, как тяжелой, болезненной походкой он поднимается по лестнице в свой кабинет. Весной 1972 года Келдыш обратился к врачам за помощью. Сказал, что не может ходить: чуть пройдет, и возникают такие боли в левой ноге, что он вынужден остановиться. Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев потребовал во что бы то ни стало вылечить Келдыша.

Беда не приходит одна. К физическим страданиям прибавились душевные. По мнению академика Чазова, у Келдыша произошел психологический срыв:

“Будучи человеком сдержанным, даже в определенной степени замкнутым, он не очень делился складывающимися взаимоотношениями. Но то, что в определенных вопросах он не соглашался с руководством страны и отстаивал свою точку зрения, это факт. Устинов сам рассказывал о “стычках”, которые у них происходили с Келдышем”.

Спорить с секретарем ЦК по военной промышленности, а затем министром обороны Дмитрием Федоровичем Устиновым рисковали немногие. Устинов мог оппоненту и карьеру сломать… Едва ли такие стычки проходили для Келдыша бесследно. Но дело было не только в эмоциях.

В домашней обстановке.

Математики требовали от Келдыша новых компьютеров, полагая, что президент академии может все, а он видел отставание отечественной вычислительной техники и глубоко переживал свое бессилие. Прежде на жалобы о том, как трудно соревноваться с американцами, которые все считают на мощных компьютерах, уверенно отвечал:

— Ничего, обойдемся серым веществом.

Исходил из того, что советские математики все равно считают быстрее американцев. Позже стал раздражаться:

— Что я могу сделать?

Похоже, Келдыш испытывал тяжкое чувство разочарования. Видел, что не способен изменить ситуацию.

“Мстислав Всеволодович был фигурой трагической, — считает академик Александр Спирин. — Человек с таким взглядом, с таким огромным зарядом интеллигентности, ума и эмоциональности должен был в силу обстоятельств постоянно их скрывать. Ни с интеллигентностью, ни с умом, ни с эмоциональностью “высовываться” было нельзя… Я думаю, что такой человек был абсолютно несовместим с режимом”.

Келдыш десять дней пролежал в институте хирургии. Его лечили барокамерами, но не помогло. Встал вопрос об операции. Семья хотела, чтобы это сделали иностранные врачи. Брежнев и Косыгин согласились. Келдыша взялся оперировать знаменитый американский хирург Майкл Дебейки, который позднее консультировал президента Бориса Ельцина.

Дебейки прилетел со своей бригадой. Операцию провели в Институте сердечно-сосудистой хирургии. Она продолжалась шесть часов. Дебейки удачно провел аортобедренное шунтирование, соединив аорту с бедренной артерией для улучшения нарушенного кровообращения. От денег профессор Дебейки отказался, сказав, что ученые должны помогать друг другу.

Но операция не помогла вернуть утраченное здоровье и восстановить эмоциональное равновесие. Он перестал спать. Бессонница его измучила. Мстислав Всеволодович словно терял интерес к жизни, не разговаривал. Академик Чазов считает, что у Келдыша серьезные психологические проблемы:

“Начавшийся еще до операции психологический срыв перерос в тяжелейшую депрессию с элементами самообвинений. Несмотря на просьбы руководства страны, он категорически поставил вопрос об освобождении его от должности президента Академии наук. Не раз он говорил нам, врачам, что наделал много ошибок и в жизни, и в работе”.

В политбюро его уговаривали остаться президентом академии, откровенно говорили: работайте вполсилы, нам нужно ваше имя. Келдыш настоял на своем и в мае 1975 года оставил свой пост. Уход от активной жизни дался ему тяжело. Он стал еще более молчаливым, порой мрачным.

Один за закрытыми дверями

Но что же произошло в тот необычно жаркий и душный июньский день 1978 года, когда он внезапно ушел из жизни?

Он жил в Жуковке. Когда-то Сталин распорядился построить здесь дачи для создателей ядерного оружия. Потом в академическом поселке появились и другие обитатели. Военные строители воздвигли дом для дочки генерального секретаря Галины Леонидовны Брежневой. Здесь получил дачу Мстислав Всеволодович.

В субботу, 24 июня 1978 года, его ждали на семейном торжестве по случаю юбилея мужа старшей сестры. Он сказал жене: ты поезжай, а я плохо себя чувствую.

Академику Чазову позвонил дежурный по Четвертому главному управлению при Министерстве здравоохранения и сообщил, что в гараже, на даче, в своей автомашине обнаружен угоревший от выхлопных газов машины с работающим вхолостую мотором Мстислав Всеволодович Келдыш.

Так что же это было: трагическая случайность, острый сердечный приступ — и он не успел позвать на помощь? Или же Мстислав Всеволодович, как предполагают некоторые авторы, которые занимаются этой деликатной темой, сам пожелал покончить счеты с жизнью? Завел двигатель автомобиля и закрыл двери, чтобы медленно и безболезненно уйти… А причиной тому была депрессия, порожденная тяжкой болезнью и усталостью…

Келдыша обнаружил его друг и сосед по даче академик Владимир Алексеевич Кириллин, заместитель Председателя Совета Министров и председатель Госкомитета по науке и технике. При встрече Чазов просил Кириллина:

— Владимир Алексеевич, вы не помните, двери гаража были открыты или закрыты?

Подумав, Кириллин ответил:

— Они были прикрыты.

-- [ Страница 1 ] --

Сергей Новиков: Мои Истории.

История первая: Семья Новиковых-Келдышей и 20 век.

Введение: Мои Истории.

отца–старообрядка.

Стабилизация. Образование семьи Новиковых–Келдышей.

Семья Келдышей.

Берия и выборы в Академию.

Эволюция МГУ в позднем СССР.

Берия и Сталин. Перед войной. Троцкий.

Война и последующий период. Сталин и создание Израиля. Гулаг.

Конец Сталина и убийство Берии.

Правление Хрущева. Заговоры. Наука. Экономика.

Комментарии:

Дело Лузина Виноградов и Лейферт, травля Гюнтера.

Петя Келдыш.

Секретарь Октябрьского райкома Тюфаева, Федька Дубовицкий.

Келдыш и Виноградов: история институтов, выборы в Академию.

Возрождение ВАКа и Стекловки в 1980х, Стабилизация Московского Математического Общества.

Урысон и Чаплыгин, Общая Теория Относительности.

Лаврентьев и физики.

Нападение на физиков. Дискуссии о трещинах и об учебниках.

Брежнев выбирает физиков:

Назначение А.П.Александрова Президентом Академии.

Киров, его моральное разложение и смерть.

Смерть Сталина и первые анекдоты.

Жданов и травля интеллигенции. Смерть Жданова (Убийство?) Уровень уважения к военному министру Василевскому.

Аналогия между смертями Берии и Елены Троянской.

Хрущев и Жуков на фронте.

Пленум ЦК и Жуков.

Встреча Хрущева с Интеллигенцией в 1961г.. Брежнев–единственный член Политбюро, который вежливо и первым здоровается с людьми.

Список литературы.

Дополнение 1: К истории мордобития Колмогоров-Лузин.

Комментарии С.П.Новикова.

Дополнение 2: Период 1960-1970х. Защита Бухштабера (1980).

Мои первые работы и старшие ученики (1959-1971).

1970е годы: Современная Математическая/Теоретическая Физика и Институт Ландау.

Конец 1970х и защита Бухштабера.

Дополнение 3: Начало 1980х и Позднейший Период.

Топология, Риманова и Алгебраическая Геометрия в Современной Математической Физике.

Жизнь и Работа в Америке.

Введение. Мои Истории. Мне исполняется 73 года. Родившись в знатной научной семье математиков, я затем провел в этой науке всю свою жизнь. Громадную роль в моем кругозоре (особенно математиче ском) сыграло тесное общение с кругом физиков-теоретиков Института Ландау, к которому я примкнул в 1970г. Это стало возможно только по сле ряда лет изучения этой замечательной науки. Я был свидетелем (а в ряде случаев и участником) многих интереснейших событий академиче ского сообщества, особенно физико-математического, – во всяком случае с точки зрения круга людей, живущих в так называемой интеллектуаль ной среде. При этом мое воспитание, положение, опыт и личные связи дали мне возможность знать и понимать суть происходящего гораздо лучше, чем многие мои коллеги и друзья. Некоторые из этих событий я уже описал и опубликовал– см мой сайт www.mi.ras.ru/snovikov, раздел publications (в конце). Я старался, однако, в ряде случаев не делать ши рокую рекламу своим рассказам: они содержат нередко весьма острые моменты, неблагоприятно характеризующие моральное лицо людей, о которых уже сочинены биографии наподобие житий святых. Мои дру зья говорили мне: У Вас есть интересные рассказы на 200 часов, а Вы пока написали на 10-20. Вам надо все это записать. Наконец-то я на это решился. Здесь представлена первая история, посвященная, в основном, моей семье. Процесс подготовки окончательного текста был многосту пенчатым: я давал людям промежуточные версии и просил их указывать мне неточности, если они их замечали. Затем я правил текст, вносил по правки, делал вставки. Это, несомненно, отразилось на его стиле.

Мой отец. Происхождение и юность. Ранний большевизм.

Несколько слов о своей семье: Мой отец Петр Сергеевич Новиков (1901-1975)– знаменитый математик, прославившийся способностью ре шать необыкновенно трудные задачи. Его знаменитые работы (хроноло гически) относятся к Дескриптивной Теории Множеств, Обратной За даче Ньютоновской Гравитации, Математической Логике, Теории Алго ритмов и Комбинаторной Теории Групп. Он происходил из московской купеческой семьи: его прадед купец Подьяков разорился, но пятеро сы новей снова нажили имущество, строя православные церкви в районе рек Керженец и Ветлуга, вероятно, после изгнания оттуда старообряд ческих учителей. Их (сыновей) прозвали там "Новики". Они вернулись в Москву. Их дети уже были Новиковы. Из них Сергей Новиков– мой дед, потерял все имущество с приходом большевиков (1917). Его старший сын (мой отец) был взят в Красную Армию из Университета, младший сын (Борис) тоже, но позднее. Он застрелился в армии. Видимо, его психика не пережила трудностей тех "окаянных дней"1. Отец же служил в Та ганроге, где армия исполняла роль полиции. Он рассказывал забавные вещи.

Поступил к ним новобранец – новый "полицейский". Он был профес сиональным нищим. Было голодновато. Новый член отделения предло жил такую идею: Пусть поочередно кто-то ведет его по городу, заходя в дома с такой версией: "вот, нам нечем кормить арестанта. Подайте ему, если можете, чего-нибудь поесть". Потом он делился пополам с поводырем этого дня. Пришла очередь и отца. Приходят в один дом, и он с ужасом видит, что здесь живет семья их офицера ("комроты").

Но ничего, пронесло: самого не было дома, а жена что-то дала. Боро лись они там, в основном, с самогоноварением–отчасти путем распи Это слова Бунина тия.

