Митрополит Иларион (Алфеев): Всем в своей жизни я обязан Церкви. Местный туземец, открытый к новому: зачем сектантам митрополит Иларион Алфеев

Вознесение опустилось на Нью-Йорк облаками белоснежной вишни и сирени. Манхэттен расцвел. Вернувшаяся из паломничества по континентам в лиловом облачении из веток сирени пребывала в Знаменском синодальном соборе на перекрестке Ист 93-й улицы и Парк Авеню. Это здание в середине 50-х годов прошлого столетия подарил перебравшемуся из Европы Архиерейскому Синоду Русской Зарубежной Церкви благотворитель Сергей Семененко. Второй Предстоятель Зарубежной Церкви митрополит Анастасий (Грибановский) когда-то помог юноше с документами на выезд. Господин Семененко вырос, стал банкиром и вернул «долг».

Пятый первоиерарх - Митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Лавр, говорят, согласился занять высший в Церкви пост при одном условии - жить он останется в дорогом его сердцу Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле на севере штата Нью-Йорк.

В мае 2008-го русское зарубежье еще переживало кончину . Еще никто не знал, что через полгода не станет и . Прибывший из Австралии первый заместитель почившего иерарха архиепископ Иларион (Капрал) остановился в гостевой комнате Синода. Спустя два дня он будет избран на пост Предстоятеля Русской Зарубежной Церкви, а на Вознесение состоится интронизация, которую в зарубежье называют старым русским словом - настолование. Секретарь Синода выйдет с мантией и белым клобуком. Прозвучит троекратное « Аксиос!»

Из полученной в синодальных кулуарах информации о новом первоиерархе журналистов больше других привлечет одна, которую и поставят в заголовок: «Добрый человек из Нью-Йорка». Автор слегка переиначил фразу, которая действительно имела место быть: до отъезда в Австралию владыку Илариона, тогда епископа Манхэттенского, и правда называли «добрым человеком… из Манхэттена». Говорят, что безработные и бездомные выходцы из России часто находили приют и помощь через владыку Илариона.

В отцветает вишня и скоро распустится сирень. Пасху 2013 года митрополит Иларион отслужил в Нью-Йорке при « Путеводительнице» русского рассеяния, и вскоре после Светлого Христова Воскресения отметит пятилетие в должности предстоятеля.

Ваше Высокопреосвященство, пять лет Вы возглавляете Русскую Зарубежную Церковь в составе единой Русской Церкви. Что, на Ваш взгляд, дали эти годы единения?

Оглядываясь назад, я думаю: с чего же начать? Могу говорить о ежегодном, можно сказать: возвращении на свою историческую родину нашей Путеводительницы - Курской-Коренной иконы Пресвятой Богородицы и ее паломничествах по разным епархиям России, Украины, Казахстана, а в этом году святой образ впервые отправится во Владивосток и Японию.

Могу рассказать о преподавателях, монахах, священниках, которые приехали из России, Украины, обогатив наши православные традиции. И этот обмен продолжается и расширяется. О сотнях студентов и молодых людей, которые ежегодно отправляются в Россию и бывшие страны СНГ не только для встреч со своими ровесниками, но и реально потрудиться - восстанавливать русские святыни на Соловках и в Тихвине.

Мог бы рассказать об изданиях, отснятых фильмах, возвращенных архивных документах. О всезарубежных съездах, совместных молодежных паломничествах… О заключенных браках и уже родившихся в этих семьях детях на разных континентах. Да обо всем этом вы сами можете почитать в Интернете. Но всего этого не могло быть без нашей совместной молитвы у Престола Божия, духовного обогащения евхаристическим единством с Церковью-Матерью, ее епископатом, духовенством, мирянами. Как у всех людей, у нас могут быть разные взгляды по некоторым вопросам. Важно, что единство нашей Церкви существует исключительно на основе и чистоты. И потому восстановление молитвенного общения Русской Церкви, пять лет которого мы отмечали в прошлом году, мы считаем событием историческим и за последние десятилетия самым главным.

- Вы сами часто приезжаете и служите в Отечестве, молитесь у родных святынь?

Гораздо больше святынь я посетил, когда был викарием в Нью-Йорке и епархиальным архиереем в Австралии. Сейчас только во время официальных церковных мероприятий нам удается послужить где-нибудь в Москве или Подмосковье, а раньше я имел возможность ездить по святыням России, Украины вместе с нашими паломниками из разных стран. В первый раз, епископом Манхэттенским, я приехал в Россию в 1990 году и за два месяца паломничества - июнь и июль - посетил Валаам и Санкт-Петербург, Киев и Почаевскую лавру, где познакомился с наместником архимандритом Онуфрием, нынешним митрополитом Черновицким и Буковинским. Тогда же впервые встретился со своими родственниками на Украине. У меня всегда было желание узнать больше о семейных корнях, о своих двоюродных братьях и сестрах, но я не надеялся, что моя мечта когда-нибудь сбудется. Со временем познакомился и с другими своими родными в России, с помощью генеолога из Санкт-Петербурга узнал о родственниках до десятого колена.

- Владыка, а как Ваша семья оказалась за пределами Родины?

Сам я родился уже в , а мои родители - в деревне Обениже Волынской губернии. Это маленькое село существует и по сей день в пределах нынешней Украины. Когда Волынь отошла к Польше, власти стали проводить политику ополячивания: в школах заставляли учить польский язык, в церкви старались ввести новый календарь.

Тогда отец предложил маме эмигрировать в Канаду, которой нужны были рабочие руки для освоения целинных земель. Там родились мои братья и сестры и я, самый младший. Дома мы говорили на двух языках - украинском и английском, а русский я освоил позже, когда приехал учиться в семинарию в Джорданвилль, в США. Как и большинство иммигрантов, мы вели «двойную» жизнь - канадскую и русскую, богатую традициями и духовным наследием, и никогда не разделяли наш народ на русских и украинцев: все считали себя одним народом.

Родители были людьми грамотными, но, как и все приезжие, постоянно жили в нужде: наша ферма едва позволяла сводить концы с концами, и отец постоянно искал работу.

Летом я помогал родителям на ферме: лет с восьми вместе с отцом трудился на косилке и сеновязалке. Потом уже часто самостоятельно работал на тракторе и комбайне, а лет с двенадцати стал управлять автомобилем. Как любому ребенку, монотонная работа мне надоедала, но когда подрос - благодарил родителей за то, что они с детства дали мне возможность познать труд и усвоить цену трудолюбия.

- За какие еще черты характера Вы благодарны родителям?

За гостеприимство, честность, скромность в повседневной жизни. Родители всегда довольствовались малым и простым, были добры и гостеприимны, и для меня такой стиль жизни тоже стал естественным.

- А кто повлиял на Ваш выбор принять монашество и стать священником?

Большое впечатление производили на меня церковные богослужения. К нам часто приезжал совершать службы архиепископ Пантелеимон (Рудык), находившийся под омофором Московского Патриархата. Наша ферма располагалась не так далеко от городка Спирит-Ривер, что в переводе с английского означает «Духовная река». Среди украинских ферм стоял Троицкий храм, но постоянного священника в нем не было. Духовенство разных юрисдикций по очереди приезжало к нам служить и исполнять требы.

Облик архиерея меня сразу поразил. Шестилетний , я смотрел на него как на небожителя. Приходя домой, я собирал иконы и свечи и любил играть в «батюшку». Когда мне было лет восемь, в лесу, рядом с домом, я устроил «свою» потаенную церковь: украсил ее иконами и молился там.

Подростком я любил слушать религиозные передачи по канадскому радио, выписывал православную церковную литературу, журналы и книги. Владыка Пантелеимон иногда дарил мне то иконы, то книжечки и приговаривал: «Ты будешь батюшкой». Все годы учебы в гимназии я сердцем чувствовал, что это только подготовка к семинарии и священству.

В городе Эдмонтон я познакомился с епископом Русской Зарубежной Церкви Саввой (Сарачевичем), человеком высокой духовной жизни и необыкновенной доброты. Рассказывал ему о своем желании учиться в семинарии, а владыка вдохновлял меня своими рассказами о монашестве.

По его благословению я и приехал в Америку, в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле. Это было в ноябре 1967 года. Среди живописных ферм, лесов и озер стояла заснеженная обитель с прекрасным златоглавым храмом и большим братским корпусом - частичка Святой Руси. Первое время мне пришлось очень нелегко. Я даже заунывал, написал письмо владыке Савве и просил забрать меня к себе в Канаду - послушником. Но он ответил, что если у меня есть стремление стать настоящим монахом, то я должен остаться в семинарии и с терпением переносить все испытания. После его ответа у меня стало спокойно на душе.

Когда обучение подходило к концу, мне уже никуда не хотелось уезжать, настолько я полюбил обитель, монастырскую братию, ректора нашей семинарии архиепископа Аверкия (Таушева), у которого в последние годы его жизни нес послушание келейника. Это был человек глубокой веры и необыкновенной эрудиции. Нас поражала чистота его души и добродушие.

По окончании семинарии я немного преподавал, но в основном трудился в монастырской типографии: набирал статьи сначала для англоязычного журнала «Православная жизнь», а потом и для «Православной Руси» на русском языке. Так у меня развивался опыт и наборщика, и корректора, и редактора.

Вы стали одним из самых молодых епископов Зарубежной Церкви - Манхэттенским, потом была и Новая Зеландия, спустя 15 лет - снова Нью-Йорк. Но уже не тот, что был в конце XX столетия. Век минувший - целая эпоха в истории Зарубежной Церкви. 90 лет она окормляла русских, которые, в стремлении сохранить веру, куда бы ни приезжали, везде первым делом строили храм. Изменилась ли сейчас миссия РПЦЗ? Какие задачи стоят перед Церковью в наши дни?

Мы и сейчас стараемся сохранять то, что нам удалось построить за эти десятилетия: храмы, приходы, миссии и общины на четырех континентах, поддерживать и окормлять верующих.

У нас большой фронт пастырской и миссионерской работы в США. Сегодня мы наблюдаем уже пятую волну эмиграции, поэтому опыт миссионерской работы, накопленный в русском зарубежье, востребован и в наши дни. Почти в каждом городе Америки есть русские православные люди, которые нуждаются в духовном окормлении, в общине и священнике. Московский Патриархат, согласно Томосу об автокефалии Православной Церкви в Америке, не имеет права создавать новые приходы на территории США. Наша Церковь не связана такими обязательствами, но нам финансово нелегко строить новые церкви. С помощью Божией, однако, постепенно собираются общины, они находят средства и строят храмы. Среди прихожан много новообращенных - бывших католиков, протестантов, иезуитов, даже сектантов, которые в поисках Истины обращаются к Православию и становятся активными и ревностными членами нашей Церкви.

Если посмотреть на богослужебную практику приходов Зарубежной Церкви, то богослужения в большинстве совершаются на церковнославянском языке и по юлианскому календарю, тогда как большинство Патриарших приходов служат по-английски. Значит ли это, что русское зарубежье старается хранить русский язык?

Пока еще в большинстве наших приходов служат по-церковнославянски, а русский язык, действительно, сохраняется как язык проповеди и общения внутри церковной общины. Любопытно, что потомки первых волн хранили знание русского языка, а дети тех, кто приехал из России 10-20 лет назад, часто не говорят на родном языке. Но в целом, конечно, происходит естественная ассимиляция, что характерно для всех национальностей на территории страны. И если по-русски многие еще говорят, то из среднестатистических русских американцев мало кто грамотно пишет (я не имею в виду тех, для кого русский язык является профессией). И только по имени или фамилии можно узнать, что эти люди имеют русские корни. В церковь они приходят обычно раз в год - на Пасху. Православные женятся на инославных, и в таких семьях дети часто не воспитываются так, как нам хотелось бы.

В отличие от Восточного побережья, на западе США и в Австралии эмиграция более поздняя, много переселенцев из Китая, и потому там больше держатся русских традиций и языка.

- Приходские школы не спасают положение?

Они необходимы, важны, но в целом охватывают небольшой процент русских детей. Кроме школьников мы должны не упускать из виду и молодежь. Меня радует, что наши священнослужители активно участвуют в проектах синодального молодежного отдела: организуют совместные с российской молодежью съезды, поездки по святым местам России, Украины. Возвращаются молодые люди полные впечатлений, многие находят свою вторую - и что важно: православную - половину. Особенно радостно, что молодежное миссионерство пошло на места - в приходы. Нынешним летом в рамках проекта «Тихвин» молодежь из столицы штата Нью-Йорк Олбани второй раз отправится трудиться в женский монастырь под Санкт-Петербургом.

Одновременно с миссионерской работой в традиционных местах проживания русской диаспоры мы стараемся основывать приходы и там, где люди ищут свет истинной веры, - в странах не православных и даже не христианских.

- Как вы добрались до этих стран?