В 1922 году отец устал ждать и дезертировал подобно многим то гда. Все отделение его собирало: "Петя уходит учиться". Он вернулся в Москву, в Университет, на ФизМат. Временами его вычищали среди лиц непролетарского происхождения, – но кампания стихала, и он возвра щался. Бывали и облавы на дезертиров, скрывались в Александровском саду. Наконец, его поймали и сдали под суд. Друзья ему сказали, что большевики любят таланты. Есть профессор, который всем готов по мочь. (Узнать бы, кто это был?). Попроси его, он даст блестящий отзыв.

С ним и иди в суд. Так отец и сделал. Дали 3 года условно, из армии отпустили. Сразу после смерти Ленина новая власть первыми указами отменила "Сухой Закон"и все судимости по дезертирству. Кстати, то гда ходил стишок про Ленина: "Было у него 3 сына, Сталин умный был детина, Рыков был и так и сяк, третий вовсе Рудзутак". В ответ на "Ле нинский набор"в Партию по призыву ЦК, поговаривали о "Ленинском Наборе"в тюрьмы за фразу: "Ленин умер, ну и хрен с ним,– Троцкий будет". А я скажу: Так и надо этим ленинцам за глупость.

В эти годы, когда брат застрелился и их отец умер от горя, он остался со своей матерью.

Наступил НЭП, жить стало легче. Весь этот период везде висели портреты–Маркс, Ленин, Троцкий. Ссора двух вождей началась в 1921 1922гг. Революция Ленина-Троцкого обошлась нашему народу за период 1917-1922гг. в 10 миллионов жизней, не менее. За разрушением всего по рядка и экономики, гражданской войной, всеобщим голодом, военным коммунизмом и массовыми болезнями последовали восстания, которые жестоко подавили. Антоновское восстание крестьян Тухачевский залил газом. Восстание Кронштадского гарнизона их особенно напугало, Ленин и Троцкий решили сманеврировать и временно вернуться к рыночной экономике, ввели НЭП. Ободрали позолоченные крыши церквей и со здали твердый рубль. Красноармейцы распевали песенку: ”Ленин Троц кому сказал, пойдем Лева на базар, купим лошадь карию, накормим пролетарию”,– рассказывали мне в юности люди старшего поколения, свидетели событий. В результате расхождений с Лениным в 1921-22гг.

Троцкий оказался изолирован среди большевистской верхушки. После последовавшей вскоре смерти Ленина Троцкий пал. Известный монар хист Шульгин тайно приезжал в СССР на поиски следов исчезнувшего сына. Я читал его книги с описанием этих визитов. В книге "Москва, 1925 год"он приводит такой антисемитский белогвардейский стишок на смерть Ленина: "Под вой гудков и плач жидков хоронят нового мессию.

И благодарная Россия под звуки пушек и мортир спустила Ленина в сортир."Кстати, мавзолей был сначала деревянный. Как говорят, был факт затопления его сточными водами. Говорят также, что Патриарх (Тихон?) сказал: "по мощам и елей."Наверное, это ему дорого обошлось.

После смерти Ленина евреев понемногу стали вытеснять, начав с вер хов большевизма. Этот процесс был долгим. Вытеснение их из каратель ных органов было завершено в 1949г., в период борьбы с космополитиз мом. Большевики распространили ложную информацию, что это они дали равные права евреям и другим народам. На самом деле равные пра ва дала Февральская революция. Немало евреев– меньшевиков и эсеров– было выбрано, например, в Учредительное собрание в 1917г.. Большеви ки разогнали его, у них было всего 13 процентов голосов. Правдой яв ляется то, что Ленин и Троцкий, вскоре после Октябрьского перево рота, в 18 г. призвали ”народы, угнетавшиеся при царизме” к участию во власти. Латыши, китайцы (их было много в России, потом Ста лин выселил), еврейское местечковое сообщество, кроме богачей и рав винов, как говорили мне друзья-евреи, ряд других этнических групп–все поперли в комиссары, в идеологические и карательные органы,–в ЧК, Реввоенсоветы... Это была большая сила. Мой ученик Андрей Маль цев сделал интересное историческое наблюдение. Обратите внимание, что добровольный, по-большевистски патриотический, выход на рабо ту вместо отдыха, назвали тогда Субботником. Почему? Ведь хри стиане всегда работали в Субботу. Ответ прост. Видимо, это был ориентир на евреев-большевиков, символ того, что они отрекаются от своих раввинов и идут с большевиками. В наше время позднего больше визма источник этого смысла забылся, часто Субботник уже назы вали Воскресником. Белые-дворяне видели большевистскую власть как еврейскую. Мой друг, еврей ортодокс, выражал мне как-то огорчение, что там было много евреев. Но на самом деле их позвали, все обещали:

”Это–Ваша власть...”–они и побежали, как и должно быть. А потом, на следующих этапах, начавшихся после смерти Ленина, их выкинули.

Тем, кто думает, что Сталин не марксист вследствие антисемитиз ма, хочу сообщить следующее: Я сам читал в еврейской энциклопедии под редакцией барона Гинзбурга (1913г.) полемику еврея-марксиста с двумя статьями Маркса, где были антисемитские высказывания. Не буду здесь обсуждать детали их содержания.

Мать отца–старообрядка.

После революции мать отца открылась как старообрядка, при царе скрывала. Она не жила с семьей сына после его женитьбы в 1934г., хотя, как говорили, примчалась и дала мне имя в честь деда. Перво родного внука она упустила: наша мать назвала его Андреем. Однако, в эвакуацию в Казань отцу все-таки удалось ее забрать в знаменитый день 16 Октября 1941г.: всю Академию (да и Москву) эвакуировали, все бежали на Восток. Отец со своей матерью приехали на несколько дней позже. Говорят, Колмогоров помог поднести меня к поезду, посадить всю нашй семью. Добравшись до Казани, мы жили 2 года в одной комна те там. Она имела отдельную от нас посуду и молилась в углу. Умерла там же в 1942г.. Татарин-могильщик написал "умырла"на ее могиле, как сейчас помню раздражение отца. Эта могила затерялась. После ее смерти наша мать случайно нашла ’камушки’, зашитые в швы одеж ды. Это чудо спасло отца: Как раз в это время хирург соглашался де лать ему сложную операцию желудка только, если его смогут откор мить после операции хорошей едой, и денег не было. Камушки спасли, да и опухоль оказалась доброкачественной. С нами поехала в Казань домработница Луиза Ивановна, взяв с собой внучку-сироту Соню 16-ти лет. Они жили с нами в этой же комнате все 2 года эвакуации. Луиза Ивановна была родом из Прибалтики, она всех, кроме Сони, потеряла.

Она меня обожала. После Войны энергичная Соня быстро встала на ноги, вышла замуж за офицера и забрала бабушку. Они жили в ма леньком доме на берегу Москвы реки, примерно напротив кинотеатра Ударник со стороны, где Музей Изобразительных Искусств. Ежегодно здесь шел весной Можайский Лед, и часто берега затопляло. Потом к началу 1950х. сделали высокую набережную, и затопления кончились.

Луиза Иванна брала меня к себе по воскресеньям, наверное, класса до 5-го. Первый муж Сони Валентин показывал мне, как чистить писто лет. Луиза Иванна умерла, когда мне было 19 лет. Это были первые похороны, в которых я участвовал. Соня меняла мужей, стала остепе ненным научным работником, кажется, в педагогике. Она поддержи вала тесный контакт с семьей Андрея, но своей глупостью сослужила им не очень хорошую службу после смерти Андрея с женой.

Начало научной деятельности отца и матери.

Начав успешно в семинаре Лузина вместе с моей матерью, они попа ли в аспирантуру в 1927г.. Это был первый год когда новых аспирантов не послали за границу. Старые продолжали еще ездить–кстати, отнюдь не на деньги большевиков. Платил Рокфеллер и другие меценаты. Про цесс построения железного занавеса начинался постепенно. Новый этап интенсивной революции наступил в 1929г.. Это ничто иное, как "пер манентная"революция, идущая согласно учению Троцкого;

Сталин уни чтожил Троцкого и сменил терминологию, но безусловно верил в его теорию, как показывают факты. Он реализовывал ее кровавые стороны, скрытые за красивыми общими формулировками, с холодной рассчетли востью. –Коллективизация, Процессы над интеллигенцией. Прием в ВУ Зы только "Парттысячников". Преподавание безграмотым людям по 8 ч асов в день–надо же работать "как рабочие". Так продолжалось до года, когда был особо жуткий голод в деревне. Отец говорил мне, что трупы можно было видеть иногда прямо из поезда, особенно на Украине и в других сельскохозяйственных районах. Вряд ли этот период обошел ся суммарно стране менее чем в 10 миллионов людей. Надо добавить к жертвам, как сейчас говорят, голодомора, еще переселенных в труднопе реносимые условия кулаков и подкулачников, умиравших там постепен но, а также загадочно исчезнувшие миллионы беспризорников. Широ ко разрекламированные тогда детские приюты создавались под эгидой НКВД. О них были написаны яркие нравоучительные произведения и сняты блестящие фильмы, но вряд ли до 1935 г приюты вмещали более нескольких десятков тысяч. Никто не знает, куда сироты, заполнявшие дно городов, внезапно делись.

Отец попал в Институт Стеклова, переехавший из Ленинграда в г., видимо, рекомендованный Лузиным. Он сделал тогда свои первые бле стящие работы по сверхмодной тогда Дескриптивной Теории Множеств (ДТМ). Ею увлекались Лузин, Колмогоров, Канторович, фон Нейман и ряд других звезд. Колмогоров, будучи по общему мнению первым ма тематиком Москвы, был по-детски ревнив. Лузин и другие завистники (вроде Виноградова) не пускали Колмогорова даже в член-коры. Одна ко, его выбрали сразу в академики голосами физиков в 1939г.. При этом Лузин дразнил Колмогорова: "А у Пети Новикова сильнее теоремы по ДТМ, чем у Вас". Колмогоров хотел быть первым "во-всем-во-всем". Он невзлюбил моего отца, который кстати его обожал. Возможно, осознавая свою несправедливость, Колмогоров позднее относился ко мне исключи тельно хорошо. Лузин же, которому так нравились работы П.Новикова, не постеснялся одну из них украсть: тот пришел к Лузину с теоремой.

Лузину она так понравилась, что он послал заметку в Comptes Rendus за подписью себя одного, за спиной автора (см. Комментарии н 1 о травле Лузина).

П.Новиков защитил первую докторскую диссертацию по математике в СССР. Это было в 1935г.. Они с матерью молились на образ Лузина до конца жизни. После похорон отца я спросил Л. Люстерника, его дру га: "Почему Вы все так молились на Лузина? Мой отец и работы самые лучшие сделал, освободившись от его влияния". Тот ответил: "Вы сей час уже не поймете. Лузин научил нас любить математику."Любопытно, что на каком-то семейном сборище уже в 70х гг я спросил о Лузине из любопытства Мстислава Келдыша,– отнюдь не дружественного мне в общественно-математических делах, высокопоставленного брата моей матери (см ниже о роде Келдышей). Он был на 10 лет моложе, очень талантлив и начинал у Лузина, к которому привела его старшая сестра.