Это не мы их нашли, а Господь нам их направил. Первыми были гаитяне. Еще епископом Манхэттенским в 1990-е годы я ездил служить в Порт-о-Пренс, где была основана православная община. Тогда там был всего один приход и двое священников. Интересно, что сегодня все священники на Гаити по профессии учителя: и служат, и детей учат. Двое студентов из Гаити обучаются в семинарии Московского Патриархата во , и желающих поступить в семинарию уже достаточно.

Две общины Зарубежной Церкви - в Доминиканской республике: в честь Казанской иконы Божией Матери и во имя преподобного Серафима Саровского. Доминиканские прихожане - это, в основном, русские жены доминиканцев, как и в соседней Коста-Рике. Наш местный священник до рукоположения учился в Советском Союзе, поэтому говорит по-русски, служит по-испански и по-церковнославянски.

Иеромонах Герман (Кастро) служит в местечке Камуала (Никарагуа), окормляя местное население, и мы надеемся устроить православный храм в Манагуа для наших соотечественников.

Совсем недавно священник Петр Джексон, до принятия Православия сам много лет бывший протестантским миссионером в Южной Америке, вместе со своей супругой матушкой Стиляной вернулся из Гватемалы, где они посетили несколько тысяч новообращенных народности майа. Проанализировав отчет, я благословил отца Петра участвовать в устройстве в Гватемале православной семинарии (Греческой митрополии), которая будет готовить духовенство для более чем 300 новых православных приходов в стране, где в настоящий момент ждут священника.

Уже около десяти лет православная миссия РПЦЗ действует в Индонезии. Настоятель архимандрит Даниил (Бьянторо) перевел православное богослужение на местные языки - индонезийский и явский.

- Недавно Вы рукоположили священников и для общин в Пакистане…

До Пакистана сам я не доехал: все-таки решил прислушаться к предостережению об опасности пребывания в данный момент в стране православных иностранцев, поэтому троих пакистанцев рукополагать прошлось в Шри-Ланке. А в Пакистан служить ездит из Австралии отец Адриан Августос. - вторая по численности мусульманского населения страна в мире после . Христиан там всего около 4 процентов: половина из них католики, другая половина - англикане.

Сам благочинный и духовный наставник пакистанской общины иерей Адриан (до крещения - Вишал Августос) родился на севере Индии в городе Лакнау, учился в католической школе. Разочаровавшись в католичестве, ушел в Англиканскую церковь, но разницы между ними не нашел и начал узнавать по Интернету о Православии. Написал мне, и у нас завязалась переписка. Так как в Индии нет православной церкви, я предложил ему приехать в Австралию и пожить на приходе, чтобы проникнуться православным духом. Еще до приезда Вишал много узнал о Православии. В Сиднее я крестил его с именем Адриан, он молился в наших храмах, поступил на богословские курсы. После моего избрания первоиерархом он приезжал в Нью-Йорк и вскоре был рукоположен в сан диакона, а теперь служит священником в Австралии. В будние дни, как и многие наши священники, отец Адриан трудится на светской работе - в отделе по работе с клиентами одного из банков Сиднея.

В первую свою поездку в Пакистан отец Адриан крестил 174 человека, во время визитов в Пакистан и по Интернету ведет пастырские курсы для новорукоположенного духовенства, а местное духовенство ведет катехизаторские курсы для взрослых прихожан, занятия в воскресной школе для детей. В Пакистане уже рукоположены три местных священника. Иереи Иосиф, Антоний и Кирилл до перехода в Православие учились в католической семинарии.

Недавно отец Адриан приобрел участок земли под строительство храма, создал Миссионерский фонд помощи новым христианам, на счет которого поступают пожертвования на строительство церкви в Саргоде.

Среди крещенных им недавно есть иранцы и афганцы. В Индии ревностные в вере христиане также основали общины, проводят катехизаторские интернет-курсы для желающих присоединиться к Православию и ждут священника. В таких отдаленных от православного мира странах большую помощь оказывает Интернет, который дает возможность найти необходимую справочную и контактную информацию, читать богословскую литературу и творения святых отцов.

- Некоторые критики говорят о поспешности рукоположения новообращенных в священный сан…

Этой зимой я ездил в , познакомился с обстановкой в целом и с представителями этих общин. И я своими глазами видел, как эти люди серьезно, трепетно и усердно готовятся к серьезному шагу в своей жизни: одни - к крещению, другие - к принятию сана. Люди эти горят, как свечки, среди чуждого им по духу мира. Если общине не дать вовремя священника, не начать служить литургию, никто не может знать, что ждет этих людей. Если они просят дать им Воды Живой, мы не можем и не должны отказывать.

К тому же мы сами более 90 лет живем среди инославного окружения, и у нас, в Зарубежной Церкви, есть опыт принятия инославных в Православие. Поэтому когда Господь посылает задачи, я не смею сказать Ему: «Нет». Когда люди хотят присоединиться к Церкви, иметь миссионерскую общину, я всегда стараюсь идти им навстречу, потому что наш долг - исполнять повеление Спасителя: «идти, научить и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа».

Сколько времени Вы проводите в поездках, если учесть, что остаетесь еще и правящим архиереем Австралийско-Новозеландской епархии?

Наша Восточно-Американская епархия занимает территорию от штата Мен и границы с Канадой до Центральной Америки (Никарагуа, Пуэрто-Рико, Доминиканская республика и Гаити). В год стараюсь посетить как можно больше приходов, но пребывание в каждом месте из-за плотного графика приходится сводить к минимуму. К тому же у нас не прерывается традиция всегда совершать архиерейские богослужения на приходах в престольные праздники. Попеременно на одних приходах служу сам, на других - два моих викарных епископа.

Владыка, всем известен более демократичный, чем в России, стиль жизни и организация быта архиереев за границей…

За рубежом мы не располагаем финансами для содержания постоянного штата: секретарей, келейника, обслуживающего персонала. Как правило, зарубежные архиереи о своем быте чаще всего заботятся сами: водят , готовят, стирают…

- В Нью-Йорке Вы не изменяете своим привычкам и можете быстро приготовить обед?

Естественно. Люблю готовить супы на скорую руку. Часто сам «сочиняю» блюда. Не люблю долго сидеть за обедом: сам приготовлю, быстро перекушу и снова за работу.

Но при необходимости наши прихожане всегда готовы помочь. На приходах всех континентов и церковные старосты, и члены церковных советов, сестричества работают безвозмездно и сами жертвуют на нужды храма. Да и большинство священников и матушек у нас в небольших приходах в будние дни часто трудятся на светской работе как простые миряне.

Владыка, сейчас часто пишут о различных увлечениях монашествующих. На Ваш взгляд, подобает ли монаху иметь хобби? Если да, то чем увлекаетесь Вы?

Строго говоря, монаху лучше особо не прилепляться ни к чему, а иметь прилежание к молитве. Но я всю жизнь любил и собирал книги. В Австралии мечтал сделать мою библиотеку, собранную за 40 лет, основой для епархиальной богословской библиотеки. Большую библиотеку удалось собрать и систематизировать в Синодальном здании в Нью-Йорке, в нее вошли книги из собраний некоторых архиереев.

Нашим семинаристам я всегда советую, во-первых, пока молоды, больше читать, особенно богословскую литературу и творения святых отцов, потому что с годами времени на чтение будет оставаться все меньше.

- А что советуете во-вторых?

Быть внимательными к каждому человеку, не стараться убегать от людей: быть «всем для всех, чтобы спасти хотя бы некоторых», - так писал апостол Павел. Если кто-то думает, что быть добрым, вежливым, заботливым можно научиться с годами, когда станешь старше, то скажу: это редко у кого может получиться. К этому следует приучать себя с детства, с юности. А главное, помнить, что цель нашей жизни не в материальном благополучии и внешнем счастье, а в приобретении благодати Божией и подготовке к вечной жизни, и для этого, прежде всего, собирать следует сокровища духовные, которых у нас никто никогда не отнимет.

- Владыка, как Вы относитесь к тому, что у Вас, Предстоятеля Церкви, и поныне сохраняется р епутация доступного и доброго «человека из Манхэттена»? Очень многие наши соотечественники помнят, как еще в начале 1990-х получали от Вас помощь, добрый совет, поддержку при устройстве в новой стране…

Помню, что еще в советские времена, а особенно после падения коммунистического режима, много русских иммигрантов стало приезжать в Нью-Йорк. Молодые люди приходили и просили крестить их; многие не знали английского языка и обращались с просьбами помочь им заполнить те или иные документы. До этого я не был сведущ в работе с иммиграционными бумагами, но очень скоро научился… Но разве можно этим гордиться? Ведь доброта - это и есть требование Христовой заповеди, ибо «на всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых» (Притч. 15: 3). Да и древние святые отличались добротой и гостеприимством, и нам подобает следовать их примеру.

Латвиец Илларион Гирс вырос и родился в Риге. Получив там образование, вскоре состоялся как профессиональный юрист. После 4-х лет в крупной юридической фирме, открыл свое дело, география его практики была обширной, из Риги он летал по зарубежным делам в более чем, десяток стран.

И все бы ничего, если бы не гражданская позиция Гирса по отношению к русским латвийцам и независимый взгляд на историю своей родной страны. С 2011 года открыто включился в общественную жизнь страны, и быстро стал одним из первых лиц русского протестного движения в Латвии, выступив главным юристом и зампредом латвийской партии «За родной язык!» и товарищества «Русская Заря».

С каждым годом демонизация его личности в латвийских СМИ усиливалась - дошло до того, что председатель правящей в Латвии партии публично признавала его угрозой национальной безопасности, а глава МВД Латвии признался, что Илларион является одним из тех общественных лидеров, подавлением которых занимается подведомственная ему полицейская спецслужба.

За 4 года его общественно-политической борьбы ему в Латвии попытались вменить 7 преступлений, пять из них одновременно, что является пока ещё непревзойдённым антирекордом современной Латвийской Республики по отношению к русскому общественнику.

Илларион задумывался об эмиграции ещё до занятия активной политикой в Латвии, неонацистские черты в ней его не устраивали. Россия, Канада, Австралия и Новая Зеландия, смотрел тогда в направлении этих стран для переезда. В Россию душа звала, но сюда было страшнее всего, рассказал он: «Здесь сложно встать на ноги. Для эмигранта это суровая страна».

Поход в политику был его попыткой сделать Латвию принципиально лучше, для себя и своих земляков, но сил не хватило, и он признаёт, что оказался ниже своей задачи. Под давлением обстоятельств и в полном согласии со своими товарищами по борьбе, летом 2016-го года он уехал.

Будучи русским идеалистом, отправился в Россию. Приехав, Илларион Гирс попросил здесь политического убежища и получил его. Скоро исполнится ровно год, как он живет и работает в Москве. О том, какой Россия оказалась на самом деле, а также об отношениях Латвии с Россией, он рассказал в следующем ролике:

Илларион Гирс - один из тех иностранных граждан, кто попросил в России политического убежища. В прошлом году в Латвии на правозащитника завели уголовное дело за его гражданскую позицию по отношению к русским латвийцам и независимый взгляд на историю своей родной страны. Не надеясь на справедливое судебное разбирательство, в прошлом году Илларион решил уехать. Выбор пал на Россию.

За год жизни в Москве латвиец понял, что настоящая Россия и та, какой ее рисуют на Западе, разительно отличаются друг от друга.

Например, главное противоречие в отношении Запада к России и ее народу, как к варварам, Илларион нашел в русской культуре и достижениях науки:

Как такое может быть, чтобы варвары брали такие высоты: в музыке, живописи, скульптуре, науке. Есть такой парадокс.

В самой Латвии, откуда Гирс уехал, активно продвигают идею, что, после усиления напряженности с Евросоюзом и США, Россию «лихорадит» так, что ее граждане оказались за чертой бедности, а санкции ударили настолько, что экономика вот-вот рухнет:

В Латвии не распространяются такие комичные истории, как на Украине, что в Москве по итогам санкций начали есть ежей, которых ловят на подъезде к городу. Но культивируется, что Россия чуть ли не трещит по швам из-за санкций. Но любой здравомыслящий человек понимает, что это не так.

С другой стороны, Илларион не отрицает, что санкции повлияли на нашу экономику:

Санкции, естественно, оказали определенное сдерживающее влияние на развитие России. Но есть и положительные моменты. Заходишь в магазин и видишь, что импортозамещение так или иначе работает. Это видно в продуктах, в их качестве.

Другой миф, культивируемый латвийской властью и местными СМИ, это так называемая «российская агрессия»:

Для этого есть много причин. Помимо того, что кто-то получает на этом свою выгоду, они еще таким образом сохраняют свой режим. Потому что пока люди запуганы, они не будут думать о смене. Хотя на самом деле оснований для смены власти полно в Латвии.