Он презрительно сказал о лузинских лекциях: сплошное кривляние. Как видите, за 10 лет очарование Лузина размагнитилось.

Стабилизация. Образование семьи Новиковых-Келдышей.

В 1935 г. Сталин приказал нормализовать образование. Тогда же в 1934 отец женился на моей будущей матери, Людмиле Всеволодовне Кел дыш (1904-1976). Она была очень хорошим математиком, специалистом по ДТМ. Позднее она и ее ученики внесли значительный вклад в Гео метрическую Топологию.

У нее уже был сын Леонид Келдыш, 1931 года рождения. Его появле ние на свет вызвало резкую реакцию старомодного деда, требовавшего соблюдения дореволюционной морали. У роддома ее встретили мать и подруга Наташа, которая вскоре стала Натальей Михайловной Рашев ской, женой геометра П.К.Рашевского. Она покинула дом родителей, не имела их поддержки, хотя ее мать Мария Александровна Келдыш ста ралась это сгладить.

Биологический отец Леонида Веня Грановский, физик из их студен ческой компании, был безответственным бабником. Где-то еще произвел одновременно дочь и там женился. Он предлагал помощь, но она не при няла. Уже тогда проявилась ее редкая сила духа и энергия. Она жила одна в Лосинке, нанимая нянек, растя сына и занимаясь наукой. Нашла талантливого мужа, о котором тоже надо было заботиться, и немало. Он заболел заражением крови. Пенициллина тогда не еще было. Перели вание крови часто не работало из-за несовместимости. Классификация крови была несовершенна. Отцу повезло–переливание сработало, и он выжил.

С тех пор потекла их профессорская жизнь со всеми трудностями во енного периода, чудесными спасениями от болезней, карьерой ученых и педагогов. У них родились дети: Андрей (1936-1986), Сергей (1938–это я), Нина (1942-2002) и Елена (1944) Новиковы. Мать защитила докторскую диссертацию перед войной. На 50-летие отца в 1951г. друзья родителей – семья наследственных художников и скульпторов Домогацких–подарила матери медаль. Она была избражена на медали в виде Нептуна с тре зубцем, вышедшая на сражение с Зеленым Змием.

Член-кором отца выбрали в 1953г., сразу после смерти Сталина. При выборах в член-коры Келдыш подложил ему неприятность: На место по специальности Математика он провел юного 25-летнего Мергеляна, кото рым он тогда восторгался, а отцу записали выборы на место по какой-то специальности, в которой он не работал, на место, на которое он не вы двигался. Отец устроил скандал, отказывался. Его долго уговаривали.

Такие нелегальные штучки были характерны для Келдыша (см ниже).

Слава богу, следы этого исчезли, когда отца выбрали по специальности Математика академиком в 1960г., после знаменитых работ по комбина торной теории групп и теории алгоритмов. Этот цикл он завершил с Адяном к 1967г..

Здоровье он катастрофически начал терять после 1968г., особенно после письма в защиту его бывшего аспиранта Есенина-Вольпина. Его вызвали к Келдышу на ”совещание группы академиков для написание ответа американским математикам”. Выдавливали из него подпись. Осо бенно давил Понтрягин. Как раз тогда он нанялся на грязную работу к Келдышу. Понтрягин безумно жаждал ”управлять ” и раньше, под смех публики орал об этом на собраниях, но не брали. Но тут он, наконец, им стал нужен. Как я считаю, они решили использовать его ”кабанчи ком” в уголовно-сибирской терминологии,– не только, чтобы делать для них грязные дела, но и списывать на него свои. Уже к 1972-73гг. у отца стало слабеть сознание. Последние 2 года его состояние ухудшалось, он ничего не сознавал. Матери было очень трудно. Мы старались помочь, как могли. Дополнительно к этому ее стали травить в Стекловке, уво лили ее лучшего ученика–Лешу Чернавского. Похоже, Виноградов полу чал удовольствие от таких вещей, но сильно злился, что Леша успешно стал судиться со Стекловкой. Советский суд не любил произвола против минимальных прав сотрудников при Брежневе. Пришлось с ним догово риться (сделать deal, как говорят в США). Виноградов взялся за мать.

Несомненно, он угождал настроениям Келдыша. Иначе Виноградов бы не осмелился–он его сильно боялся. Ее убрали на пенсию, демонстратив но вынесли ее стол на ее глазах. Тут как раз и отец скончался в январе 1975г.. Я публично заявил об этих штучках в отношении матери, не стес няясь указал на истинный источник–т.е. на Келдыша. Я тогда уже изу чил его природу, склонную к истерической боязни скандалов и огласок.

Он сразу отступил. Ваньке, видимо, было приказано поумериться: мать восстановили на полставки. Она скончалась годом позже, в 1976г.. У нее через 9 месяцев после смерти отца вскрылся рак желудка в запоздалой форме.

Леонид стал знаменитым твердотельным квантовым физиком. Когда он был еще юным, Грановский хотел с ним встретиться. Леонид ответил, что он такого не знает2. Несчастный Грановский потерял дочь в 1953г.:

она пошла на похороны Сталина и там попала в ситуацию ”Ходынки”, там погибло немало людей. Сам он тоже погиб, но позднее: Его столкнули под поезд метро, как в романе Агаты Кристи. Это случилось в 60х гг.. Лео нид несколько лет возглавлял Отделение Общей Физики и Астрономии Академии Наук СССР (России) после 1987г. и недолго–ФИАН им Лебе дева. Он быстро ушел с директоров ФИАНа, поняв, что не создан для зтой работы, особенно неприятной в трудный для ученых период безде нежья большинства и финансового беспредела верхушки в начале 1990х..

Его взгляды, настроения, информация в 1960х гг. оказали на меня науч ное влияние. Мать жалела, что сохранила ему фамилию Келдыш. Когда ее брат Мстислав стал Президентом Академии, фамилия стала Леони ду сильно мешать. Советская академия никак не поддержала Леонида в начале 1970х, когда за прибор, сделанный на основе Туннельного Эф фекта Келдыша, японцу была присуждена Нобелевская Премия (кстати, эффект был предсказан в дипломной работе Леонида ряд лет до этого).

Никаких попыток нашей академии включить Леонида сделано не было, аналогичных тому, что директор ФИАН Скобельцын сделал для Басова и Прохорова. Поддержка своей академии–необходимое условие–сказал мне много позднее Лев Горьков (кстати, его тоже бывший друг, с кото Об истории рождения Леонида, Грановском, звонке Леониду и гибели его дочери, нам рассказала уже в 1970х Наталья Михайловна Рашевская, подруга матери с юно сти. В ее информации были неточности с датами, как указал Миша Монастырский.

рым вместе он получал Ленинскую премию, выкинул при присуждении Нобелевской премии–Боливар не везет двоих3). М.Келдыш явился к фи зикам на предварительное совещание перед голосованием в член-коры в 1968г.. Эти совещания назывались ”президентские чаепития”, там давали чай. Он сказал, что ему кандидатура Леонида неприятна. Это было вско ре после того, как отец, мать и я (независимо друг от друга) подписали письмо в защиту Алика Есенина-Вольпина, насильственного взятого в психушку. Но Леонид писем не подписывал. Капица ответил, что канди дат обсуждается за его заслуги, и к нему, президенту Келдышу, это не имеет никакого отношения. Леонида выбрали. Позднее были разговоры в Академии, что у М.Келдыша есть талантливый сын–физик. Поэтому, я полагаю, Леонид в международном справочнике ”Who is Who” поместил информацию, что он сын Вениамина Грановского и Людмилы Келдыш.

Академиком Леонида выбрали в 1976г., через несколько месяцев после смерти матери.

Влияние консультаций с Леонидом способствовало среди прочих фак торов принятию мной решения учить Современную Теоретическую Фи зику. Ее математическое здание замечательно своим единством, самосо гласованностью и прочностью, хотя невежды плохо это понимают. Жаль, что мало математиков знает этот единый точный математический за кон мертвой природы. Его надо изучать не менее 10 лет. Да и физики теоретики узкого профиля–это скорее ремесленники, а не ученые. Лан дау был прав: взгляды их не полезны для образования и науки, даже если они и получили раз в жизни неплохой результат в узкой области.

Андрей Новиков хорошо начал в теории чисел студентом Шафареви ча, сделал интересную работу. У него был кризис непонятной природы.

Он ряд лет не мог возродить свои творческие способности. Преподавая на ФизТехе, он стал доцентом и постепенно стал возращаться к творче ской математике, сначала прикладной. Уже после 40 лет Андрей снова обратился к теории чисел, сделал хорошую работу. Видимо, он был собой доволен. Поехал в Ленинград рассказывать свою работу в ЛОМИ, спе циалистам. Андрианов сразу решил, что он хочет защищать докторскую диссертацию, хотя Андрей ничего такого не говорил. Чтобы отмежевать ся, он сразу начал его преувеличенно критиковать: плохо, что нет ариф метических приложений. Работа была сдана в Известия АН. Я спросил Шафаревича, который числился в редколлегии. Он тогда еще считался Это из О"Генри диссидентом. Шафаревич мне сказал: ”Я пойду и узнаю. Они перестали давать мне на просмотр даже работы моих учеников.” Он пошел, взял ра боту и прочел ее. Она ему понравилась. Я спросил его, сколь активна эта область. Шафаревич мне ответил, что хорошая работа здесь бывает раз в 10 лет. Я сказал: А вот Андрианов критиковал ее за отсутствие ариф метических приложений. Шафаревич засмеялся и сказал: ”А это бывает раз в сто лет.” Я понял, что еще немного усилий, и после нескольких публикаций Андрей может представить хорошую докторскую. Судьба не дала ему это сделать. Он вместе с женой погиб в 1986г. в результате семейной трагедии, защищая своих детей–Люду (род. 1964)и Филиппа (род. 1967). В конце 1980х я был в Бонне в институте Макса Планка по Математике у своего старого друга Фрица Хирцебруха. Французский математик, специалист по теории чисел, сказал мне: ”Из людей с такой фамилией я знаю хорошего математика Андрея Новикова.” Нина тяжело психически заболела в 18 лет, внеся особо трагическую струю в жизнь матери. Она умерла в 60 лет, пережив мать на 26 лет. Но все это были годы в больницах с недолгими перерывами.

Лена стала специалисткой во франкоязычной лингвистике, всю жизнь преподавала и преподает французский дипломатам в МГИМО.

Семья Келдышей Семья Келдышей и ее история заслуживают особого внимания. Наи более добросовестно и полно исторические сведения собраны в статье моей тети Веры Всеволодовны Майкопар-Келдыш (см ). Эта статья была написана к 90-летию ее брата Мстислава (1911-1978) и перепечата на в сборнике к его столетию.