Недобрососедское отношение к России, по мнению Иллариона Гирса, приведет только к одному:

Обнищание народа. В прежние советские времена Латвия была витриной республики, а сегодня это вторая беднейшая республика в Европейском Союзе. Это объективная картина. Сейчас, когда Россия вывозит грузовые потоки из Латвии, переориентируя их на свои порты, что я считаю правильным, потому что негоже это - кормить ту страну, государство, режим, который на тебя нападает. Неправильно. Если они кусают руку кормящую, надо убрать эту руку.

Катастрофические экономические последствия для Латвии можно проследить уже сейчас:

В Латвии всё плохо, кроме экологии. Да и то не заслуга нынешнего правящего режима латышской этнократии, так как ликвидировали всю промышленность и нечем загрязнять. А если без юмора, то действительно всё ущербно. Латвия за последние четверть века потеряла более четверти населения. Не было никакой чумы, войны.

В качестве сравнения латвиец вспомнил депортации во времена СССР:

Латышский истеблишмент любит ставить в укор Советскому Союзу и России, как преемнице СССР, депортации сталинские. Но то, сколько принудительно депортировал из Латвии ныне правящий режим латышской этнократии, советской власти и не снились такие масштабы. Ведь значительная потеря населения произошла не из-за смертности, а именно из-за нужды: люди уезжают в поисках работы, ее просто нет внутри страны.

Причины кроются и во внешнем влиянии на Латвию, ведь на сегодняшний день государственный суверенитет страны, по словам Гирса, всего лишь пустые слова:

В мировой политике Латвия сегодня не субъект. Фактически она - объект. Игровая фигура в игре сверхдержав. В первую очередь, США и России. Но сегодня фактически Латвия - это 51-й штат Америки. Если бы их пригласили присоединиться, то весь истеблишмент был бы за. Независимость, демократия - это все громкие слова, которые хоть и прописаны в латвийской конституции, но фактически при внимательном взгляде понятно, что это не так.

Фактически Латвия независимой и не была ни разу. Как только вышла из Советского Союза, тут же направилась в другой. В НАТО и Евросоюз. Весь суверенитет делегирован. Единственное, в чем у них осталась свобода - это в их отношении к русским. Дискриминировать русских. Вот что они могут, это право им пока еще дают.

Наряду с этим, абстрагируясь от отношения к власти, Илларион не устает повторять, что любит свою родную страну:

Я люблю Латвию. Это моя малая родина. Отъезд оттуда был нелегким. Но вместе с тем, приехав в Россию, я не чувствую себя на чужбине, потому что это моя большая родина. Так сегодня сложилось, что с малой пришлось перебраться на большую. Думаю, что это историческое недоразумение. Все наладится, режим латышской этнократии исчерпает себя, на самом деле, уже есть признаки этого.

Митрополит Илларион (Алфеев) возомнил о себе, что он выше Суда April 4th, 2017

«Именами палачей нельзя называть улицы и площади. Имена террористов и революционеров не должны увековечиваться в наших городах» митрр Илларион

Не слишком ли много на себя взял отче? Не согнётся ли спина под тяжестью багажа?

***
ИА Красная весна
Перезахоронить тело Владимира Ленина было возможно сразу после краха Советского Союза, теперь этот вопрос может быть решен только после наступления по нему общественного согласия, об этом заявил глава синодального Отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион.

Митрополит продемонстрировал жесткую позицию по отношению к деятелям революции: « Именами палачей нельзя называть улицы и площади. Имена террористов и революционеров не должны увековечиваться в наших городах. Памятники этим людям не должны стоять на наших площадях. Мумифицированные тела этих людей не должны лежать и выставляться на всеобщее обозрение ».

Однако при этом митрополит Илларион подчеркнул, что сегодня никто не хочет «разбередить старые раны, взбудоражить наше общество, спровоцировать раскол ». Он заявил: «Я бы сказал, что мы с этими решениями опоздали уже на четверть века. Их надо было принять тогда сразу же. Когда памятник Дзержинскому с площади Дзержинского убирали (в 1991 году — прим. ИА Красная Весна), тогда же надо было и вынести тело Ленина из мавзолея. Если этого не сделали тогда, то сейчас нужно дождаться того момента, когда вокруг этого вопроса в обществе будет согласие» .

Напомним, что 12 марта Архиерейский синод РПЦЗ обратился с посланием, в котором призвал убрать мавзолей Владимира Ленина с Красной площади и убрать его памятники с площадей страны.

Через несколько дней, 16 марта, с официальным заявлением выступил первый зампред синодального отдела по взаимоотношениям РПЦ с обществом и СМИ Александр Щипков . Щипков назвал идею перезахоронения Ленина несвоевременной. Тогда он заявил следующее: «Его присутствие на Красной площади не имеет ничего общего с христианскими традициями. Но мы можем ставить вопрос о перезахоронении не ранее, чем прекратится кампания по декоммунизации и десоветизации на постсоветском пространстве. И впоследствии, ставя этот вопрос, мы обязаны исходить исключительно из религиозных, а не политических соображений» .
***
Напомним так же, что о. Илларион (Алфеев) принадлежит к сообществу исповедников проекта «Бутовский полигон », жертвы которого уже четверть века как с апломбом анонсированы, но так и не найдены.
Куда спешит
митрополит?
=Arctus =

Recent Posts from This Journal

• 
  Клим Жуков про статью Владислава Суркова "Долгое государство Путина"

• 
  Сергей Лобовиков. Певец русской деревни (98 фото)

  Нет на его фотографиях ни репинских членов Государственного совета, ни серовских дам и особ императорской фамилии, ни куинджиевских поэтичных…

• 
  Живопись вьетнамской художницы Тран Нгуен (18 работ)

• 
  Хелависа (Мельница) - Дороги

• 
  "При Сталине отправляли в лагеря ГУЛАГа за опоздание на работу"

  При Сталине отправляли в лагеря ГУЛАГа за малейшее опоздание на работу. Разбираемся правда или ложь. Предметом большинства разговором на эту…

• Как изменить отношение к Нестору за 7 минут? Лжеистория СССР

  Про СССР на Ютубе мы слышали всякое. Но Дудь, Варламов, Kamikadzedead и прочие Itpedia с их антисоветской псевдоисторической истерией кажутся…

• 
  Где был подлинный «голодомор» и кто его организовал?

  Обвинения в «голодоморе» — излюбленный конек украинской антироссийской пропаганды. Якобы Советский Союз, который современным…

14 декабря 2013 года гостем передачи «Церковь и мир», которую на телеканале «Россия-24» ведет митрополит Волоколамский Иларион, стала ректор Московского государственного лингвистического университета Ирина Халеева.

Митрополит Иларион: Здравствуйте, дорогие братья и сестры. Вы смотрите передачу «Церковь и мир». Сегодня мы будем говорить об изучении иностранных языков, для чего это нужно и нужно ли, в частности, церковному человеку, священнослужителю. У меня в гостях – доктор педагогических наук, профессор, академик Российской академии образования, ректор Московского государственного лингвистического университета Ирина Халеева. Здравствуйте, Ирина Ивановна.

И. Халеева: Здравствуйте, Владыка. Спасибо большое, что пригласили меня на Вашу передачу. Этот вопрос по-прежнему актуальный и чрезвычайно важный. Мне бы хотелось услышать Ваше просвещенное мнение относительно роли и места лингвистики, иностранных языков, а значит, и коммуникации, в богословском дискурсе и церковном мире. Вопрос не праздный, поскольку я не первый год знаю Вас как чрезвычайно образованного человека − не только как композитора и музыканта, но и известного во всём мире богослова. Я знаю, что Вы владеете английским и другими иностранными языками на таком же уровне, как владеете родным русским языком. Поэтому у меня к Вам вопрос (а потом и я на него отвечу, как сама понимаю): все ли священники Московского Патриархата владеют иностранными языками, и почему это может быть так значимо именно для священнослужителя?

Митрополит Иларион: Священнослужитель в наше время – это не просто человек, который должен уметь покрестить, повенчать и отпеть, но и публичная фигура. Это человек, который должен общаться с людьми, в том числе и разных национальностей. Ни один священник не застрахован от того, что к нему придёт на исповедь человек, не владеющий русским языком. Конечно, от священнослужителя нельзя требовать, чтобы он владел всеми возможными иностранными языками, — это нереально. Но ведь неслучайно во всех духовных семинариях преподаются сегодня иностранные языки − не только древние, на которых мы читаем Священное Писание или творения святых отцов, но и новые языки, на которых мы разговариваем. И неслучайно мы сегодня требуем, чтобы все священники имели, как минимум, семинарское образование, а это значит, что для каждого нашего священника нормой должно стать владение хотя бы одним иностранным языком. Конечно, от нормы до реальности есть некоторое расстояние, и зачастую у семинаристов возникает вопрос: «А зачем мне вообще английский язык? Я что, буду на нем с бабками в деревне разговаривать?»

Но, во-первых, на мой взгляд, сам такой подход ошибочен, потому что сегодня ты служишь в деревне, а завтра можешь оказаться в городе, сегодня ты общаешься только с узким кругом людей, а завтра тебя могут пригласить на телевидение. У нас есть священники, которые служат за рубежом, и если у тебя есть возможность говорить на иностранном языке, то открывается дополнительное миссионерское поле.

Но самое главное (я это могут сказать по своему опыту), что каждый новый язык – это не просто набор слов и понятий, а совершенно новый мир, это литература, это способность формулировать мысли, причем совершенно по-иному, чем мы это делаем на своем родном языке. Таким образом, открывается еще один горизонт. Каждый новый язык – это возможность погрузиться в новую культуру, расширить свой кругозор. В конечном итоге, я по своему опыту могу сказать, что изучение иностранных языков влияет и на то, как мы подходим к своему языку. Мы совершенно по-другому начинаем говорить по-русски, когда владеем иностранными языками.

И. Халеева: Спасибо большое, Владыка. Можно следующий вопрос?

И. Халеева: Как раз начну с этого. Учебное заведение, ректором которого я являюсь, носит название «Московский государственный лингвистический университет». Лингвистика в нашем случае означает обучение, как минимум, двум языкам по всем направлениям подготовки. Наши студенты овладевают пятью языками (тремя неживыми и двумя современными). И шестой − это родной, русский. Поэтому я вижу огромную значимость знания языков.

Лет двадцать назад моей светлой мечтой было, чтобы студенты университета имели представление о теологии. Вам знаком наш университет, и Вы знаете, что мы, слава Богу, благодаря Патриархии и лично Вам отреставрировали храм святой равноапостольной Марии Магдалины. Теперь в нем совершаются службы…

В этой связи у меня вопрос. В образовательный стандарт по теологии входит много специальных дисциплин, в том числе такие курсы, как патристика, теория библеистики. На каком языке нужно изучать, например, труды отцов Церкви, если мы говорим о патристике? Насколько мне известно, в XIX и XX веке Русская Православная Церковь вынуждена была прибегать к переводам с немецкого, французского, английского языков. Может быть в то время не владели иностранными языками или владели в недостаточной степени, поэтому нужно было сделать более доступными эти тексты для более широкой публики… С этой точки зрения, насколько правы мы, изучая по тем направлениям, по тем дисциплинам, которые я обозначила, не переводы текстов, а первоисточники?

Митрополит Иларион: Я должен сказать, что в дореволюционных духовных семинариях и академиях уровень изучения языков был гораздо выше, чем сейчас. Парадоксально, но это факт, который очень легко доказуем. Достаточно, скажем, обратиться к диссертациям студентов того времени и увидеть, сколь широким спектром иностранных источников они пользовались. Считалось само собой разумеющимся, что святых отцов надо читать на языке оригинала, что Новый Завет следует изучать на греческом языке, а Ветхий Завет − на древнееврейском или арамейском языке. Соответствующие курсы, причем на очень высоком уровне, проводились в духовных академиях и семинариях, как и курсы новых языков. В этом плане то, что мы пытаемся делать сейчас в Общецерковной аспирантуре, где я являюсь ректором, в наших духовных академиях, в Свято-Тихоновском гуманитарном университете, в Российском православном университете, – это попытка восстановить традиции, которые у нас были утрачены.

А для чего это нужно? Прежде всего, для работы с источниками, потому что Священное Писание, действительно, было написано на конкретных языках. Мы не можем до конца понять смысл тех или иных слов Священного Писания, тех или иных фрагментов, если не ознакомимся с ними в оригинальном источнике. Только оригинальный язык, причем владение этим языком не просто на уровне чтения со словарем, а на таком уровне, который дает возможность оценить контекст, в котором появился тот или иной текст, историческую ситуацию, бытование этого текста в рукописной традиции, − то, что мы называем лингвистикой в широком смысле слова − даёт возможность качественно и профессионально подходить к священному тексту. Здесь мы говорим о науке, что именуется библейской критикой и занимается изучением того, как тот или иной текст передавался из поколение в поколение − сначала при помощи рукописи, а потом печатных изданий. Эта наука получила широкое и всестороннее развитие в XIX − XX веке, развивается и сейчас. Опять-таки, без знания древних языков, а также без знания новых языков, на которых написаны научные труды по библейской критике, мы не можем адекватно воспринимать священные тексты, компетентно их толковать.