Эта семья происходит от Фомы Симеоновича Келдыша, который был православным церковнослужителем низкого ранга в храме в Варшаве (псаломщиком), во второй четверти 19 века. Он женился в 1839г. на Александре Иосифовне Михомлом. Как говорит легенда, она неважно говорила по-русски, с акцентом (интересно бы знать–каким?). Среди их детей был Михаил Фомич Келдыш (ок.1840-1920).4 Он стал военным У Михаила были братья, как мы сейчас обнаружили в интернете. Один из них тоже был медиком, жил в Петербурге, возглавлял какую-то больницу. Мочан, осно ватель Математического Института под Парижем –IHES,– уехал из Красной России в начале 20х гг.. Его семья была (или стала) богатой во Франции. Он был влиятелен в послевоенной Франции как активный участник сопротивления против немцев. Я его хорошо помню в IHES. Ему было около 90 лет, и он любил вспоминать Петербург, врачом, дослужился до генерала. Особенно отличился при завоевании Средней Азии, составил, как утверждают, ценные медицинские записки.

Внешность его на фотографиях не русского типа. Он женился на настоя щей дворянке Н.Н.Брусиловой, кузине знаменитого в будущем генерала Брусилова.

Брусиловский прорыв осуществленный его Юго-Западным Фронтом в 1916 году в Галиции заставил немцев ослабить давление на Верден, где французам было очень тяжело. Немцам надо было спасать Австро Венгрию. Так пишет знаменитый генерал Маннергейм–несомненно, воен ный и политический гений–основатель независимой Финляндии (см ).

Кстати, он был российским генералом, командиром дивизии у Брусило ва. Маннергейм участвовал в этом деле. Там же участвовали комдивы генералы Деникин и Корнилов. Про последнего Брусилов говорил, что он был хорош лишь как командир полка. Брусилов был уже стар в г.: при Николае Втором таланты не имели должной карьеры.

Троцкий взял Брусилова для планировки операций. Его должность– начальник особого совещания при главкоме–я узнал из обращения Лени на, Троцкого, Калинина,С.С.Каменева-главкома и Брусилова с титулом, указанным выше, к солдатам и офицерам Белой Армии в 1920г.. Это было перед штурмом Крыма (см ): ”Переходите на нашу сторону, мы возьмем вас в Армию”. Потом всех расстреляли. После смерти Ленина Сталин арестовал Брусилова, но ненадолго. Видимо, он быстро понял, что Брусилов далек от Троцкого и вообще политики. Его освободили и отпустили умирать в Карлсбад (Карловы Вары). Там он оправдывал ся, писал, что его подпись поставили фальшиво. Несомненно также, что когда Деникин уже был около Москвы в 1919г., взял Тулу, весьма компе тентный военный специалист, знающий Деникина насквозь, спланировал операцию против него.

Кстати, военному-большевику Фрунзе тогда же (1925) помогли уме название Ленинград не признавал, спрашивал меня о своем племяннике известном физике-теоретике Алеше Ансельме. Он как-то сказал моему израильскому другу Ви талию Мильману: Мы хорошо знали семью Келдышей. Мы, караимские семьи, знали друг о друге.– В семье Келдышей это не было известно, видимо, дед скрывал, а может быть, скрывал еще Михаил. У него был в Петербурге брат Николай Фомич, директор медицинской больницы. Они (Михаил и Всеволод) женились на столбовых дворянках из военных семей. Были ли Фома и Александра караимами? Это возмож но. Кстати, разглядывая интернет на фамилию Келдыш, моя жена нашла раввина Вадима Келдыша сейчас в Бердичеве. Его предки нам неизвестны.

реть с помощью врачей. Об этом пишет писатель Пильняк, его за это позже уничтожили. Видимо, Фрунзе ориентировался больше на Троц кого. Он был болен и обречен в любом случае, но выигрыш года мог быть важен в политической борьбе. Сталин и позже использовал врачей.

Горькому в конце 1930х. помогли умереть скорее. Так считают многие.

Зачем надо было ускорять Горького, я не знаю. Тогда был первый про цесс врачей.

М.Ф.Келдыш умер в 1920г., как говорят, в Крыму. У него было несколь ко детей. Двое были офицерами ("Ига и Гига"). Их взяли в Красную Армию в Гражданскую Войну, и они исчезли. Видимо, перешли к Бе лым. Следы одного из них нашлись в Париже после Второй Мировой, уже в 1950-60гг.. Его французская вдова как-то узнала о родственниках в СССР: Ей нужен был их отказ от наследства, и ей его написали.

Двое детей-дочь Ксения и сын Всеволод-жили в СССР. Они типом внешности походили на мать, были светлыми. Мы происходим от Всево лода Михайловича Келдыша (1878-1965). Он был выдающимся инженером строителем, основоположником бетонных конструкций в нашей стране.

Хрущев поминает его в своих мемуарах. Профессором он стал в Риге, еще до Первой Мировой. В 1915г их эвакуировали в Иваново-Вознесенск (большевики слово Вознесенск из названия убрали). В 1921г. он получил довольно большую (7 детей в семье) полуподвальную квартиру в Москве за Музеем Изобразительных Искусств, в переулке который тогда назы вался Антипьевским. Там он и жил с семьей до конца жизни в 1965г..

Эту квартиру я очень хорошо знал. Его ВУЗ и Кафедра стали военным учереждением в 30х гг.. Его первым военным чином было звание подпол ковника. Генералом и членом Партии он стал во время Второй Мировой.

Еще в начале 1930х он ворчал, что у большевиков ничего не получится.

Жену его, мою бабушку, арестовывали около 1933-34х гг, когда главой НКВД был Ягода. Считали, что они прячут клад, хотели отнять. По том отпустили, разочаровавшись. Деталей я не знаю. В 1953-54 я видел его сталинистом, постепенно превращающимся в хрущевиста. Впрочем, в 30х гг он проявлял смелость, помогая арестованным ученикам. Он ни когда не говорил о родстве с Брусиловым, об исчезнувших братьях, как будто этого боялся. Их поколение всего боялось–не без оснований. Было чего бояться.

В.М.Келдыш женился на моей бабушке Марии Александровне Сквор цовой (1979-1957) в 1903г.. Я знаю это абсолютно точно, так как впер вые в жизни напился (в 15 лет и, как говорят, до положения риз) на их Золотой Свадьбе в 1953г. на Антипьевском–споил дядя Шура. Впрочем, пил я охотно. Тетя Стася (жена Мстислава) с кем-то еще откачива ли меня в ванной.

Они уехали из Риги, а потом вернулись, когда он стал приват-доцентом, кажется, Политехнического Института. Она была из потомственной во енной семьи. Ее отец-генерал Скворцов (ум. 1904)- был полугрузином.

Его часть стояла вблизи Тифлиса, где бабушка и родилась. Грузинские математики старшего поколения показывали мне ущелье, где его часть стояла. Его жену звали Софья Иосифовна (фамилия похожа на поль скую). Я ее видел в феврале 1944 году, вставать с постели она не могла:

она жила с ними на Антипьевском и умерла в 1945 году, не дожив чуть чуть до 90. Я провел у них некоторое время, когда мать рожала Лену.

Съел украдкой генеральский паек сливочного масла, случайно его най дя. Паек был небольшой. Было вкусно. Этого продукта в годы войны не знал. Меня, конечно, наказали.

Эта семья окружена романтическими преданиями со всех сторон.

Отец генерала Скворцова (тоже генерал Скворцов) был тяжело ранен на Кавказе и помещен в дом грузинской дворянки, вдовы. Она его выхо дила. Он предложил ей руку и сердце. Она сказала нет, но у нее есть другая партия для него: ее юная дочь. Он согласился. Девочку посла ли в Петербург, 3 года всему обучали. Брак состоялся, был счастли вым. Моя бабушка, ее внучка, рассказывала, что ее бабушка–т.е. моя прапрабабушка-грузинка, была большая барыня.

С другой стороны, Софья Иосифовна, моя прабабушка, умершая в 1945г., была внучкой врача. Легенда гласит, что он подобрал и выходил тяжело больную девочку, брошенную из-за болезни цыганским табо ром. Он ее воспитал а потом на ней женился. Так или иначе, наиболее красивые представители этой семьи–моя мать и Мстислав Келдыш– были явно похожи на цыган. В юности (18-ти лет) в байдарочном по ходе, нам встретился маленький табор цыган на железнодорожном полустанке. Старая цыганка спросила меня: ”Романуччо, сынок?” Я не понял, но мой друг сказал: Она спрашивает, не цыган ли ты. А, нет– ответил я,– кстати, я тогда не знал этих деталей. Позднее этот оттенок ушел из моего облика.

Надя, сестра Марии Александровны, вышла замуж за итальянца по фамилии Лабриола. Они жили в Италии, пока брак не распался в 20х гг.. Она с дочкой Нусей (Орнеллой) вернулась в СССР в 1926г.. Та вы шла замуж за итальянского коммуниста, из Интернационала. Она и сама была коммунисткой. Они жили в Москве. Мужа арестовали. Ну ся бросилась к Тольятти. Тот захлопнул дверь. Ее отец, Лабриола, был антифашистом, его фамилия очень известна в Италии. Кажется, он был социалистом. После войны он стал сенатором. В 1954г., уже ста рым, он призвал дочь в Италию. Обещал (и сделал) ей персональную пенсию. Она уехала. Имея двойное гражданство, приезжала в СССР.

Последний раз она приезжала по моему приглашению, в 1978г.. Ей нуж но было что-то сделать с наследством матери. Это был ее последний приезд. Некоторые забавные последействия ее приезда я расскажу в дру гом месте. Выяснилось, что легального развода ее родителей никогда не было, развод не был легализован в Италии. Говорят, при дележе на следства после смерти отца, она хорошо обобрала итальянского брата (архитектора) от другой семьи, но деталей я не знаю. Возможно, она сыграла на том, что законного брака там не было.

Ксения, сестра деда, имела дочь, Тусю (Наталью). Они были близ ки с нами семьями. Ее сын, мой троюродный брат Олег, был моим ровесником. Мы много играли вместе. Его в 13 лет (1951г.) нечаянно убил на хоккее 18-летний сын полковника НКВД, ударив клюшкой по голове–прямо, как Грозный сына. НКВД-шные дамы нагло, не стесня ясь, говорили, что его вытащат. Это вызвало раздражение и протест рабочих того (Мясищевского) КБ, где работал отец Олега, ее муж, Константин Рыбко. Кажется, там проектировались тяжелые бом бардировщики. Он был одним из ведущих инженеров, так как был та лантлив, хотя и не имел должного образования. Возмущение рабочих привело к тому, что убийцу сурово осудили. Семья сразу родила ново го сына, несмотря на возраст Туси. Брат Кости, Николай Рыбко, был летчиком-испытателем, Героем СССР, из компании Марка Галлая. Его сын Саша женился на сестре моей жены, Свете. Мясищевское КБ поз же захватил Туполев, пользуясь вхожестью к Хрущеву. Но в этом специальном деле Туполев, как говорят, понимал меньше Мясищева.

У Всеволода и Марии Келдышей было 7 детей рожденных в сле дующем порядке: В Оренбурге появились Людмила (1904), в Гельсин форсе Александр (Шура, 1905),в Петербурге Георгий (Юра, 1907), и в Риге– Михаил (Миша, 1909), Мстислав (Слава, 1911) и Любовь (Люба ша, 1914). Вера (1919) родилась в Иваново-Вознесенске, где жила семья.