Если вернуться к теме иностранных языков, то я хотел бы задать Вам вопрос: какой основной метод их изучения (давайте возьмем живые языки) используется в вашем университете? Мне, к сожалению, почти не довелось изучать языки на такой стабильной, университетской основе. Какой метод у вас употребляется и какой считается, скажем так, наиболее эффективным?

И. Халеева: Если говорить о специалистах – выпускниках нашего университета, то для них необходимы углубленное изучение, погружение в сами основы языка, культуру, ментальность. У нас в университете существует научная теория, которая называется «теория вторичной языковой личности». Мы не ставим перед собой задачу из русского сделать англичанина, немца, грека и так далее, но стараемся в высшей степени развить его вторичное языковое и концептуальное сознание. Это чрезвычайно важно, и, наверное, на церковном поле это еще более важно.

Мы стараемся, не допуская коммуникативных сбоев, через самостоятельную работу, с помощью новых технологий держать студентов в этом постоянном погружении. Языковая среда набирается с течением времени, от занятия к занятию. Важна именно ментальность, я имею ввиду погружение в умственный мир, в сознание партнёра по иноязычной коммуникации.

Митрополит Иларион: Теория вторичной языковой личности для меня до настоящего момента была неизвестна.

И. Халеева: Я Вам пришлю свою книгу.

Митрополит Иларион: Спасибо. Но мне кажется, что я сам изучал языки в соответствии с этой теорией, по крайней мере так, как Вы ее сейчас изложили, потому что для меня, скажем, английский был не просто языком, а среда, в которую я действительно погрузился, вплоть до того, что когда я на этом языке читал и писал, то начинал на нем и думать. Для меня вопрос перевода уже не стоял, то есть я осваивал именно эту среду.

Вы прекрасно знаете, что язык – это не просто набор слов, а, прежде всего, способ самовыражения, идиоматика, то есть знание различного рода сочетаний слов, которые, как правило, в разных языках совершенно не совпадают друг с другом. Более того, почти у каждого слова, если только оно не относится к бытовым предметам (например, стул или стол), есть спектр понятий, который только частично может совпадать в разных языках. Поэтому наложение одного языка на другой может быть лишь очень приблизительным.

Отсюда и возникают проблемы, связанные с переводом, в том числе переводом священных текстов, так что никогда один и тот же священный текст не будет совершенно одинаково восприниматься людьми, читающими его на разных языках.

Думаю, подводя итог нашей беседы, мы с Вами согласимся и надеюсь, с нами будут согласны также телезрители, что в нынешних условиях глобального мира, когда почти для каждого из нас открыта возможность посещения других стран, общения с людьми иных культур, иностранные языки являются очень большим богатством. Я надеюсь, что наши телезрители, в том числе и верующие, которых среди них очень много, будут особо внимательно относиться к тому, чтобы дать полноценную возможность изучать иностранные языки своим детям. Ведь, как показывает опыт, именно в детском и юношеском возрасте языки усваиваются, во-первых, легче всего, а во-вторых, безболезненно.

Но в то же время хотел бы предостеречь наших телезрителей от такого увлечения иностранными языками, которое иной раз приводит к забвению своего собственного языка. Так, порой родители отправляют своих детей заграницу, в иноязычную школу, а потом они не могут вернуться обратно на родину, поскольку перестают нормально и естественно говорить на родном языке. Я думаю, что наша общая задача заключается в том, чтобы уберечь детей от этих крайностей, дать им возможность полноценного развития, но при этом сохранить их для нашего Отечества.

Латвийский правозащитник и общественный деятель Илларион Гирс не так давно получил статус политического беженца в России. Почему было принято такое решение, как сделать Россию ещё более привлекательной для самих россиян и иностранцев, а также о том, как следует выстраивать отношения с Прибалтикой, он рассказал корреспонденту «Свободной прессы».

«СП»: - Илларион, что стало причиной вашего обращения за политическим убежищем в РФ?

Преследование меня в Латвии за мою гражданскую позицию достигло того уровня, при котором подразумевалось прекращение общественно-политической деятельности и покаяние за неё. Это представлялось мне недостойным. Единственная альтернатива - стать политзаключённым, но в тюрьме пользы Русскому миру от меня было бы немного. Поиск убежища в России представлялся мне наиболее естественным и верным, пусть даже мне и было бы легче переехать в Швейцарию, Великобританию или Финляндию. Я русский человек, и трубил в Латвии, что Россия возрождается, что каждый русский должен по мере своих сил тому содействовать, и податься в другие края было бы дурным примером.

При этом должен уточнить: я получил статус политбеженца, он имеет характер более гуманитарный, чем политический, и, что важно, ясно гарантирован международным правом.

«СП»: - Насколько продолжительной и сложной была эта бюрократическая процедура, и какие права и гарантии сегодня у вас есть?

Процедура длилась дольше, чем хотелось бы, хотя на Западе она занимает ещё больше времени. Лично мне жаловаться не на что, меня знали по моей общественно-политической деятельности и отнеслись соответственно. Но в общем, процедура может и должна быть более человечной. Что мне дает статус политического беженца: главное, что я более не подлежу выдаче в Латвию, и не только из России, но и из большинства других стран мира, которые подписали Конвенцию о статусе беженцев. Кроме того, мой статус даёт мне право на проживание и работу в России наравне с россиянами, он также даёт мне право заниматься тут общественной деятельностью. А спустя год я смогу обратиться с просьбой предоставить мне гражданство России.

«СП»: - Знакомы ли вы с людьми, которые оказались в аналогичной ситуации?

Когда я спросил в миграционном ведомстве, сколько ещё аналогичных моему случаев из Латвии, мне ответили, что данные эти закрыты, но, улыбнувшись, добавили: «В любом случае, вы - единица». Не знаю, что это значит, что я первый или один из немногих. В статусе политбеженца из Латвии мне никто другой не известен, но временное убежище в России получили, как минимум, ещё трое, в Латвии им грозят тюрьмой за службу в ополчении Донбасса.