Сам дед работал в Москве и наезжал. Московскую квартиру они полу чили в 1921г.. Статую Мстислава как дважды героя соц труда поставили в Риге по месту рождения. Я видел ее. Кажется, потом Брежнев сделал его и трижды героем. Сейчас я не знаю, убрали ее или нет.

Мать стала хорошим математиком (выше). Несомненно, ее личность несла в себе громадную концентрацию силы и энергии. Она стоит в цен тре клубка широко известных личностей военного и интеллектуального инженерно-физико-математического круга. Ее отец, брат, муж, сыновья и ряд других родственников демонстрируют квинтэссенцию талантли вых генов. На судьбы ряда из них она оказала большое, если не опреде ляющее, влияние, имея при этом семью с пятью детьми.

Миша был аспирантом-историком, болтал неосторожно. Наверное, он задел и Сталина. Оскорбление величества в материалах дела было худ шим вариантом, но в судебном заключении его не писали. Он был в 1938г.

арестован и исчез. Повидимому, умер с голода "там".

Александр прявлял блестящие способнocти к математике. К сожале нию, он презирал науку, особенно чистую математику, как многие в 20х гг. (включая их отца, инженера): ”вы слишком далеки от жизни”–говорил он. Его карьера театрального администратора сложилась неудачно. Он был арестован в период ”Ежовщины”, с тяжелыми обвинениями, ждал суда. На его счастье, еще до суда над ним Ежов был в конце 1938г. объ явлен сумасшедшим и расстрелян, как стало известно много позднее. Его заменили на нового "либерального"министра НКВД (т.е. наркома) Бе рию, которому было позволено остановить аресты. Новый следователь убрал тяжелые обвинения и вынес дело на суд с обвинением только в антисемитизме. У Шуры было 2 жены. Вторую (тетю Дину) я хорошо знал–она была симпатичной дамой. Обе были еврейки. Кто знает-чего не скажешь, ругаясь с близкими. На суде его первая жена выступала свидетелем, показала, что он не антисемит. Его оправдали. Дети у него от обоих жен были удачны. Оба–сын и дочь–стали докторами наук. Сын Сева, старший первородный внук, названный в честь деда Всеволодом, стал хорошим литературоведом, дочь Марина– доктором сельскохозяй ственных наук. Дядя Шура мучительно завидовал успеху Мстислава, тяжело было смотреть. Вероятно, он считал, что мог бы не хуже, если бы сделал такой же выбор.

Судьба Юрия любопытна. Он стал профессором-музыковедом, пар тийным псом. Жена его тетя Сима была некрасива, как только бы вают некрасивы еврейки, он тоже некрасив. Но обе дочери Таня(1931 1999? и)Лара(1937) имели привлекательную внешность. Он нападал на Шостаковича и других "модернистов"в 40-50х гг.. Скандалил с моим отцом о Венгерских событиях в 1956г.. С тех пор отец не заходил на Антипьевский. Я думаю, Юрий не дурак и делал это, что-бы не ис портилась большая карьера сидевшего рядом молчащего Мстислава. Он им невероятно гордился и объявлял за столом, что мы живем в семье великого ученого. Возможно, Юрий опекал младшего брата в детстве.

Могли донести, что Мстислав "не дал отпор". Надо было защитить.

И вдруг– о трагедия–юная дочь вышла замуж за ученика Шостаковича по фамилии Пригожин. А потом еще хуже: проснулся одним утром при Хрущеве и узнал: Шостакович сделан членом Партии и его выс шим партийным начальником. Этого удара он не пережил. Потеряв свои взгляды, стал ординарным интеллигентом. Но общество не забы ло его прошлых грехов: После публичного успеха красавца-Мстислава, ставшего Президентом Академии Наук СССР за участие в спутнико вых делах, прозвали внешне некрасивого Юрия "Желтым Келдышем"и даже выкелдышем, хотя он уже отошел от прежних взглядов. Впро чем, келдышем в анекдотах того времени называли и деликатный муж ской орган, обыгрывая выражение "показать келдыша". Таковы плоды популярности Мстислава, которого советский народ отличал от всей остальной верхушки. Наш Президент Академии самый красивый– под смеиваясь сказал мне когда-то Шафаревич.

Любаша вышла замуж за инженера Владимира Оленина. Дядя Воло дя был очень хорошим человеком. Он оставил у всех нас очень светлую память о себе. Они имели 2х дочерей Машу (1942) и Иру (1944-2002). Их семьи (особенно Иры) были и остаются моими друзьями. Любаша и дядя Володя жили долго и счастливо. До 1965г. они жили на Антипьевском с ее родителями. Дед был норовист и не очень хорощо принял Володю ("простой инженер"). Володя повторил того же типа подход с мужем Маши. После смерти деда в 1965г. они разъехались, но обиды остались и выплыли много позже, в следующем поколении. Пока Любаша и Володя были живы, был ежегодный семейный сбор. Потом он стал реже, хотя какие-то остатки есть и сейчас.

Вера, самая младшая из Келдышей этого поколения, стала аэродина миком. Она и ее муж, Майкопар, работали в ЦАГИ всю жизнь и писали неплохие работы. Они прожили счастливую жизнь, от них остались дети и внуки. Бесспорно, они были люди честные и достойные. Вера записа ла и опубликовала семейные предания, о которых другие умалчивали.

Причины этих умолчаний продолжали жить в их душах, хотя внешняя опасность, заставлявшая когда-то молчать, уже давно испарилась.

Мстислав Келдыш, несомненно, был крупным математическим та лантом. Отец-инженер противился его поступлению на мех.мат, но вли яние сестры-моей матери вместе с природным вкусом к математике ока зались сильней. Он пришел на мех.мат где-то в 1927-28гг., и мать вско ре привела его к Лузину. Его способности были очевидны. Однако, в аспирантуру его не взяли из-за непролетарского происхождения. Шел темный период 1929-1933гг.. Лаврентьев взял его в ЦАГИ. Там он стал заниматься теорией функций комплексного переменного (ТФКП) и свя занными с ним задачами Уравнений с Частными Производными (УрЧП), где влияние лузинской школы очевидно, а также аэродинамикой, раз личными аспектами теории обтекания крыла. Его работы конца 1930х и 1940х гг. по теории фляттерса и шимми-эффекта я представляю себе сла бо. Повидимому, это–очень хорошие работы. Однако, подобные работы у нас разрешили напечатать, видимо, сильно позже, чем аналогичные ве щи были опубликованы в открытой печати на Западе. Поэтому для меж дународного признания они потеряны. Надо было сделать что-то вроде Сахарова, чтобы отвоевать признание. Математические работы Келды ша по ТФКП, посвященные рациональным аппроксимациям функций на плоских множествах (отчасти вместе с Лаврентьевым) весьма значитель ны. Кстати, физики называют подобную технику Паде-аппроксимацией.

Эту программу исследований успешно продолжил юный Мергелян око ло 1950г.. Часть его работы честно излагает теоремы и доказательства Келдыша, это там написано. К сожалению, однако, в мировой учебной литературе называется только Мергелян. Объяснение просто: Келдыша никто не видел. Все это поколение было оторвано от мира, оно за редки ми исключениями много потеряло в плане международного признания.

Келдыш рано защитил докторскую, около 27 лет. Замечательная способ ность к решению конкретных задач вместе со здравым смыслом в отно шении реальных задач аэродинамики сделали его неоценимой фигурой для приложений. Его заметил и оценил Чаплыгин. Он сказал об этом деду, из уст которого я об этом слышал. Это успокоило деда по поводу неправильного выбора профессии: уже становилось ясно, что авиация перспективней строительного дела–в том числе и для карьеры. Карьера М.Келдыша была быстрой. Членом-корреспондентом он стал в 32 года в годы войны. Видимо, здесь решающую роль играла его нужность для авиационных проектов. Особенно интересна история выборов его, Пет ровского и Лаврентьева в академики в 1946г.. Несомненно, это один из первых детективов из области реальной истории, который мне довелось разгадывать.

Берия и Выборы в Академию.

Прошу внимания. Я буду писать о том, о чем люди не хотят говорить даже, если знают. Склонность к сокрытию приводит к полному непони манию реальной истории следующими поколениями.

Математика и Физика: Выборы в Академию, 1946гг..

Академиками по Математике были выбраны И.Петровский, М.Лаврентьев (1946г.).

Я думал раньше, что Келдыш, избранный тоже в 1946г., был из бран по математике и механике в отделении физмат наук. Но это оказалось не так. Его провели по отделению технических наук. Была ли там объявлена специальность Математика.Механика, как офици ально представлено сейчас в Интернете, или только Механика, как это всегда делалось в этом отделении? Это потребовало исследования (его результат см ниже). Очень скоро он сумел перейти в отделение физмат наук со специальностью Математика.Механика и даже его возглавить на короткое время.

Академиками по Физике выбраны в 1946г. Л.Ландау, М.Леонтович, а также несколько других физиков.

Курчатов и Алиханов были выбраны в 1943г.. Роль Берии в выборах Курчатова известна: сверху дали лишнее место и продлили на день выборы.

Как видите, выборы убедительные. Что здесь интересно?

Кто сверху определял эти выборы? Думаете, они текли неуправля емо? Нет.

Кто бы это ни был, он был компетентен. Разберем этот вопрос.

О всех математиках из списка я знаю слишком много, о физиках избирательно. Очевидно, что это список лиц из ученых, нужных для ракетно-ядерных и других военных проектов (например, Леонтович – для радиолокации). Про Петровского мы знаем, что именно Берия ре комендовал его Сталину в ректоры нового МГУ в 1951г..: Студенческие легенды, ходившие об этом 50х гг., рассказаны в моей статье .

Про Келдыша нам известны такие факты: Вскоре после выборов он предложил А.И.Мальцеву работать "за железной дверью". Тот отка запся. Скоро его пригласили прямо к Берии, который любезно повторил это предложение. (Говорят, что с чужими он был любезен и формален, со своими–начальственно груб.) Тут уже пришлось согласиться. Эту ис торию мне рассказали как сын Мальцева, так и С.М.Никольский.

С Курчатовым все очевидно. В институте Алиханова выполнялся ряд ядерных работ, это также общеизвестно. Интересен случай Ландау.

Ревнивые и консервативные академики, от антисемитов до лиц в стиле Чаплыгина и др, не признающих квантовой и релятивистской физики 20 века, не выбирали его даже член-кором до 46г.. Незадолго до выбо ров к Нильсу Бору послали физика из кадровых работников НКВД– профессора МГУ Терлецкого с сопровождающим лицом (это важно).

Бор-гений. Он сразу понял, кто перед ним, и спросил: ”А что сейчас происходит с таким гением, как Ландау?” Ландау сразу выбрали акаде миком. Для ядерного дела он поработал с группой своих людей (среди них был Халат и математик Мейман), не ездя на их секретные объек ты, создавая им математические методы расчета, получил "героя тру да"(гертруду, как говорили).

Много лет спустя 80-летний Терлецкий, который всегда ненавидел Ландау, говорил: "Зря Я это передал, не могу себе простить". Он кри вит душей, отлично зная, что его сопровождающее лицо имело фото графическую профессиональную память. Не передал бы–ему бы кое-что оторвали, как любил выражаться Берия, желая приструнить подчинен ного.

Кстати, аспирантом Терлецкого в 1951 году был Логунов. Впослед ствии он этот факт скрывал. Так что учеником Боголюбова, как он утверждает, Логунов не был. Автореферат его кандидатской диссерта ции исчез из библиотеки физфака, мой сотрудник нашел его в хранилище в Химках, когда я готовил свое выступление об активности Логунова в МГУ и его антиэйнштейновских теориях на Общем Собрании Академии в 1988г.. Его диссертация состояла из двух работ по космической плазме, совместных с Терлецким. Это удивило специалистов по плазме, которым я показал автореферат. Полное незнание космической плазмы Логуно вым не вызывало у них сомнения. Сокрытие им фамилии Терлецкого как шефа –факт любопытный.

Вернемся к математикам. Лаврентьев, по его рассказам,-человек Хру щева с 30х гг.. Из его рассказа–как он внедрял жену в советскую струк туру около 1930г.–однозначно следует, что он связан с НКВД. Он привез ее из Парижа. Она была русская эмигрантка с американским паспортом.

Без НКВД ее нельзя было внедрить (и даже с НКВД трудно). Так что Лаврентьев сам уже был из НКВД к 1939г., под покровительством Хру щева, не Берии. Как пишет Сахаров (), Лаврентьев и Ильюшин прибы ли к ним, чтобы всех заменить (т.е. разогнать) в случае их неудачи. Это была другая чуждая им команда. Лаврентьев–человек Хрущева. Чьим был Ильюшин, я не знаю, но, повидимому, не хрущевским. Сам Лав рентьев, уже снятый с постов новым Президентом Академии физиком А.П.Александровым, гулял в конце 70х около Президиума. Он говорил моему другу: ”Мы (обратите внимание–мы, а не ”они”) решили, что надо что-то делать с евреями. Послали к ним Тамма с учениками, и Саха ров был с ними. Но они быстро слились с евреями.” Кстати, не считайте его махровым антисемитом. Он физиков считал евреями (даже русских), думал, что может их заменить. При этом он знал только несжимаемую жидкость, хотя и блестяще. Математиков-евреев он нередко считал рус скими, если они не шились с обществом физиков-теоретиков, как Гель фанд. Он помогал М.Г.Крейну. Виноградов его за это осуждал.

Любопытно проанализировать выборы Петровского и Келдыша. Ин тересно понаблюдать, как действовал Берия.

Сначала о Келдыше. Законно спросить: в какое отделение его выбра ли? По какой специальности? Я знал, что он был в отделении физмат в 1953г., даже его краткое время возглавлял. Специальность его была написана в моем академическом справочнике от 1966г. (т.е. когда ме ня выбрали) как Математика.Механика. Но Гриша Баренблатт сообщил мне, что Келдыш был выбран в 1946г. по отделению технических наук.

Такая специальность вряд ли была возможна там, нормальная специаль ность по выборам была бы лишь Механика. Рассказ таков: Использовали известного упругиста-классика академика Лейбензона, который любым способом хотел не допустить Ильюшина-механика. Плохо зная это от деление, я не могу комментировать выборы там, но Берия и там мно гое определял, курируя ракетное дело и отчасти авиацию. Как я узнал, Лейбензон (еще член-корр) был арестован в 1936г., затем уже при Берии оказался в ссылке и вернулся в 1939г., а в 1943г. стал академиком. Несо мненно, он был под контролем Берии. Как Келдыш оказался в ФизМат отделении? Перейти в другое отделение трудно, но можно. Это делается обычно, когда меняется Устав и перечень отделений. Я таких изменений не знаю между 1946 и 1953гг.. Но все же законно прописанная процедура существует и в другое время, хотя она применяется очень редко. Ее надо пробивать, это сложно.

Но не существует законной процедуры смены специальности. Ты должен всегда состоять в академии со специальностью, по которой тебя выбрали на последний уровень. До избрания академиком А.Тихонов был член-кором-геофизиком, а Векуа–техником (точную формулировку я забыл). Как это у Келдыша возникла Математика в формулиров ке специальности? В интернете говорится, что Келдыш был избран академиком по специальности Математика.Механика. Правда ли это?

Выглядит невероятно, чтобы для отделения технических наук в 1946г.

анонсировалась в газете перед выборами ставка с таким названием.

Это противоречит и Конкуренции с Ильюшиным, который уж никак не математик. Я никогда не слышал о подобных ставках в этом отде лении 5. Приведу пример: Мы уже знаем, что по вопросу о дате созда ния ИПМ им Келдыша в интернете помещена заведомо ложная инфор мация: вместо 1963г. написан 1953г., якобы не замечая разницы между ИПМ и ОПМ при институте Стеклова, созданный в 1953г.. Чтобы установить истину, нужно найти газету с анонсом выборов 1946г. и ставок ДО ВЫБОРОВ, а не после. Они могли совершить превращение при оформлении уже произошедших результатов выборов. Механика могла подрости до Математики.Механики. Тут нужно покрытие вы сокой рукой, чтобы Президент академии это разрешил. Здесь мог быть сделан нелегальный акт того типа, который в будущем характеризо вал специфические черточки Президента Келдыша в обращении с доку ментами. Подобные вещи Келдыш заведомо делал в 1953г. в физмат отделении при выборах член-коров, как я уже указывал выше.

Реализовывать саму процедуру перехода в физмат отделение, где Келдыш никогда не выбирался, надо было через академиков, крупных ученых.

Нужен авторитетный академик который будет это проталкивать, при этом не стесняясь фальсификации. За это взялся Виноградов. Он сбежал с должности директора Стекловки при переезде института в эвакуацию в Казань в конце 1941г.. Именно сбежал, боясь ответ ственности в военный период, особенно страшный в начале: кто их знает, могут и расстрелять, если не выполнено какое-нибудь задание.

Директором стал легкомысленный Соболев. Когда все стабилизирова лось, Виноградов захотел вернуться, но как? Тогда он и вступил в ор ганы НКВД– видимо, в идеологический отдел (подотдел антисемитиз ма?).

Подозрения подтвердились: Удалось найти номер Вестника АН СССР–1946, но мер 5, стр 137-138, содержащий объявление вакансий для выборов 1946г.: В Отделении Технических Наук никакой вакансии академика по специальности Математика. Ме ханика. не было объявлено. Остается лишь гадать, как ему удалось стать академиком по математике.

Еще в детстве я слышал от своих наивных в этих делах родителей та кой рассказ: "Никогда не думали, что Иван Матвеич антисемит. Узнали впервые в Казани. Копаем рядом огород, и Виноградов говорит: ”Наши русские воюют, а евреи прячутся.” Сбросили Соболева в 1946г., очень ловко. Кстати, директором он был плохим, около него (и замдиректо ра Люстерника–оба сильные математики) все время крутились жулики.

Помощь органов здесь несомненно была при сбрасывании Соболева.

И вот–именно Виноградов проталкивал Келдыша. Тетя Стася (жена Келдыша) сказала мне: ”Иван Матвеевич его учитель, что ты говоришь о Лаврентьеве.” Я хотел сказать, что Виноградов ни слова не понима ет в его работах, но смолчал. Это было где-то около 1960-61 гг., когда я восторгался Келдышем, как ученым и прикладником. Я понял, что это говорил Келдыш дома. Много позднее я разочаровался в нем как администраторе (об этом ниже). Таковы были роли в этом театре. Вино градов делал для Келдыша грязные дела, а тот говорил, вздыхая: ”Ни чего не могу поделать, Иван Матвеевич-мой учитель”. И вешал ему на грудь еще звезду. Виноградов устраивал шум в Стекловке, прогнал всех евреев, которых было можно. А Келдыш скромно выступал и говорил:

”идите к нам за железную дверь, и вас не тронут.” Виноградов закрыл отдел функционального анализа. Наймарк и особенно Плесснер сильно пострадали, а Гельфанд ушел за железную дверь. Он получил Сталин скую Премию, оказавшись там очень нужным. Кроме него никто не мог разговаривать с современными физиками. С механикой у них все было более чем хорошо, а язык современной физики был чужд всему этому сообществу математиков и механиков. Даже Колмогоров и его ученики ничего, кроме механики, не учили, исключая Гельфанда (и много позд нее Синая). Боголюбов в Стекловке в тот период не работал. Он приехал из Киева и не принадлежал к московской школе. Он возглавил Стеклов ку и начал ее возрождение в 1983г., после смерти Виноградова. Я ему в этом помогал.

Судьбу сильного коллектива, который начал создавать Петровский и передал Келдышу, мы обсудим позже. Вкратце можно сказать, что Кел дыш впоследствии разложил и предал его в трудное время. Видимо, он лично ему уже не был нужен. В 1940х-50х гг. на создании коллектива, способного эффективно выполнять вычислительную работу на бомбы, ракеты и.т.д., основывалась карьера Келдыша. Во второй половине 1960х это исчерпалось. На первое место стала выходить антисемитская идеоло гия. Начинался период распада. В этом направлении Келдыш и пошел, предавая многих прежних соратников,– не только свой коллектив и про винившихся математиков, но и физиков. После смерти Королева отошел от ракетных инженеров. Трагедия Келдыша была следствием его нату ры, ориентированной на карьеру как на приоритетную главную цель.

Эти черты и отличают его от Петровского.

Вскоре Виноградов основал в Стекловке новое подразделение Оно уже официально было учереждением системы НКВД-МВД, функции ко торого перешли позднее к КГБ. Ничего удивительного здесь нет: На За паде, в США, государственной организацией, которая берет на работу наибольшее число чистых математиков, является security. В СССР, од нако, это автоматически было сопряжено с идеологией. Отсюда и весь Иван Матвеевич, какие бы фальшивые легенды он про себя ни распус кал. Новый период крайнего разложения наступил у него с конца 1960х..

Началась новая большая антисемитская работа. Виноградов не всегда был антисемитом, но он всегда умело зарабатывал на травле людей по заказу. В 1928-29гг. он вместе с худшими из евреев-ставленников партии травил старую интеллигенцию. Хорошо заработал на травле Гюнтера (см Комментарии н 2).

Теперь о Петровском. Он меня любил как математика, я его-как мате матика, администратора и человека. Несомненно, он лучший математик администратор своего времени. Подробное описание процесса выборов 1946г. содержится в письме Понтрягина Гордону от 24 Декабря 1946г., приведенного в Дополнении. Колмогоров договорился с Лузиным, что в академики проводим П.С.Александрова, в член-коры–П.Новикова. Я уже слышал дома что "Папа вскоре будет член-кором". Но он не стал, пришлось ждать еще 7 лет. Внезапно Лузин выступил на отборочной комиссии Отделения Физ-Мат наук, нарушая все договоренности: ”Пер вый кандидат, важный для приложений–Петровский. Александров с ним сравниться не может.” В те времена отборочная или экспертная комис сия была фактически решающим этапом. Все изменилось после разде ления математиков и физиков в 1963г.. Колмогоров подошел к Лузину и сказал: ”Вы поступили непорядочно” (или что-то вроде этого). Лузин ответил, как гласит секретная молва: ”Я не могу терпеть оскорбления от женщины.” Приостановим на секунду рассказ и дадим небольшой комментарий.