C материальной точки зрения на Западе благоустроенная жизнь намного доступнее, чем в России, по крайней мере, пока. Я бы хотел, чтобы и в этом плане Россия стала не менее привлекательной. И чем скорее, тем лучше. Однако Россия даже сейчас даёт убежище тем, кому Запад по своими двойным и даже тройным стандартам его не гарантирует, например, бегущим от голода и войны жителям Украины или Эдварду Сноудену . Ведь изначально он летел в Латинскую Америку, но власти США во время московской пересадки Сноудена аннулировали его паспорт в надежде, что Россия прогнётся и выдаст правдоискателя на расправу. Но Россия в своих внешнеполитических решениях всё больше считается со нравственными соображениями, это Сноудена и спасло. Он оказался в гораздо более защищённом положении, чем мог быть в Латинской Америке, где США его легко могли бы ликвидировать или выкрасть. Россия обычно заступается за тех, за кого никто другой больше не заступится.

«СП»: - Согласны ли вы с мнением, что Россия становится более привлекательной для людей, которых по тем или иным причинам не устраивает жизнь в западных странах? Пока это те, кого предпочитают называть маргиналами.

Лучших людей в истории нередко поначалу называли маргиналами, пренебрежительно к ним относились, преследовали. Помня об этом, стоит критически относится к этому ярлыку. На Россию все больше смотрят, как на привлекательное место, потому что она противостоит глобализации, являясь в некотором смысле самым консервативным местом на карте Европы, которая в большинстве своём «легла» под США с их «исключительными ценностями». Консервативные европейцы, которые не принимают стандарты США, испытывают на себе жёсткое давление. Их маргинализируют, а особо непокорным - например, в вопросах ювенальной юстиции - грозит тюрьма. В России консерватизм воспринимается как норма, и наша страна становится для этих людей маяком, но, как бы того не хотелось, таких людей в Евросоюзе пока меньшинство.

«СП»: - Какие инициативы следует воплотить в жизнь для того, что Россия стала реальным центром притяжения для европейских политиков, общественных деятелей?

Во-первых, России следует окончательно отказаться от стремления оказаться на равных за столом ключевых стран Старой Европы, она должна претендовать на большее, на подобающе особое место во всём мире, где она представляет собой уникальное сочетание европейского и азиатского начал. Россия больше, чем европейская страна, она евразийская держава. «Россия является замаскированным под страну континентом, Россия является завуалированной под народ цивилизацией», - так говорил глава Еврокомиссии Баррозу , спасибо ему, он тогда в Санкт-Петербурге в 2013 году в этой части сказал правду. И России в международных дела надо держаться соответственно, и чем более привлекательной и уважаемой она будет в своих собственных глазах, тем больше будет значить для тех же европейцев с американцами. Россия должна разработать и явить миру достойную цивилизационную альтернативу на основе сочетания всего лучшего от своих азиатских и европейских начал.

«СП»: - Чем лично вы собираетесь заниматься здесь?

Просто отсиживаться не буду, ищу себе толковое применение во благо России. Я надеюсь восстановиться здесь и в чисто профессиональном плане. Вопреки расхожим в Латвии слухам, что я агент Кремля и спонсировался из России, я оплачивал свою деятельность сам из тех денег, которые зарабатывал, успешно занимаясь юриспруденцией.

Есть у меня тут уже и одна общественная инициатива - запуск Евразийского кубка международного публичного права, такая конкурентная по отношению к западному аналогу идея образовательного толка и геополитического смысла была мною в августе сего года опубликована посредством ИА REGNUM. В идеале, воплощение этой идеи требует трёхстороннего участия России, Индии и Китая.

Кроме того, сейчас решается вопрос о возможности создания правозащитного крыла при Бессмертном полке России. И если меня сочтут подходящим, то я почту за честь быть к нему причастным.

«СП»: - СССР дал в свое время дал серьезный импульс экономике Латвии и другим прибалтийским странам. Но сейчас вместо памяти об этом - миф о «советской оккупации». Возможно ли оказывать влияние на русофобскую Латвию через сотрудничество со европейскими странами, в частности, скандинавскими?

Сейчас в банковской сфере Латвии играет большую роль Швеция, по сути, высасывая капитал и ничего не создавая внутри. Собственно шведы так же вели себя, когда сотни лет назад владели территорией, известной сегодня под названием Латвия. А Государство Российское в любой форме, будучи Российской Империей или СССР, всегда Латвию развивало. Латвия должна осознать, что благополучие и процветание всего латвийского народа возможно исключительно в содружестве с Россией. Не обязательно быть частью России, но лучшее будущее Латвии в сотрудничестве с Россией, а не в противопоставлении себя ей.

Конечно, Россия могла бы оказывать влияние через другие страны, но нужно понимать, что тот апартеид, который установился в Латвии и Эстонии, деление населения на несколько сортов неграждан и граждан разного класса, не было сугубо прибалтийским произволом. Установление этого порядка поддержали извне. Есть основание полагать, что идея превращение русских Прибалтики в изгоев пришла из-за океана. Нужно понимать, что Латвия не самостоятельное государство, а фактически - ещё один штат Америки. И та же Швеция, несмотря на географическую близость и значительную долю банковского рынка, не имеет даже близко того влияния, которое в Латвии имеют США.

«СП»: - Что же должна взять на вооружение Россия - жесткую официальную линию, инструменты «мягкой» силы, или, может, дело за частной инициативой?

Полагаю, в Прибалтике рано или поздно произойдут изменения, но для этого Россия должна стать быть настолько привлекательной, настолько благополучной, чтобы в неё снова просились. И это в первую очередь задача внутренней политики РФ, в которой я только начинаю разбираться.

Во внешней политике, само собой, нужно работать инструментами мягкой силы, но в этой мягкой силе акцент должен быть на силу, а не на мягкость. До сих пор Россия говорила много правильных слов, но слова так и не стали делами. Прибалтийским этнократиям многое сходило с рук, от унижения русских до воинственных заявлений в адрес России.

У России, безусловно, есть рычаги влияния, в том числе и экономические. Россия должна перестать кормить тех, кто её кусает. Нужно дать понять, что Прибалтика с её нынешней антироссийской политикой - это не мост между Россией и Европой, а тупик. Латвия, Эстония и Литва должны стать нерукопожатными для официальной России и российского бизнеса. Только тогда политика этнократий начнёт меняться. Тут всё зависит от государственной воли Кремля: она везде должна быть такой же сильной, как, например, в Сирии. И, повторюсь, в первую очередь необходимо поднять уровень жизни в самой России. РФ по природным запасам является самой богатой страной мира, и этих ресурсов объективно достаточно, чтобы русский - в цивилизационном смысле - народ жил богато.