Эту фразу мне сообщил много позднее один из моих друзей, с конфиден циальных слов одного математика старшего поколения. Но он был недо волен прямой ссылкой, так что этот вопрос и сейчас под каким-то секре том, как будто здесь есть что-то недопустимое (почему?). С.Кутателадзе сообщил мне слегка отличающийся вариант со слов Канторовича, но то же гомосексуальный.

Это открыло мне глаза. Рассказываемая раньше история выгляде ла без этого неестественно. Колмогорова я знал, он не был сумасшед шим, а напротив, был весьма сдержан. Нужно было сильное оскорбле ние, сбивающее с ног, чтобы он так потерялся. Вероятно, это было сказано пониженным голосом, так что детали размылись, я полагаю.

Родители это от меня скрывали. Переспросить я их уже не мог: их уже не было в живых. Сохранилось письмо Понтрягина Гордону от декабря 1946г., где выборы описываются с его точки зрения. Он, как и мои родители, молчит о гомосексуализме. Тогда это было суровое табу.

Понтрягин, однако, в выборах реально не участвовал, сидел в стороне.

Роль Берии была скрыта за действиями академиков–это было правилом игры. Понтрягин считал себя много сильнее Александрова (Пусика, как звало его то поколение), и это правда. При этом Александров–очень хороший математик, который был необыкновенно умным человеком, превосходя в этом Понрягина и многих других, более талантливых на учно, чем он сам. Понтрягина затрагивала только эта часть выборов.

Александров стоял на его пути в академики. Мы приведем письмо в до полнении. Когда его выбрали академиком в 1958г., а Шафаревича член кором, Понтрягин его поздравил так: Поздравляю Вас, теперь Вы буде те сидеть в член-корах 20 лет, как я. Шафаревич ответил: Но Вы же сидели по собственному благородству. Понтрягин (ученик Александро ва) ответил так: Давно я слышу о собственном благородстве, не знаю только, откуда это идет. Шафаревич мне это рассказывал.

Продолжим рассказ: Колмогоров потерял контроль над собой и прав да повел себя как женщина: он завизжал и дал Лузину пощечину. Доло жили Сталину, Как говорят, Сталина это отнюдь не рассердило, он лю бил такие пассажи между интеллигентами. Они давали ему моральное преимущество. Так или иначе, С.Вавилов, президент академии, сказал Колмогорову: ”Вы первый академик после Ломоносова, который зани мается мордобитием”. Колмогоров уплатил штраф.

Не думайте, однако, что Лузин просто предал моего отца. Не имеет значения также то, что Петровский лучше П.Александрова, которого я очень люблю и который много мне сделал. Лучше как математик. Кро ме того, он–первоклассный администратор (лучший в своем поколении).

Кроме того, он важен для приложений. Лузина, как я думаю, мог вы звать и любезно попросить Берия, как Мальцева, или как-то иначе пе редать просьбу поддержать нужного кандидата. Он попал под суровую травлю в 1936г. (см Комментарии н 1), такие люди особенно послушны (а кто из нас мог бы отказать Берии?). Пришлось отцу подождать до 1953 г..

Кстати, в книге Л.Грэхема и Ж.М.Кантора () эпизод с пощечиной на стр 186 изображен неверно, но слишком детально. Смешно думать, что Колмогоров стал бы рассказывать Лузину–врагу– свои работы. Да и что это за его работы по топологии этого времени? Полная чушь. Ви димо, авторы поверили кому-то, кто не знал даже, что это было связано с выборами. Эпизод же изображен с деталями и большим преувеличени ем. Я думал сначала, что это рассказал Арнольд, которого хорошо знал Кантор. Его фантазия нередко творила пышную детализированную ис торию из маленького кусочка, который он не знал толком (см примеры в моей статье ). Оказалось, однако, что Арнольд отказывался все это комментировать, и псевдоинформация исходит от Юшкевича. Тем са мым она основана на слухах из источников, отдаленных от каких-либо реальных свидетелей. Это сообщил сам Кантор. Как видно, этот эпизод стал предметом народного творчества.

Эволюция МГУ в позднем СССР Итак, мы установили исторический факт тесной связи с верхами та кой структуры, как НКВД. Сама по себе работа под руководством Бе рии или Хрущева ни о чем не говорит: Надо было создавать ракетно ядерный, авиационный и вычислительно-математический комплекс. Бе рия был очень одаренным руководителем крупномасштабных разрабо ток с участием науки. История Лысенко (ниже) показывает. что к Хру щеву это не относится. Если бы ему удалось вырвать эти разработки из рук Берии, то атомные и водородные бомбы вряд ли были бы сдела ны столь быстро. Развал и уничтожение сельскохозяйственной науки и биологии–его несомненная заслуга.

Какие были связи у Петровского– бог ему судия. Для нас он сделал много хорошего. Он не бросал нас и в трудные дни, никого не предал, страдал за наши ошибки и взгляды, неприятные властям. Без сомне ния, даже и эти связи, если они и были, он использовал для сохранения математики. Он умер в начале 1973, когда нас стали преследовать, но все-же сумел еще раньше рекомендовать Брежневу хорошего преемника– Р.Хохлова. И Брежнев ему поверил, так что мы хорошо поработали на Мех-Мате МГУ еще несколько лет, пока не погиб Хохлов (1977).

Брежнев, назначая следующего ректора МГУ. выбрал самого худше го из возможных–Логунова.

Его, как говорили, хвалил Брежневу Келдыш. Он ничего не понимал в университетских делах, один раз начал читать курс ТФКП, читал пло хо и бросил, не дочитав. Учеников он практически не имел. Я знаю толь ко двух. Симпатичному азербайджанцу Аллахвердиеву он просто отдал черновик своей работы, надо было только переписать. Сын Келдыша Петя рассказывал мне в конце 1950х гг. свои детские воспоминания, как голос (т.е. Аллахвердиев) звонил и просил ”Ма’стислав Всеволо’довича”, приезжал забрать черновик. Позднее он был директором института при кладной математики в Баку. Директор он был дельный. Я знаю хороших математиков, которые помогали ему писать работы. Не знаю, что с ним сейчас. Жив ли он? Другой случай широко известен. Ему прислали из Армении уже проявившийся юный талант–Мергеляна. Тот начал науч ную жизнь около Келдыша необыкновенно удачно. Но Келдыш его воз высил, вскружил голову, сломал и испортил своей любовью, а позднее и предал, испугавшись доносов, которые ловко распустил Виноградов про Мергеляна в 1968г.: Мергеляну не повезло. Он оказался в Праге в мо мент вторжения советских войск, сидел в гостинице, выглядывая из-за занавески, и жевал колбасу. Когда он вернулся, в Президиуме, повиди мому от гб-шников, пошел слух, что он валютчик и несет про Прагу бог знает что. Видимо, с валютой его подвел помощник-армянин. Мергелян его выгнал, детали я не знаю. Думаю, здесь были сильные преувеличе ния. Мергеляна Келдыш хотел сделать директором Стекловки вместо престарелого Виноградова. Я об этом точно знаю, так как в 1967г. Мер гелян сделал мне предложение быть замом. Я отказался, он попросил меня молчать. Мне уже делали подобное предложение и от Виноградо ва, вскоре после избрания член-кором (1966) и присуждения Ленинской Премии (1967). Я тоже отказался. По наивности, я полагал, что это по вторение того же предложения. Мергеляна услали в Армению, карьера его была кончена.

Келдыш безумно испугался, он боялся тогда, что на него обрушится наказание за наши грехи, за нас–математиков-подписантов известного письма в защиту Алика Есенина. Его боязливость проистекала от стран ной неуверенности в себе, в своей прочности. Это в нем было всегда.

Он безумно боялся, что родственники его подведут, сломал жизнь своей дочери Свете: в 1961г. не пустил ее к мужу в Албанию. Он был моряк подводник. Весь ее брак расстроился в конечном счете из-за этого. Он не пустил меня на Конгресс Математиков в Стокгольме летом 1962г., считал, что я могу выпить там лишнего. Шафаревич, Л.Фаддеев, Ленг, Тейт и Сельберг надрались в номере у Ладыженской из бутылок водки, привезенных в Стокгольм по приказу Лаврентьева–везли по 2 на брата.

Сельберг аж душил хилого Ленга. На Ладыженскую писали доносы по током, особо усердствовал Бицадзе. Но в век и Хрущева, и Брежнева, такие слабости не осуждали, наоборот. Что-что, а это повредить Келды шу не могло. Просто он был трус, истерически боялся за свои посты. При этом он был 100-процентным эгоистом, понимание реальных нужд дру гих людей, включая членов семьи, у него отсутствовало (см. Коммента рии н 3). Такой человек не может быть хорошим президентом академии, сколь бы талантлив в науке он ни был лично.

Лаврентьев меня уже пробил. Все мои молодые коллеги поехали. Сек ретарша Октябрьского райкома Тюфаева, хорошая и умная тетка, вы звала меня и сказала: ”ты смотри, не напейся. Я за тебя поручилась.” (см. Комментарии н 4) Но Келдыш меня вычеркнул выше, в Президиуме Академии. Я не знал, кто это сделал, понес научные потери. Расследо вав роль Келдыша, я порвал с его семьей. Я им симпатизировал, но это общение оказалось опасным. Образовалась злоба. Я заново начинал со временную топологию в СССР, в изоляции от Запада. Эта информация про меня канонизировалась и продолжает существовать и сейчас в за падной литературе наподобие Википедии. Контакт с мировыми центра ми этой области (т.е. с Францией, Англией и США) был мне жизненно необходим тогда, чтобы выбиться, завоевать место под солнцем в миро вой науке. Однако, меня не пускал Келдыш. Это продолжалось ряд лет.

Я женился в 1962г.. Моральная поддержка моей жены Эли, рождение дочерей, приобретение пусть маленькой, но своей кооперативной квар тиры с помощью матери, внутреннее ощущение научной удачи–все это помогло мне в это трудное время. Очень помогли начавшиеся в начале 1960х гг. эпизодические визиты западных звезд (Милнора, Хирцебруха, Смейла, Атьи). После Московского Конгресса Математиков под давлени ем А.Картана и Де Рама, лидеров Международного Союза Математиков, меня (уже член-кора с 1966г.), один раз пустили в США на 5 недель. Эта поездка сделала меня внутренне совсем другим. Тем не менее, суммар ные научные потери за этот период были для меня тогда серьезны. На выборах в Академию 1966г. Виноградов и Понтрягин меня поддержали.

Для Виноградова было важно не пустить Арнольда. Меня поддержива ли многие, с разных сторон, и меня выбрали в член-коры. Все хоте ли молодежи в Академии. С Келдышем эти выборы я не связывал. Он был безразличен. Независимо от этого, о моей лояльности к Келдышу больше не могло быть и речи, после 1962-64гг.. Возникла и постепенно крепла мысль, что неизбежно придется отмежеваться от него публично.

Жизнь в его тени приносила ущерб в мировом сообществе и унижение в СССР. Я не жалею, что в 1968г. у меня возникло публичное размеже вание с ним. Оно возникло спонтанно, из-за наших ”подписей”, но затем уже непрерывно нарастало, и остановить это было невозможно, учиты вая реальный характер Келдыша (см ниже). Моя карьера задержалась.

Академиком меня выбрали в 1981г., после смерти и родителей, и Келды ша, и Лаврентьева, и (что было крайне важно при предельном раскладе голосов) Маржанишвили. После смерти Келдыша так называемое влия ние Виноградова резко пало. За меня стал голосовать Понтрягин, всегда мне симпатизировавший чисто научно и Никольский, старый друг от ца. Он желал, без сомнения, показать Виноградову кукиш. Кроме того, за меня ходатайствовал его учитель Колмогоров. Некоторые из людей, близких к Виноградову (Л.Фаддеев и Ю.Прохоров), а также академи ки, на которых влиял Боголюбов, не говоря уже о людях независимых или близких мне геометрах, тоже за меня голосовали, конечно. Но они делали это и раньше. Я говорю о новых голосах.

Полагаю, что мать тоже неспроста охладела к Мстиславу: дело не в переходе его к приложениям, как некоторые хотели это изобразить, а в том, что она еще в конце 30х гг. раскусила отсутствие у него внутренней честности. Они с отцом многого мне не говорили из того, что знали. Как я увидел в материалах и статьях к его столетию, донос и опасный вызов на Лубянку, где он, видимо, был завербован, состоялся в 1938г.. Даль нейшая его работа и близость к Берии тем самым объяснены. В этом ничего бы не было, многие работали с Берией. Но Келдыш был изуродо ван внутренне, к сожалению. Они с Виноградовым стали два сапога-пара (см. Комментарии н 5).

Виноградов стал мне делать гадости в 1970г., видимо, чтобы угодить Келдышу. Заверяя меня в полной поддержке, тайком послал в Райком отрицательную характеристику. Разумеется, я это узнал через некоторое время. Это освободило мне руки. Исчезли все моральные препятствия идти своим путем: никаких обязательств.

Я знал, что среди наиболее передовых физиков- теоретиков идут раз говоры о том, что хорошо бы лучше познакомиться с идеями новых об ластей, созданных математиками в 20 веке, которых они еще совсем не знают–с топологией, теорией динамических систем, улучшить знания в теории групп и представлений. Красоту математических образов, создан ных физикой, я уже осознал, уже изучал их ряд лет. Сейчас или никогда!

Гельфанд помог мне установить нужные контакты, и я пошел к физикам Института Ландау, чтобы реализовать мечту о своем будущем в матема тике, между математикой и физикой. Синай пошел вместе со мной.

Однако, у меня возникли препятствия, причины которых я понял че рез несколько лет. В это время уже планировалась, как вскоре стало ясно, доносная атака на физиков-теоретиков. В частности, осенью 1970г. Кел дыш и Виноградов старались помешать мне установить официальный контакт с физиками. Мне не разрешали совместительство в институте Ландау. Это было унизительно и необычно для члена академии, бросало на меня неприятную тень. Мне было трудно это пробить. Я этого с тру дом добился. Теперь уже мне стало абсолютно необходимо отмежеваться от них с Виноградовым в максимально скандальной форме. Выхода не было. Весной 1972г. Келдыш стал отоваривать Виноградова Ленинской Премией за ничтожные старческие дополнения к работам 1930х гг. (уже тогда полностью отпремированным). Мы вместе с А.Д.Александровым и А.А.Марковым публично высказались против, написав письмо в Ленин ский Комитет. Письмо ”исчезло”, но Петровский принес копию и зачитал прямо на Комитете. Келдыш–Председатель Комитета– устроил истери ку, заявил, что Виноградов-гений и состоит во всех основных академиях мира. Кстати, он, мягко говоря, привирал, и не только относительно ге ниальности Виноградова,– сильного, но очень узкого специалиста 1920 30х гг. в теории чисел, без серьезных работ в более поздний период и без влияния на остальную математику: в Национальной Академии США, на пример, Виноградов никогда не состоял: я это выяснил, когда меня туда выбрали в 1990х гг.. Премию Виноградову он пробил, меня отлучили от Ученого Совета Стекловки. C зимы 1970/71г я начал счастливую науч ную жизнь в Институте Ландау первоначально в качестве совместителя (полностью с начала 1976г.).

Мне предоставили служебную двухкомнатную квартирку в Черно головке, где я регулярно останавливался после рабочей пятницы на вос кресные дни. Сначала со мной часто бывали дочери Ира и Маша, но они вскоре пошли в школу и стали редко там бывать, кроме лета. Мы с женой стали проводить там часть лета, вернувшись с юга. Помню, в 1972г вернувшись из Нового Света, мы застали всю Москву в дым ной мгле. В Черноголовке копали рвы, чтобы остановить наступление огня по подземному слою торфа. Мы поехали в Таганьково, где провели несколько дней у брата Леонида и с родителями. В этот период мое об щение с моим другом Соломоном Альбером возросло–он постоянно жил в Черноголовке. Физики просили меня организовать математический семинар, чтобы сгладить ссоры между математиками соседнего ги гантского Института Хим Физики. Обе ссорящиеся стороны были ев реями. Сидим мы однажды за столом в Черноголовском математиче ском обществе, Яша Синай тоже тут был.– Что Вы затеваете здесь Фейхтвангеровскую Войну–сказал я им.–А там на Вас смотрят при стальным взглядом Ваши общие враги, как бы это место захватить и всех вас выгнать.– Меня не поняли.–Иудейскую Войну–пояснил один мой друг. Но острота их ссоры вскоре резко пала, так как и те и дру гие захотели уехать из СССР. В 1973 году родился мой сын Петя. Два лета 1973 и 1974 гг мы провели с родителями, снимая дачу в деревне Таганьково. Отец становился очень плох здоровьем. Он умер в самом начале 1975 года, Мать–год спустя, после лета в Прилуках на Оке–мое последнее романтическое воспоминание об этом замечательном месте, где родители снимали дачу еще до войны. Начиная с 1976 года мы уже дач в деревнях не снимали: ездили на юг, а остаток лета проводили в Черноголовке. Петя в раннем детстве регулярно ездил со мной в Черно головку, жена приезжала только на воскресные дни. Гулял 4-5 летний Петя около окна Института Физики Твердого Тела, когда там шел Ученый Совет и Институтский Семинар. Я приглядывал за ним через окно. Помню, как-то зимой он заходит внутрь, идет между рядами и громко спрашивает с нетерпением (доклад делал сам Халат):– Ну, когда этот лысый дядька кончит? Пусть кончает поскорее.–Весь Институт Ландау того времени хорошо знал Петю. Петя стал природным чер ноголовцем, знал всех ребят своего возраста. Потом он тоже, пойдя в школу, стал бывать там реже. Позднее, став студентом Физ-Теха, он снова стал там много бывать, там жил ряд его однокурсников. Среди них были способные ребята, но в науку они не пошли. Пришло другое время.

По поводу Ученого Совета Стекловки Боголюбов, Академик-Секретарь Отделения Математики, но без реальной власти при Президенте Келды ше, сказал мне так в начале 1973г., когда я пришел протестовать: ”Толь ко 3 члена Академии не состоят в Ученых Советах по основному месту работы– Лысенко, Сахаров и Вы. Так что это–большая честь.” Сказал и подмигнул. Вскоре у нас с ним образовалось взаимопонимание, начав шееся с этой встречи.

Впрочем, мой брат Леонид трактовал все это иначе: ”Они теперь Сер гею буду делать гадости”–сказал он моей жене. По его мнению, это бы ло связано с присуждением мне Филдсовской Медали на Международ ном Конгрессе Математиков в Ницце в 1970г.–первой медали советским математикам за всю историю Филдсовских Медалей, начиная с 1936г..

Видимо, у него уже был опыт, связанный с поведением академического начальства, когда Нобелевская Премия давалась за работы, где он был первооткрывателем (см. выше).

Закомплексованность Келдыша в отношении международного при знания была очевидной. Гриша Баренблатт рассказывал мне, как Кел дыш принудил его отказаться от почетного приглашения сделать пле нарный доклад на Международном Конгрессе Механиков в 1967г., когда поездка за рубеж уже не была чем-то сложным, если оформляться в составе делегации на конгресс. Вскоре Келдыш авторизовал травлю Гриши (см ниже). Мой друг в лицах рассказывал, как Келдыш разыски вал скрывавшегося Боголюбова, чтобы заставить его подписать письмо против Сахарова в 1973г., когда стало известно, что Боголюбов идет твердо на Нобелевскую Премию. После подписи этот вопрос навсегда отпал. Тогда же он пытался сделать то же самое с П.Капицей. Но Капица отказался подписать антисахаровское письмо. При этом он предупредил, что это письмо нанесет ущерб политике Брежнева. Это вскоре и подтвердилось настолько, что Капица получил и Нобелевскую Премию, и вторую гертруду (гер.труда), как это называли. Обратите внимание, что своих –Виноградова и Понтрягина–Келдыш не исполь зовал для этого письма. Их научный авторитет нужен был для от стаивания политики государственного антисемитизма перед мировой математикой. Виноградов врал, что он отказался подписать–но это уже было после того, как Брежнев и Суслов признали письмо ошиб кой. Никто, однако, не видел, чтобы ему предлагали.

Но было и то, что М.Келдыш, как и Лаврентьев, чувствовал себя внутренне чуждым кругу физиков. Скрывал он это более умело, чем Лаврентьев или Чаплыгин (см.Комментарии н 6). Умел пользоваться их квалификацией, если ему было нужно. Но ущербность чувствовал.

После грехов Сахарова и перехода к государственному антисемитизму, определенные круги в КГБ явно хотели доказать, что заслуги физиков выдуманы или перераздуты. С этим связана и травля книг Зельдовича, где Келдыш участвовал уже открыто (см.Комментарии н 7). Логунов им нравился. Им, включая Келдыща. Этот–прямо оттуда. Кстати, фи зики их переиграли. Брежнев все-равно сделал ставку на физиков. Он выдвинул в 1976г. А.Александрова, идеолога создания атомного подвод ного флота (см. Комментарии н 8 о процессе его назначения). Брежневу это было важней, чем примитивные доносы математиков на него: если Александрову нужно сколько-то евреев для того, чтобы сделать атомный флот, то это его дело. Ему в знак дружбы посылались кабаньи ноги с брежневской охоты. Александров двигал Хохлова. Нелепая гибель Хох лова решила в плохую сторону судьбу МГУ, приведя Логунова.